— Вилку держишь неправильно! — Раиса Павловна смотрела на Настю, как на таракана в супе. — В приличном обществе так не едят.
Настя замерла с куском мяса на полпути ко рту. Руки дрожали — то ли от злости, то ли от унижения. Третий год она терпела эту женщину. Третий год выслушивала замечания, колкости, прямые оскорбления. И всё ради Антона, который сидел рядом и делал вид, что изучает узор на скатерти.
— Мам, ну хватит, — пробормотал он, не поднимая глаз.
— Что хватит? Я пытаюсь научить твою… подругу элементарным манерам. Если уж ты решил связать свою жизнь с девушкой из простой семьи, пусть хотя бы научится вести себя за столом.
Простая семья. Настя сжала вилку. Её родители — учительница начальных классов и сантехник — вырастили троих детей, дали всем высшее образование. Но для Раисы Павловны, жены крупного чиновника в отставке, это было “простой семьёй”.
— Я правильно держу вилку, — тихо сказала Настя.
— Что ты сказала? — Раиса Павловна приподняла нарисованную бровь.
— Я сказала, что правильно держу вилку. Это континентальный стиль. Вилка в левой руке, нож в правой. Зубцы вниз. Всё как положено.
— Не смей мне перечить!
— Мам! — Антон наконец поднял голову. — Давайте просто поужинаем спокойно. Ты же сама хотела помириться с Настей.
Помириться. Настя чуть не рассмеялась. Когда Антон сказал, что мать пригласила их на ужин для примирения, она не поверила. Три года войны не заканчиваются одним ужином. Но Антон так просил, так надеялся…
— Да, конечно, — Раиса Павловна промокнула губы салфеткой. — Я действительно хочу поговорить. Настя, дорогая, как долго вы с Антоном встречаетесь?
— Три года.
— Три года. И всё это время мой сын тратит на тебя деньги, время, строит какие-то планы… А что ты ему дала взамен?
— Мам!
— Антон, помолчи. Я разговариваю с твоей девушкой. Так что, Настя? Что ты можешь предложить моему сыну? У тебя нет связей, нет приданого, нет воспитания. Ты работаешь менеджером в какой-то конторе за копейки.
— Я люблю его, — Настя старалась говорить ровно.
— Любовь! — Раиса Павловна рассмеялась. — Милочка, на любви далеко не уедешь. Антону нужна жена, которая поможет ему в карьере. Которая будет достойно представлять нашу семью. А ты? Ты даже одеваешься как… как продавщица из супермаркета.
Настя посмотрела на своё платье. Обычное летнее платье, которое она купила на распродаже. Ей нравилось — синее, с мелкими цветочками. Антон говорил, что она в нём красивая.
— Знаешь что, — Раиса Павловна открыла сумочку и достала конверт. — Давай решим это по-взрослому. Здесь пятьсот тысяч. Наличными. Берёшь и исчезаешь из жизни моего сына.
Настя смотрела на конверт, не веря своим глазам. Это происходило на самом деле? Ей предлагали деньги, чтобы она ушла?
— Мам, ты что творишь? — Антон попытался забрать конверт, но Раиса Павловна отдёрнула руку.
— Я забочусь о твоём будущем. Настя умная девушка, она всё понимает. Правда, дорогая? Пятьсот тысяч — хорошие деньги. Можешь съездить отдохнуть, купить себе нормальную одежду, найти парня по своему уровню.
— По моему уровню, — повторила Настя.
— Ну да. Какого-нибудь клерка или продавца. Зачем тебе мучиться, пытаясь соответствовать нашему кругу? Ты же видишь — не получается. Сколько раз ты опозорила Антона на приёмах? Помнишь, как ты пришла на юбилей министра в платье из масс-маркета?
— Это было красивое платье.
— Для выпускного в ПТУ — может быть. Милочка, пойми, я не злая. Я просто реалистка. Антону нужна другая жена. И я её уже нашла.
— Что? — Антон дёрнулся. — Какая жена? Мам, о чём ты?
— Вероника Сергеевна Крылова. Дочь заместителя министра. Прекрасная девушка — образованная, воспитанная, из хорошей семьи. Они с отцом уже дали согласие.
— Согласие на что? Мам, ты с ума сошла? Я люблю Настю!
— Любовь пройдёт, — отмахнулась Раиса Павловна. — А связи останутся. Подумай о карьере, сынок. С Вероникой ты за пять лет станешь начальником департамента. А с этой… — она презрительно кивнула на Настю, — так и будешь прозябать старшим менеджером.
