– В этом доме я хозяин! – кричал пожилой мужчина с красным от гнева лицом. Ему было плевать, что невестка уже на грани истерики! А ещё ему было плевать на то, что повода для скандала попросту нет, Анатолий Георгиевич орал просто потому, что хотел это делать. – Я! И что это значит? Это значит, что именно я устанавливаю правила! А ты мало того, что сидишь дома на шее у мужа, так ещё и рот открывать смеешь!
А Аня не могла понять, что на этот раз сделала не так! Она пыталась собраться с силами, но голос всё равно дрожал, когда она ответила:
– Я своему мужу сына родила! Вашего внука, о котором вы так мечтали! – девушка всхлипнула, и одна слеза всё же скатилась по щеке. Её взгляд невольно метнулся в сторону Влада, который сидел в углу комнаты, уткнувшись в телефон. Мужчина делал вид, что происходящее его совершенно не касается, будто разговор идёт не о его жене и ребёнке, а о каких-то посторонних людях. – И да, я не сижу на его шее! Я получаю декретные, пусть они и не особо большие!
Её слова, полные обиды и отчаяния, повисли в воздухе. Она ждала, что муж наконец-то поднимет голову, скажет хоть что-то в её защиту. Но Влад лишь слегка пошевелился, не отрывая взгляда от экрана.
Старик не дал ей договорить. Он резко стукнул кулаком по столу, от чего посуда на нём звякнула, а Аня невольно вздрогнула.
– Молчать! – старик был вне себя от ярости. Ему посмели возразить! – Внука родила! Говоришь так, словно подвиг совершила! Да это единственное, на что вы, бабы, способны. Раз целыми днями штаны дома просиживаешь, значит обязана этот самый дом держать в чистоте! А ты даже пыль вытереть не можешь! И еду готовить – тоже твоя обязанность!
Аня стояла посреди кухни, сжимая в руках край фартука. Глаза её были красными от невыплаканных слёз, а голос дрожал, выдавая всё накопившееся за день отчаяние.
– Ванечка сегодня весь день плакал, у него зубки режутся, – тихо начала она, словно пытаясь достучаться до чьего то понимания. – Я его с рук спустить не могла, о каких домашних делах может идти речь? – она сделала паузу, глубоко вдохнула, но слова всё равно вырывались скомканными, прерывистыми. – И вообще, Татьяна Николаевна тоже все дни дома сидит, но при этом даже полчаса с внуком посидеть не может!
В её голосе звучала не злость – скорее горькая обида. Она вспоминала, как свекровь, уютно устроившись в гостиной с книгой, лишь мельком взглянула на плачущего внука и равнодушно отвернулась. А Аня весь день носила малыша на руках, укачивала, шептала успокаивающие слова, почти не имея возможности присесть.
Анатолий Георгиевич, стоявший у окна, резко развернулся. Его лицо побагровело, кулаки сжались, а глаза метали молнии.
– Вон! Убирайся отсюда, неблагодарная девчонка! – его голос дрожал от ярости, а руки тряслись. – Ишь какая, свои обязанности на других спихивать! Чего сидишь? Думаешь, я шутки шучу? Убирайся! Привёл сынок нам в дом невестку…
Каждое слово звучало как удар. Аня пошатнулась, будто от физической боли. Она медленно повернула голову в сторону Влада, надеясь увидеть в его глазах хоть каплю сочувствия, хоть намёк на то, что он встанет на её защиту.
Но Влад сидел на диване, расслабленно откинувшись, и лишь изредка кивал в такт отцовским словам. Его лицо оставалось спокойным, почти безразличным. Он не сделал ни единого движения, чтобы остановить этот поток обвинений, не произнёс ни слова в оправдание жены. Казалось, он вообще не понимал, насколько больно Аню ранят эти крики и несправедливые упрёки.
Она снова посмотрела на свекра, потом на мужа, и в её взгляде читалось полное смятение. В голове крутился один и тот же вопрос: “Почему он молчит? Почему не защитит меня?” Но ответа не было. Только гулкие удары сердца в ушах и ощущение, будто мир вокруг неё рушится.
И тогда Аня резко повернулась к мужу с надеждой, что хоть он встанет на её сторону. Голос дрожал, но она старалась говорить твёрдо:
– Влад! Ну ты то хоть скажи своему отцу! Какое он имеет право так со мной обращаться? Я же не посторонняя, я мать его внука! Я твоя жена!
Влад же даже не поднял взгляда, лишь пожал плечами, словно разговор шёл о чём то совершенно незначительном.
