Маша вошла в квартиру свекрови, где пахло ванилью и старой мебелью. Вера Павловна, в аккуратном платье и с идеально уложенными волосами, поставила перед ней тарелку с куском яблочного пирога.
— Что случилось, Маш? — спросила она, присаживаясь напротив. — Ты какая-то бледная.
Маша глубоко вдохнула.
— Вера Павловна, я хотела поговорить… о нас. О том, как мы общаемся. Мне кажется, между нами есть недопонимание.
Вера Павловна подняла брови, но улыбка осталась.
— Недопонимание? Да что ты, Машенька. Я же только добра вам желаю.
— Я знаю, — сказала Маша, стараясь не сорваться. — Но иногда ваши… советы звучат как упрёки. И мне тяжело. Я стараюсь, но чувствую, что всё делаю не так.
Вера Павловна молчала, глядя на неё. Потом вздохнула.
— Маша, я растила Игоря одна. Знаешь, как это? Когда некому помочь, когда всё на тебе? Я хочу, чтобы у него была хорошая жизнь. А ты… ты молодая, неопытная. Я просто пытаюсь помочь.
— Но я не ребёнок, — тихо сказала Маша. — И Игорь не ребёнок. Мы сами разберёмся.
Вера Павловна поджала губы — единственный раз, когда её лицо потеряло привычную мягкость.
— Ты думаешь, я мешаю? — спросила она, и в голосе появилась сталь. — Я для сына всё сделала, а теперь должна молчать?
Маша почувствовала, как жар поднимается к щекам.
— Я не прошу молчать. Я прошу уважать нас. Меня.
Вера Павловна отвела взгляд. Разговор закончился неловко. Маша поблагодарила и ушла. Что-то в тоне свекрови подсказывало, что примирения не будет.
***
Через несколько дней Маша узнала правду, которая перевернула всё. Это произошло случайно. Вечером вернувшись домой, Маша обнаружила на столе чей-то ежедневник. Предположив, что это Игорь забыл, она открыла книжку на середине. Но оказалось,что это дневник свекрови, непонятным образом оказавшийся в их кухне. Маша прочитала запись, датированную прошлым годом.
«Игорь опять жаловался. Говорит, Маша не справляется с хозяйством. Надо поговорить с ней, а то совсем разболтается».
Маша замерла. Игорь жаловался? Она перелистала дальше. Ещё одна запись: «Сказал, что Маша тратит слишком много на свои шмотки. Надо намекнуть, чтобы следила за бюджетом».
Маша почувствовала, как земля уходит из-под ног. Все эти замечания Веры Павловны — о супе, о шторах, о её внешности — были не просто её инициативой.
Игорь сам подливал масла в огонь. Он обсуждал её с матерью. За её спиной.
Она закрыла ежедневник, чувствуя, как в груди растёт холодная ярость. Когда Игорь вернулся вечером, Маша ждала его в комнате. Она положила ежедневник на стол.
— Объясни, — сказала она, указывая на него.
Игорь заглянул в тетрадку и побледнел. Он пытался отнекиваться, но под её взглядом сдался.
— Я… я иногда говорил с мамой. Но это не то, что ты думаешь! Я просто… выговаривался.
— Выговаривался? — Маша повысила голос. — Ты обсуждал меня с ней? Ты знал, как мне тяжело, и всё равно подбавлял ей поводов ко мне придираться?
Игорь опустился на диван, закрыв лицо руками.
— Маша, я не хотел. Я просто… я не знал, как по-другому. Она спрашивает, я отвечаю. Я не думал, что она так это использует.
Маша смотрела на него, и ей вдруг стало ясно: Игорь не слабый. Он просто не хотел брать ответственность. Ему было удобно, когда мать «разбиралась» с её проблемами.
***
На следующий день Маша собрала сумку и уехала к сестре. Она не хотела оставаться в квартире, где всё напоминало о предательстве. Игорь пытался её остановить, но она только покачала головой.
— Мне нужно время, — сказала она. — И тебе тоже.
Сестра жила в небольшом доме на окраине города. Маша сидела на веранде, глядя на заросший сад, и пыталась понять, что дальше. Она чувствовала себя опустошённой, но в этой пустоте было что-то новое — решимость.
Она вспомнила, как в детстве боялась спорить с матерью, как всегда уступала, чтобы избежать конфликтов. Теперь она понимала: уступать нельзя. Не тогда, когда дело касается её жизни.
Через неделю Игорь приехал к ней. Он выглядел измотанным, но в его глазах было что-то, чего она давно не видела — решимость.
— Я был неправ, — сказал он. — Я не должен был… говорить с мамой о тебе. Я не понимал, как это тебя ранит. Я хочу всё исправить.
Маша почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но сдержалась.
— А что, если она не изменится? — спросила она.
Игорь пожал плечами, но его голос был твёрдым.
— Тогда я выберу тебя.
***
Маша вернулась домой. Они с Игорем начали всё с осторожностью, как будто учились ходить заново.
Вера Павловна больше не приходила без приглашения. Она звонила реже, и её замечания стали звучать мягче. Но Маша знала: полностью это не исчезнет. И всё же она чувствовала себя сильнее.
Однажды вечером, когда они с Игорем сидели на диване, глядя на тот самый ковер, который выбирали вместе, Маша сказала:
— Знаешь, я думала, что семья — это когда все должны быть идеальными. Но, наверное, это не так. Семья — это когда ты выбираешь бороться за тех, кто тебе важен.
Игорь улыбнулся и взял её за руку.
— Я выбрал, — сказал он.
Маша кивнула. Она не знала, что будет дальше, но впервые за долгое время чувствовала, что сделала правильный выбор.