Настя смотрела на Антона. Ждала, что он встанет, ударит кулаком по столу, скажет матери всё, что о ней думает. Защитит свою невесту. Женщину, с которой прожил три года, которой сделал предложение месяц назад.
Но Антон молчал. Сидел, уставившись в тарелку, и молчал.
— Антон, — позвала Настя. — Скажи что-нибудь.
— Я… Мам, это слишком. Нельзя так.
— Что нельзя? Я предлагаю разумное решение. Всем будет лучше.
— Антон, — Настя повторила громче. — Посмотри на меня.
Он поднял глаза. И Настя увидела в них не гнев, не возмущение, а сомнение. Он сомневался. Взвешивал. Прикидывал варианты.
— Ты серьёзно это обдумываешь? — прошептала она.
— Я не… Просто мама права в том, что…
— В чём она права? Что я недостойна тебя? Что мои родители — простые люди? Что я не помогу тебе сделать карьеру?
— Настя, не начинай. Ты всё утрируешь.
— Я утрирую? — Настя встала. Ноги дрожали, но она заставила себя стоять прямо. — Твоя мать только что предложила мне деньги, чтобы я от тебя отвалила. Сказала, что уже нашла тебе невесту. А ты сидишь и молчишь!
— Что я должен делать? Она моя мать!
— А я кто? Прохожая с улицы?
— Вот! — Раиса Павловна хлопнула в ладоши. — Вот оно, истинное лицо! Истеричка. Скандалистка. Я же говорила, сынок — она тебе не пара.
Что-то внутри Насти оборвалось. Три года. Три года унижений, оскорблений, попыток доказать, что она достойна. Три года надежд, что Антон однажды поставит мать на место. Три года иллюзий.
— Знаете что, Раиса Павловна, — Настя выпрямилась. — Засуньте свои деньги себе в задницу.
— Как ты смеешь!
— Смею. И знаете что ещё? Вы жалкая, озлобленная женщина, которая всю жизнь живёт статусом мужа. Сами вы кто? Что вы в жизни сделали, кроме того, что удачно вышли замуж? Вы паразитируете на достижениях других и смеете учить меня жизни?
— Настя! — Антон вскочил. — Прекрати немедленно!
— А ты, — Настя повернулась к нему. — Ты ещё хуже. Маменькин сыночек, который в тридцать лет не может принять ни одного решения без мамочки. Знаешь, почему ты до сих пор старший менеджер? Не потому, что у тебя невеста из простой семьи. А потому, что ты тряпка. Безвольная, бесхребетная тряпка!
— Настя, давай выйдем, поговорим…
— О чём говорить? О том, как ты позволяешь матери унижать меня три года? О том, как ты ни разу — слышишь, ни разу! — не встал на мою защиту? О том, как ты сейчас всерьёз обдумывал её предложение?
— Я не обдумывал!
— Врёшь. Я видела твои глаза. Ты прикидывал, что выгоднее — я или дочка замминистра.
— Это не так!
— Знаешь что? — Настя сняла с пальца кольцо. Маленькое, скромное колечко с крохотным бриллиантом. — Можешь отдать его Веронике. Или продать и купить матери новую сумочку. Ей нравятся брендовые вещи.
Она положила кольцо на стол, взяла сумку.
— Настя, постой! Давай поговорим! Мама просто перегнула палку, она не со зла!
— Не со зла? — Настя обернулась. — Три года она гнобит меня не со зла? Знаешь, Антон, твоя мать хотя бы честная сволочь. А ты — просто трус. И я идиотка, что столько времени потратила, надеясь, что ты изменишься.
— Уходи! — взвизгнула Раиса Павловна. — Уходи из моего дома, дрянь!
— С удовольствием. И знаете что? Спасибо вам, Раиса Павловна. Если бы не этот ужин, я бы ещё долго обманывала себя. А так — вы открыли мне глаза.
Настя вышла из столовой, из квартиры, из дома. Спустилась по лестнице — лифта ждать не стала. На улице накрапывал дождь. Она подставила лицо каплям и вдруг рассмеялась. Свободна. Она свободна.
Телефон зазвонил, когда она дошла до метро. Антон. Она сбросила вызов. Потом ещё один. И ещё. На десятый раз она заблокировала номер.
Села в вагон, достала телефон, открыла чат с подругой:
“Маш, я свободна. Расскажу при встрече. Вина купи побольше”.