— Мам, я убийца!
Ольга чуть не выронила телефон. Сердце екнуло. Она стояла на кухне в халате, только что налила себе первую утреннюю чашку кофе, и тут — такое.
— Максим, что ты несешь? Что случилось?
В трубке послышался нервный смешок сына.
— Мам, я разбил стакан. Тот самый, который ты мне подарила на новоселье. Со смешной коровой. Помнишь?
— Господи, Максим! — Ольга выдохнула и села на табуретку. Ноги подкашивались. — Ты меня до инфаркта доведешь! Какой еще убийца из-за стакана?
— Ну ты же говорила, что если я его разобью, ты меня убьешь. Вот я и подумал — опережу события, сознаюсь сразу.
— Дурак ты, — Ольга нервно засмеялась, вытирая выступившие слезы. — Двадцать пять лет, а ведешь себя как пятилетний.
— Мам, ты чего? Плачешь?
— Да нет, просто… Ты знаешь, что я сейчас вспомнила?
— Что?
— Помнишь, тебе лет пятнадцать было. Ты пришел из школы весь взъерошенный, злой как черт. И заявил мне, что станешь киллером, когда вырастешь.
— О боже, мам! Зачем ты это вспоминаешь? Это же сто лет назад было!
— Десять, Максим. Всего десять лет назад. И я тогда так перепугалась…
Тот день Ольга помнила в деталях. Февраль, слякоть, серое небо. Максим ввалился домой, швырнул рюкзак в угол, пнул ботинок так, что тот улетел под вешалку.
— Что случилось? — спросила она, выглядывая из кухни.
— Ничего! — рявкнул сын и закрылся в своей комнате.
Ольга знала — надо подождать. Подростки как мины замедленного действия. Дернешь не вовремя — взорвется. Она продолжила готовить ужин, прислушиваясь к звукам из комнаты сына. Музыка грохотала так, что дрожали стены.
Через час Максим сам вышел. Сел за стол, уставился в одну точку.
— Будешь есть?
— Буду.
Она поставила перед ним тарелку с макаронами. Он ел молча, механически, словно робот.
— Макс, что произошло?
— Училка по истории — курица.
— Максим!
— А что? Она меня при всех унизила. Сказала, что я тупой и мне только в ПТУ дорога. При всем классе! Девчонки смеялись!
— За что?
— Я контрольную завалил. Ну не выучил я эти даты! Кому они нужны? Когда там Наполеон родился, когда помер… Какая разница?
— Максим, это не повод так с учителем…
— Я с ней вообще разговаривать не буду! Знаешь что? Я вырасту и стану киллером. Буду убивать таких вот козлих учителей!
Ольга замерла с кастрюлей в руках.
— Что ты говоришь?
— То и говорю! Надоело! Все меня достали! В школе издеваются, дома ты вечно недовольна…
— Я недовольна?
— Ну да! “Максим, убери комнату”, “Максим, сделай уроки”, “Максим, помой посуду”! Надоело! Вырасту, стану киллером, буду жить как хочу!
Он встал из-за стола и снова ушел в комнату. Ольга осталась сидеть, глядя на недоеденные макароны. Сердце колотилось. Что это было? Подростковая блажь? Или что-то серьезнее?
Она вспомнила все эти страшные истории из новостей. Подростки, которые приносили в школу оружие. Дети, которые убивали родителей. Нет, это не про ее Максима. Не может быть.
Но червячок сомнения поселился в душе.
На следующий день был выходной. Ольга предложила прогуляться — до пруда, где они часто ходили, когда Максим был маленьким. Он нехотя согласился.
Шли молча. Снег уже почти сошел, под ногами чавкала грязь. У пруда сели на лавочку.
— Знаешь, — начала Ольга как бы между прочим, — наш сосед с третьего этажа опять вчера нагадил в лифте.
— Фу, мам! При чем тут это?
— Да все его ненавидят. Пьет постоянно, скандалит, жену бьет. Полиция приезжала сколько раз — толку ноль.
— И что?
— Да так, подумала… Ты же вчера говорил про киллера. Может, начнешь карьеру прямо с него? Практика, так сказать.
Максим уставился на мать как на сумасшедшую.
— Мам, ты чего?
