Семейный ужин у Галины Петровны был назначен на субботу, «в 18:00 ровно, как люди, а не как вон те ваши друзья, которые приходят в трусах и с пивом». Они приехали вовремя — и зря. Лучше бы опоздали, да ещё и потерялись по дороге.
На столе был весь советский гастрономический багаж: салат «мимоза», домашняя колбаса, хлеб с маком, майонез, куда только можно, и Борис с ухмылкой «угадай, кто тебя обманул».
— Присаживайтесь, присаживайтесь, — радостно хлопала ладонями Галина Петровна. — Как же я соскучилась! Всё-таки семья — это святое.
— Конечно, особенно когда у святыни дача появилась, — не удержалась Валентина, ловко оборачивая салфетку в кулак, как будто собиралась кого-то ей душить.
— Валь, не начинай. Мы по-хорошему. — Борис наливал себе наливку, будто не замечал колкости. — Мы с мамой тут подумали…
— Вот с этого места поподробнее, — резко сказал Дмитрий. — Вы с мамой редко думаете одновременно. Обычно ты хочешь денег, а мама — чтоб тебя не посадили.
— Смешно. Очень. Прям стендап. — Борис отпил и выдохнул. — Значит, слушайте: мы же не просто так к вам ездили. Мы приценились, посмотрели — и поняли. У вас участок не просто норм. Он перспективный.
— Ага. У нас там под землёй золото, да? — хмыкнула Валентина. — Или нефть?
— Не, Валюша. У вас там трассу хотят пустить. Через два года земля подорожает втрое. Мы узнали. Наш знакомый из администрации слил инфу.
Галина Петровна тут встала и подошла к буфету. Достала бумажку. Развернула.
— Вот. Это предварительный план района. Ваша дача — на месте, где будет кольцевая развязка. Понимаете? Вас с руками оторвут через пару лет.
— А вам-то какое дело? — Валентина медленно поднялась. — Вам же не нужна была дача. Вы же отказали. Не поверили. А теперь вот… с планами и «мы ж родня».
— А дело в том, что участок оформлен на Дмитрия, — Галина Петровна села с важным видом, скрестив руки. — А ты, Валечка, юридически там никто. А Дмитрий — мой сын. А Боря — его брат. Семья.
— Мам, ты что несёшь? — тихо, но с грохотом внутри, сказал Дмитрий. — Валя — моя жена. Мы вместе всё делали. Вместе копили. Вместе бегали по участкам…
— Юридически — да, жена. Но деньги на покупку дала Марина. У вас нет чека, нет расписки. Это ничем не подтверждено. Участок записан на тебя. И если ты передумаешь…
— Это что, шантаж? — Валентина покраснела. — Или тонкая манипуляция?
— Нет, милая, — сухо сказала Галина Петровна. — Это жизнь. Ты вложилась? Докажи. А мы хотим выкупить участок. У нас есть покупатель. Предложили хорошие деньги. Мы с Борей хотим вложиться вдвоём. А вас просто просим… отойти в сторону. По-доброму. Семейно.
Молчание.
Дмитрий сидел с побелевшим лицом. Валентина смотрела на него — и вдруг поняла. Он всё знал.
— Ты знал? — прошептала она. — Ты знал?
Он кивнул. Медленно. Устало.
— Я услышал, как они говорили. Несколько дней назад. У мамы, по телефону. Они действительно хотели сорвать покупку. Мешали. Потом — чтобы я продал. А я… я не знал, как тебе сказать. Я думал — пройдёт. Но они пошли дальше.
— Ты должен был мне рассказать сразу, — глаза Валентины блестели. — Ты… предал.
— Я боялся тебя потерять. А потерял по-другому.
Они встали из-за стола. Не попрощались. Не доели «мимозу». Не забрали куртки — вышли в чём были. Улица встретила их сырым ветром.
— Ну и что ты теперь собираешься делать? — зло прошептала Валентина, застёгивая пальто. — Раз у тебя теперь мама и брат — семья, а я никто?
— Нет. — Дмитрий остановился. — Я пойду и завтра же всё перепишу. На нас двоих. А потом — отключу им воду. И газ. И свет. Пусть разберутся, где их кольцевая развязка.
— А я? — не веря, спросила Валентина.
Он обнял её. Молча. Плотно, как в первый раз. Без слов.
— Ты — всё. Просто я немного забыл.
На следующий день на участке появилась новая табличка.
«Частная собственность. Посторонним — на фиг».
Подписано было от руки: «С любовью. Валентина и Дмитрий».
— Ты точно всё проверил? — Валентина нервно вглядывалась в экран.