– Это его дом и его правила, – произнёс он ровным, почти безразличным тоном. – Вот когда у нас будет собственный дом, тогда…
– А ты уверен, что он у нас будет? – тихо, но с явной горечью спросила она.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Влад лишь неопределённо повёл плечом, так и не дав внятного ответа. Это стало последней каплей. Аня поняла, в том месте ей положиться не на кого! Даже муж и то встал на сторону своего отца. Она почти бегом направилась в спальню, где в кроватке сладко спал их шестимесячный малыш.
В комнате было довольно темно – только ночник отбрасывал мягкий свет на стены. Аня металась между шкафом и комодом, судорожно ища телефон. Руки дрожали, пальцы скользили по поверхностям, задевая разные мелочи. Наконец она нащупала холодный корпус смартфона на полке за детской одеждой. Интересно, что он там делает? Зачем она его туда засунула… Видимо совсем соображать перестала…
Не теряя ни секунды, она набрала номер подруги Светы. Та жила буквально через один дом, и в прежние времена они часто забегали друг к другу на чай. Когда то Света оказалась в похожей ситуации – родители мужа буквально не давали ей шагу ступить, контролировали каждый поступок, критиковали каждое решение. Но Света сумела поставить зарвавшихся родственников на место. Аня помнила, как подруга рассказывала об этом – уверенно, с гордой улыбкой.
– А у меня для этого слишком мягкий характер, – с тоской подумала Аня, прислушиваясь к гудкам в трубке. Она вдруг осознала, насколько одинокой себя чувствует в этом доме, где даже муж не готов её поддержать.
Наконец Света ответила. Голос подруги прозвучал тепло и участливо:
– Аня? Что случилось?
Аня прижала телефон к уху плечом, стараясь говорить ровно, но голос всё равно дрожал. Она стояла в спальне, вокруг – разбросанные вещи, приоткрытый шкаф, распахнутый ящик комода. Она так спешила, будто свёкор сейчас может ворваться в комнату и вышвырнуть её с пустыми руками.
– Свет, ты дома? – произнесла она, сделав глубокий вдох. Слезы подкатили к глазам, и она поспешно смахнула их тыльной стороной ладони. Только что она пережила очередную вспышку гнева свекра, а потом – это равнодушное, ледяное “это его дом и его правила” от Влада. Внутри всё сжималось от обиды и беспомощности. Как тут успокоиться? Как собраться с мыслями, когда земля будто уходит из под ног?
– Да, дома. Что случилось? Я по голосу слышу! – в голосе Светы тут же прозвучала тревога. Она всегда умела уловить перемены в настроении подруги, даже через трубку.
Аня на мгновение закрыла глаза, пытаясь подобрать слова. Всё разом навалилось – упрёки, молчание, ощущение, что ты никому не нужен в собственном доме.
– Это долгая история, – выдохнула она, снова хватая вещи и бросая их в сумку. – Можно мы с Ванюшей у тебя переночуем? Просто мама живёт на другом конце города, добираться далеко, да и спит она уже, скорее всего…
Она замолчала, ожидая ответа, и в этой паузе услышала, как тихо сопит во сне малыш в кроватке. Сердце сжалось: “Только бы не проснулся…”
– Глупый вопрос! Приходи, конечно! – тут же откликнулась Света, и в её голосе прозвучала такая тёплая, безоговорочная поддержка, что у Ани на секунду перехватило дыхание. – Может, тебя встретить? Я Сашку попрошу, он к тебе навстречу выйдет.
Аня невольно улыбнулась. Света всегда была такой – мгновенно включалась, предлагала помощь, не задавая лишних вопросов. В груди потеплело, хоть слёзы всё ещё стояли в глазах.
– Было бы неплохо, – тихо ответила она, чувствуя, как напряжение понемногу отпускает. – Спасибо, Свет.
Аня ещё раз окинула комнату быстрым взглядом, словно пытаясь уловить что то важное, что могла забыть. В полумраке спальни очертания вещей казались размытыми: раскрытый комод, приоткрытый шкаф, разбросанные по полу детские игрушки. Она мысленно перебрала список необходимого – распашонки, пелёнки, бутылочка, памперсы… Вроде всё взяла. Теперь главное – не разбудить Ванюшу. Если он проснётся, то, скорее всего, будет плакать полночи, а ей и так хватало переживаний.
Осторожно, почти не дыша, она подошла к кроватке. Малыш мирно спал, слегка приоткрыв ротик, его тёмные ресницы трепетали во сне. Аня бережно закутала его в мягкое одеяло, стараясь не потревожить. Потом закинула на плечо сумку – та оказалась тяжелее, чем она ожидала, но девушка лишь стиснула зубы и поправила лямку. Взяв сына на руки, она медленно направилась к двери, ступая на цыпочках, чтобы ни одна половица не скрипнула.