— А что? Ты же сказал — станешь киллером. Вот тебе и первый заказ. Бесплатный. Все только спасибо скажут.
Она полезла в карман, достала маленький перочинный ножик — всегда носила с собой, яблоки чистить.
— Вот, держи. Для начала сойдет.
— Мам, ты спятила? — Максим отшатнулся. — Я не буду никого убивать!
— Почему? Ты же вчера сказал…
— Да я просто разозлился! Это же не серьезно было! Мам, убери нож, пожалуйста. Мне страшно.
Ольга спрятала ножик. Внутри отлегло. Нет, ее мальчик не способен на насилие. Просто взвинченный подросток, которому досталось в школе.
— Извини, — сказала она. — Я просто… испугалась вчера.
— Из-за моих слов? Мам, ну ты даешь. Я же не псих какой-то.
— Знаю. Но когда ты так сказал…
— Мам, я просто бешеный был. Она меня реально достала, эта историчка. Но убивать… Фу! Даже думать противно.
Они помолчали. Потом Максим неожиданно обнял мать.
— Прости, что напугал. Я больше так не буду.
— И на том спасибо.
— А ножик-то зачем с собой таскаешь?
— Яблоки чистить. И грибы, когда по лесу хожу.
— А, точно. Мы же скоро за земляникой пойдем?
— Если погода будет хорошая. Помнишь нашу поляну?
— Конечно! Там еще соседи вечно с нами соревновались, кто больше наберет.
— И ты всегда побеждал. Глаз у тебя острый на ягоды.
— Это потому что я их сразу в рот кидал. А ты в корзинку собирала.
Они рассмеялись. Напряжение ушло. Обычная прогулка матери с сыном. Обычный подростковый кризис. Все будет хорошо.
— Мам? Ты там? — голос Максима в трубке вернул Ольгу в настоящее.
— Да, прости. Задумалась.
— Про тот случай с киллером?
— Ага. Знаешь, я тогда реально перепугалась. Думала, вдруг ты и правда…
— Мам, ну что ты! Я же тебе объяснил — просто психанул. Кстати, а та историчка потом извинилась.
— Правда?
— Ну да. Оказалось, у нее сын в армию ушел, она переживала жутко. Сорвалась на мне. Потом при всем классе извинения принесла. Мне аж неудобно стало.
— Надо же. А ты мне не рассказывал.
— Забыл, наверное. Или стеснялся. Не помню уже.
— Макс, а приедешь на выходные? Папа новую удочку купил, хвастается. И земляника на нашей поляне почти поспела.
— Земляника? Мам, ты серьезно? Мне же двадцать пять лет!
— И что? Или ты уже слишком взрослый для семейных традиций?
— Да нет, я не то… Конечно, приеду! Давно не собирали. А соседи еще ходят туда?
— Куда им деться. Тетя Галя уже разведку провела, говорит, ягод в этом году видимо-невидимо.
— Значит, надо пораньше встать, чтобы они все не собрали.
— Вот это мой мальчик! Азарт в тебе не умер!
— Мам, я на работу опаздываю уже. Давай в субботу утром приеду?
— Давай. Блинчики сделаю.
— С творогом?
— А как же иначе?
— Мам, я тебя люблю. И прости за утренний испуг.
— И я тебя люблю, сынок. И больше так не шути. У меня сердце уже не молодое.
— Не буду. Обещаю. Пока!
— Пока.
Ольга положила трубку, допила остывший кофе. На душе было легко и немного грустно. Сын вырос. Живет отдельно, работает, встречается с девушкой. Скоро, наверное, женится, дети пойдут. А ей все кажется, что он тот самый взъерошенный подросток, который грозился стать киллером из-за обиды на учительницу.
Она подошла к окну. Во дворе уже вовсю хозяйничало лето. Скоро и правда земляника поспеет. Надо будет корзинки приготовить, как раньше. И встать пораньше, чтобы опередить соседей.
Некоторые традиции стоит хранить. Даже если тебе двадцать пять и ты уже совсем взрослый. Особенно если тебе двадцать пять.
Ольга улыбнулась и пошла собираться на работу. День обещал быть хорошим. А в субботу приедет Максим, и они снова пойдут на заветную поляну. Как десять лет назад. Как двадцать.
Время летит, дети растут, но некоторые вещи не меняются. И слава богу.