— Юля, что за слово такое?! — всплеснула руками Нина Константиновна. — Какие обноски? Вещи хорошие! Мы с твоим свекром всегда…
— Мои дети не на помойке найдены! — закричала Юля.
Ее тихий гнев вдруг вырвался наружу. Все вздрогнули, а София испугалась и расплакалась.
В дверях, с сумкой продуктов, замер Александр. Он приехал следом за женой и стал свидетелем кульминации скандала.
— Что происходит? — спросил он, оглядывая растерянное лицо матери, высокомерно-спокойное — сестры и разъяренное — жены.
— Наши дети! — с искаженным от ярости лицом бросила ему Юля. — Они носят вещи твоей племянницы! Старые, потрепанные вещи! Пока мы с тобой пашем на двух работах, чтобы одевать их в лучшее, твоя мамаша наряжает их в чьи-то обноски!
— Юля, успокойся, — попытался вмешаться Александр, но тут же был сметен ее гневом.
— Успокоюсь?! Ты только посмотри! — она тряхнула плачущую дочь. — На нее надеты стоптанные башмаки! Твоя сестра их выбросила, а твоя мама подобрала и обула в них нашу дочь!
Светлана, до этого сохранявшая стойкое молчание, наконец подала голос.
— Во-первых, я ничего не выбрасывала. Мама сама решила, что вещи еще хорошие. А во-вторых, Юля, не надо истерик. Это же просто детские вещи, ребятишки за год десять размеров меняют. Что за поза? Будто София в лохмотьях ходит.
— Для тебя это “просто вещи”, — зашипела Юля, поворачиваясь к ней, — а для меня — принцип! Я не собираюсь приучать своих детей донашивать чей-то хлам! У них все должно быть свое, новое и хорошее! Или вы думаете, что раз я из простой семьи, мне и так сгодится?!
Нина Константиновна ахнула. Ее доброе лицо исказилось от боли.
— Юлечка, как ты можешь? Я же как к родной… Я хотела как лучше… Экономия ведь…
— Экономить можете на своих! — отрезала невестка.
Она резко опустила Софию на пол, схватила за руку перепуганного Тимофея и начала лихорадочно собирать вещи детей, по пути сдергивая с мальчика “презренные” шорты.
— Одевайся! Быстро! Мы едем домой.
— Мамочка, я замерзну, — захныкал Тимка.
— Помолчи! — прикрикнула на него Юля, что с ней бывало крайне редко.
Александр попытался остановить жену, взял ее за плечи, но она отшатнулась от него, как от прокаженного.
— И ты молчи! Твоя семья! Разберись с ними! Я забираю детей и больше никогда не привезу их сюда, чтобы носить обноски! Запомните это!
Она натянула на детей куртки, не обращая внимания на слезы и протесты, схватила сумку с вещами и, не глядя ни на кого, выскочила из квартиры.
В доме воцарилась гробовая тишина. Нина Константиновна медленно опустилась на стул, ее руки затряслись. Она посмотрела в пустоту, не в силах осознать произошедшее.
— Ну вот, — с фальшивой легкостью сказала Светлана, подбирая с пола брошенные Юлей джинсы. — Раздула из мухи слона. Я же говорила, мама. У нее характер. Никакой благодарности.
— Благодарности? — тихо переспросил Александр. Он стоял посреди комнаты, сжав кулаки. Его лицо было бледным. — За что ей быть благодарной, Света? За то, что мама, не подумав, нарядила моих детей в старье?
— Саш, да что ты! — возмутилась Светлана. — Какое старье?! Вещи почти новые!
— Для тебя — да! — голос Александра набрал силу. — А для Юли — нет! Ты не понимаешь? Это ее право — решать, во что одевать своих детей! Ее право — хотеть для них всего самого лучшего, нового! И мамина “доброта” без спроса — это унижение для нее! Ты же все прекрасно понимала, ты могла остановить маму, могла тихо сказать, но нет! Ты же знала, как она взорвется!
Светлана покраснела и непроизвольно отступила на шаг назад под напором брата.
— Да я вообще тут ни при чем!
— Хватит! — крикнула Нина Константиновна. В ее голосе впервые прозвучала не боль, а отчаяние и власть. — Хватит вам! В моей доме я не позволю затевать ссоры из-за каких-то штанишек!
Она закрыла лицо руками. Ее мир семьи, где все друг другу помогают, рухнул в одно мгновение.
Женщина искренне не понимала, что сделала не так. Александр тяжело вздохнул и подошел к матери.
— Мам, я понимаю, ты хотела как лучше. Но нельзя вот так, без спроса. Юля очень трепетно к этому относится, для нее это важно…
— Я… я не думала, — прошептала старушка. — Я просто люблю их всех.
Светлана, фыркнув, пошла собирать вещи Алисы.
— Ладно, я тоже пойду. Слишком много драмы на пустом месте. Одежду, кстати, я забираю, чтобы больше никаких недоразумений!
Сестра ушла с дочерью, а Александр проводил ее растерянным взглядом и присел напротив матери.
— Она не привезет больше детей, Саша? — тихо спросила Нина Константиновна.
— Не знаю, мам, — честно ответил Александр. — Не знаю. Сейчас она в ярости. Ей нужно остыть. Я потом с ней обязательно поговорю.
Мужчина вздохнул, искренне понимая, что конфликт был не из-за старых ботиночек и одежды. Все дело было в разности мировоззрений, обид и амбиций.
Целую неделю Александр сохранял тишину, а потом решил поговорить с Юлией о том, что произошло в доме Нины Константиновны.
— Даже не хочу ничего слышать! — сразу же резко отреагировала жена. — Больше наши дети туда не поедут!
— Почему? Сама подумай, ничего же страшного не случилось! Или ты хотела, чтобы наш сын ходил в своей, но грязной одежде? — хитро прищурил глаза мужчина.
Юлия замерла и нахмурила брови. В этом направлении она даже никогда не думала.
— Ну… как бы… — неуверенно проговорила она. — В сумке были запасные вещи. Почему бы их нельзя было взять?
— Мама не хотела марать, — попытался объяснить Александр.