В голове крутились мысли – противоречивые, тревожные. Может, она зря так резко? Может, стоило попытаться поговорить ещё раз, найти компромисс? Но тут же всплывали в памяти недавние слова свекра, равнодушный взгляд мужа… Нет, оставаться здесь больше нельзя! Возможно, она пожалеет о скоропалительном решении. А может, это решение станет её спасением…
Она уже взялась за ручку входной двери, когда из гостиной раздался резкий, возмущённый голос:
– Ты куда внука потащила? Я не разрешал! – Анатолий Георгиевич появился в проходе, зло глядя на невестку. – Сама вали, а мальца мы сами воспитаем. Сделаем из него настоящего мужика! Давай его сюда!
Аня замерла на секунду, но тут же собралась. Её сердце колотилось, но в голосе не дрогнул ни один звук:
– Если вы только руку протянете к моему ребёнку, я вас ударю! – прошипела она, крепче прижимая к себе Ванюшу.
Анатолий Георгиевич был невысоким, субтильным мужчиной, измученным множеством болезней. Оттолкнуть его не составило бы труда – дело одной секунды. Но Аня понимала: если она это сделает, с браком можно попрощаться. Свекор никогда не простит ей такого унижения. Влад, скорее всего, встанет на сторону отца. Но в этот момент девушка была готова и к такому повороту событий.
– Внука вы больше никогда не увидите! Даже близко к ребёнку вас не подпущу! – её голос звучал твёрдо, хотя внутри всё дрожало.
– Да как ты смеешь! Влад, быстро образумь свою женушку! Как она смеет… – старик задыхался от возмущения, его пальцы сжимались и разжимались, будто он искал, за что ухватиться.
Аня не стала ждать, пока муж появится в дверях. Она резко распахнула входную дверь, и прохладный вечерний воздух окутал её, словно давая сил. Шагнув за порог, она плотно закрыла за собой дверь, отрезая себя от этого дома, от этих криков, от этой боли…
Девушка стремительно спускалась по лестнице, прижимая к себе спящего Ванюшу. Шаги звучали глухо в тишине подъезда, а сердце колотилось так, что, казалось, его слышно на весь дом. Она всё ещё мысленно слышала возмущённый голос свекра, но старалась не оборачиваться – боялась, что если замедлится хоть на секунду, то не сможет идти дальше.
В голове билась одна мысль: “Только бы Влад не выбежал следом”. Она представляла, как он хватает её за руку, тянет обратно в квартиру, начинает увещевать, требовать “не устраивать сцен”. От этой картины внутри всё сжималось. Но пока за спиной было тихо – она слышала только отдалённый шум с улицы да собственное прерывистое дыхание.
На улице у подъезда её уже ждал Саша – муж Светы. Ему хватило одного взгляда на девушку, чтобы понять, что случилось что то серьёзное. Не говоря ни слова, он шагнул навстречу, мягко забрал у неё сумку и осторожно, будто боясь разбудить, принял на руки Ванюшу.
– Пойдём, – тихо сказал он. – Света ждёт.
Аня лишь кивнула, едва сдерживая слёзы. Ноги подкашивались от напряжения, но она упрямо шла следом, чувствуя, как с каждым шагом отдаляется от того дома, где ей не было места.
В квартире подруги она наконец смогла выдохнуть. Света встретила её на пороге, обняла крепко, без лишних слов провела в комнату и усадила на диван. Только тогда Аня разрыдалась – безудержно, навзрыд, выпуская всё, что копилось внутри долгие месяцы.
– Ну-ну, тихо, – успокаивала её Света, присаживаясь рядом и гладя по плечу. – Рассказывай. Всё рассказывай.
И Аня начала. Сначала сбивчиво, потом всё более связно она выкладывала подробности своей “счастливой семейной жизни”, о которой так мечтала в дестстве…
Всё началось с того, что молодой семье просто негде было жить. После свадьбы они сняли небольшую квартиру – не роскошную, но свою. Тогда казалось, что это не беда: молодость, любовь, общие планы. Они справлялись, даже радовались этим первым шагам во “взрослой” жизни.
Но потом родился Ваня. И всё изменилось. Декретные выплаты оказались крошечными, а расходы резко выросли. Аренда квартиры, которая раньше казалась посильной, теперь съедала почти весь бюджет. Аня и Влад пытались экономить, отказывали себе в мелочах, но становилось только тяжелее.