— Валя, я два раза у нотариуса был. Земля теперь на нас двоих. Половина твоя. Бумаги у нас. Можешь выжечь это себе на лбу, если не веришь.
— Поджечь — могу. А вот поверить, что твоя мамаша с братцем сдались — слабо.
Прошла неделя после семейного ужина. Табличка у калитки стояла гордо, как памятник на границе. Вокруг — тишина. Даже странная. Ни визита, ни звонка, ни жалоб в прокуратуру. Валентина, конечно, чувствовала подвох. Когда в их семье тихо — значит, кто-то роет яму. Обычно — тебе.
И точно.
Через три дня на участок пришли «гости». Борис в спортивном костюме, явно не для пробежек, и Галина Петровна в пальто с таким видом, будто пришла на похороны совести.
— Мы пришли поговорить, — холодно начала она.
— Без мимозы и шантажа? — усмехнулась Валентина.
— Мы не обязаны тебе ничего объяснять, — отрезала Галина Петровна. — Это всё Дмитрий. Он наш сын. Он всё делал с подачи тебя и той твоей подружки — этой, как её, Марины.
— Оставьте Марину в покое, — Дмитрий вышел из-за теплицы. — Она единственная, кто нам помог. Не вы. Не вы, мама.
— А мы не обязаны были! — выкрикнул Борис. — Мы вообще были против, ясно?! Нам эта ваша “дачная мечта” — как нож по бюджету. Ты думаешь, ты купил клочок земли и стал фермером? Ага! Скоро к тебе придут, трассу начнут рыть, и знаешь что? Ты лишишься всего! И не плачь потом в жилетку своей Валечке!
— Это шантаж опять? Или просто родственная забота? — холодно спросил Дмитрий.
— Нет. Это предупреждение, — Галина Петровна склонила голову. — Мы подали в суд.
— Что? — Валентина метнулась к забору, будто хотела стукнуть кого-нибудь калиткой. — Вы сошли с ума?
— Оспариваем право собственности, — спокойно продолжила Галина. — Мол, вы купили участок на деньги третьего лица без документального подтверждения. Марина ведь не родственница, не жена тебе, Дима. Следовательно, есть вероятность, что деньги ей вернут, а участок — под арест. А там и до продажи рукой подать. Всё законно.
— Вы это серьёзно?! — голос Валентины срывался. — Вы бы лучше на лечение подали, раз уж с моралью у вас минус.
— Валя… — Дмитрий схватил её за плечо. — Всё. Не трать нервы.
— НЕТ! — она вывернулась. — Они всю жизнь манипулировали тобой, Дима! Мама — с детства, Борис — с тех пор как воровал твои велосипеды и продавал! А ты всё терпел, всё оправдывал! А теперь вот они пришли за нашей дачей?! За МОИМ спокойствием? МОИМ летом? МОИМ клочком счастья?
— Это земля моего сына, — процедила Галина Петровна. — И он должен делиться с семьёй.
— Он делится со мной. Потому что я с ним не из-за участков и не из-за перспектив. Я с ним, потому что даже в самые глупые моменты — он рядом. А вы? Вы приходите только тогда, когда пахнет выгодой!
Тишина. Борис мял кепку. Дмитрий стоял, опустив руки. А Валентина… вдруг усмехнулась.
— Знаете что? — тихо сказала она. — Подайте хоть в космический суд. Мы теперь вместе. Земля оформлена. Деньги — наши. Если вам так уж хочется драки — она будет. Но не здесь. Мы вас больше не впустим.
— Так ты против семьи? — Галина Петровна дрожала от злости.
— Семья? — Валентина подошла вплотную. — Семья — это когда ты за. Когда поддержка, а не ловушка. Когда ты не ждёшь, что тебя предадут, как только зацветёт клубника.
Через две недели суд отказал в иске. Всё было чисто. Марина приехала с тортом и сказала:
— Я же говорила: где грядки копала — там и жить будешь.
Дмитрий больше не звонил матери. Борис уехал на заработки в Казахстан. А Валентина весной посадила сирень у забора.
— Это вонючее дерево, — говорил Дмитрий.
— Зато красивое. Пусть Галина Петровна в окно видит. И пусть чихает.
Они пили чай на веранде. Вокруг пели птицы, трещала плитка, и пахло новым стартом.
— Как думаешь, всё у нас теперь будет хорошо?
— Будет. Но если вдруг опять припрутся…
— …я закопаю их в компостную яму. Удобрение — нужная вещь.
И они оба рассмеялись. Не нервно. По-настоящему.
Конец.