Однажды Влад, хмурясь и избегая её взгляда, сказал:
– Родители предлагают переехать к ним. У них трёхкомнатная, они живут вдвоём. Говорят, помогут с ребёнком, с хозяйством…
Аня колебалась. Она помнила, как свекровь с первого дня их знакомства смотрела на неё с лёгким неодобрением, как свекор любил поучать, как в их доме всё должно было быть так, как хочет он. Но выбора почти не было: либо переезд, либо жизнь в постоянной нужде.
Зачем вообще заводить детей при таких условиях? Вопрос хороший. Если честно, Аня сама на него ответа не знает.
Всё началось с настойчивых просьб родителей Влада. Они буквально требовали внуков, рассыпались в обещаниях помогать во всём: “Мы будем с малышом сидеть, вы не переживайте!”, “Мы вам вещи все подготовим, ничего покупать не придётся!”, “Главное – род продолжить, а остальное приложится!”
Аня колебалась. Она понимала, что их семейный бюджет едва покрывает самые необходимые расходы, что ни о какой финансовой подушке безопасности речи не идёт. Но Влад убеждал её: “Родители правда помогут. Это же их внук!” И она сдалась.
Первые две недели после рождения Вани всё выглядело именно так, как обещали. Свекровь с восторгом принимала малыша, помогала с купанием, пеленанием. Свёкор, хоть и ворчал, но приносил из магазина нужные мелочи. Аня даже начала верить, что всё наладится.
Но потом что то изменилось. Энтузиазм родственников быстро иссяк. Вместо обещанной помощи – лишь пять десять минут сюсюканья над ребёнком, пара дежурных комплиментов и поспешное возвращение к своим делам. “У нас давление”, “Мы устали”, “Нам надо отдохнуть” – такие отговорки звучали всё чаще.
А проблемы никуда не исчезали. Молочная смесь, памперсы, лекарства, одежда – каждый месяц набегали немалые суммы. Влад работал, но зарплата была мизерной, а он не спешил искать другую работу. “И так сойдёт”, – отмахивался он, когда Аня заводила разговор о смене места работы.
Зато Анатолий Георгиевич не уставал напоминать о своём вкладе. Каждое утро начиналось с очередного упрёка: “Это моя квартира, между прочим. Вы тут живёте бесплатно!” За обедом обязательно звучало: “И что ты тут приготовила? Это же есть невозможно!”. Вечером, если Ваня капризничал, раздавалось: “Из за твоего неумелого воспитания весь дом на ушах!”
Претензии сыпались постоянно, по пять раз на дню. То посуда не так помыта, то пол недостаточно чистый, то еда невкусная. И всегда одна и та же фраза в финале: “Это моя квартира, вы обязаны меня слушаться. Не хотите – валите на все четыре стороны”.
Влад всё это сносил молча. Ему то что? Ругали не его. Он предпочитал не вмешиваться, а если Аня пыталась обсудить ситуацию, начинал свою лекцию: “Отец прав. Он нас пустил к себе жить, причём бесплатно. Нужно уважать старших. Ты слишком остро реагируешь”.
Иногда он и сам присоединялся к критике: “Мама говорит дело – ты мало времени уделяешь дому”, “Отец не просто так возмущается, ты действительно могла бы и получше стараться”. Его слова ранили больнее всего – ведь это был её муж, человек, который должен был стать опорой.
Аня ловила себя на мысли, что чувствует себя гостьей в собственном доме. Она вставала в шесть утра, кормила Ваню, убирала, готовила, стирала, снова кормила, снова убирала… И каждый её шаг сопровождался чьим то недовольным взглядом или едким замечанием.
Она вспоминала, как мечтала о семье: уютном доме, совместных прогулках с ребёнком, поддержке мужа. Вместо этого – бесконечная гонка за одобрением людей, которым она была не нужна. И самое горькое – понимание, что даже родной муж не на её стороне.
И вот теперь Аня сидела на кухне у подруги, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. Она старалась держать себя в руках, но внутри всё ещё бушевала буря – обида, злость, растерянность. В голове снова и снова прокручивались сцены сегодняшнего вечера: крик свекра, равнодушное молчание мужа, собственные дрожащие руки, когда она собирала вещи.
Она терпела долго. Очень долго! Понимала, что альтернативы пока нет. Её мама жила в маленькой однокомнатной квартире – тесной, заставленной мебелью, где и одному то человеку порой было негде развернуться. Конечно, места для неё, Влада и малыша там попросту не нашлось. Да и Влад ни за что не согласился бы переехать туда. “Как я буду там жить? – говорил он раньше. – На чужой жилплощади я не буду чувствовать себя мужчиной”. Аня тогда лишь молча вздыхала. Бред, конечно. Но спорить было бесполезно.
И всё же сегодняшний вечер стал последней каплей. Её фактически выставили из дома! А Влад… Он просто сидел спокойно и даже слова отцу не сказал. Ни единого слова в её защиту! Разве любящий человек так поступит? Разве так выглядит семья, о которой она мечтала?
Соня, подруга, слушала её рассказ с широко раскрытыми глазами. Время от времени она покачивала головой, будто не в силах поверить, что такое возможно. Когда Аня закончила, Соня глубоко вздохнула и сказала:
– Да, дела… – Она провела рукой по волосам, явно пытаясь осмыслить услышанное. – И что ты теперь собираешься делать? Твой свёкор мужчина очень… трудный. Я вообще не понимаю, как его жена не сбежала от такого мужа.
Аня посмотрела в окно. За стеклом медленно опускались сумерки, фонари зажигались один за другим. Она почувствовала, как внутри что то твёрдое, холодное, наконец то обретает форму. Решение.
– Перееду к маме, – сказала она, и голос её прозвучал ровнее, чем она ожидала. – Что мне ещё остаётся? И Владу поставлю условие: если он хочет сохранить наш брак, то должен сменить работу и снять нам отдельное жильё. Как можно дальше от его родителей. И чтобы их даже близко не было рядом с нашим сыном.
Соня слегка нахмурилась, обдумывая её слова.
– Думаешь, согласится? – спросила она с нотками сомнения в голосе.
Аня пожала плечами. Она успела немного успокоиться, взять себя в руки. Страх и растерянность отступили, оставив место холодной ясности.
– Понятия не имею, – довольно легкомысленно ответила она. – Но у него будет выбор. Мы с Ваней и без него не пропадём…
Она сказала это и вдруг осознала: да, действительно не пропадут. У неё есть мама, есть подруги, есть силы. А главное – есть Ваня, ради которого она готова на всё.
Соня молча потянулась через стол и накрыла её руку своей. Этот простой жест поддержки сказал больше, чем любые слова. Аня слабо улыбнулась в ответ. Впервые за долгое время она почувствовала: возможно, всё только начинается.
***************************
На следующий день, ближе к полудню, телефон Ани вдруг ожил – раздался звонок от Влада. Она замерла на секунду, глядя на экран, потом всё таки нажала “принять”. Что-то ей подсказывало, что муж явно не извиняться за свое бездействие собрался…
– Ты должна извиниться перед моим отцом! – без предисловий начал Влад, и в его голосе не было ни тени сомнения в собственной правоте. – И я даже не знаю, какие слова ты должна подобрать, чтобы он тебя простил. Хоть на колени становись! Слышишь!
Аня сжала телефон в руке. Внутри всё вскипело, но она заставила себя говорить ровно, почти холодно:
– А теперь послушай меня, – произнесла она, чеканя каждое слово. – Больше я у тебя на поводу не пойду! Либо будет так, как хочу я, либо никак.
Она коротко перечислила свои условия: отдельная квартира, новая работа для Влада, дистанция от его родителей. Говорила спокойно, без криков, но твёрдо – так, что было ясно: это не просьба, а окончательное решение.
Влад молчал несколько секунд, потом бросил коротко:
– Я подумаю.
И отключился.
Следующие два дня тянулись бесконечно. Аня старалась занять себя делами, но каждый раз, когда телефон издавал звук уведомления, она, невольно вздрагивая, проверяла экран. Но нет, это опять не он.
Наконец, вечером второго дня пришло сообщение. Аня открыла его и прочла:
“Бросать родителей не собираюсь. Особенно ради своенравной женщины, которая не знает своего места. Но сыну помогать буду”.
Пальцы дрогнули, но она не позволила себе расплакаться. Просто сделала глубокий вдох, выдохнула, потом ещё раз. Всё стало окончательно ясно.
На следующий день Аня отправилась в ЗАГС. В очереди к кабинету она стояла спокойно, почти отстранённо, будто наблюдала за собой со стороны. Заполнила бланк заявления на развод, передала документы. Женщина за столом кивнула, пробежала глазами по строчкам, спросила:
– Уверены?
– Да, – ответила Аня, и в её голосе не дрогнул ни один звук.
Выйдя на улицу, она вдохнула свежий воздух полной грудью. Где то вдалеке смеялись дети, проезжали машины, жизнь шла своим чередом. Аня поправила капюшон на Ване, который мирно спал в коляске, и пошла домой.
Теперь всё будет иначе…