День матери должен был стать радостным. Анна тщательно готовилась к визиту свекрови: вымыла до блеска квартиру, испекла яблочный пирог, рецептом которого когда-то поделилась сама Тамара Васильевна, и с помощью Полины нарисовала красивую открытку с ромашками.
Главным подарком был практичный и, как казалось Анне, очень нужный – современная электрическая грелка с шестью режимами нагрева и функцией массажа.
У Тамары Васильевны часто болела спина, и Анна искренне надеялась, что этот гаджет станет для нее спасением. Сергей, как всегда, занимал нейтральную позицию.
– Да что ты переживаешь, мама будет рада любому подарку, – говорил он, утыкаясь в телевизор с пультом.
Анна вздыхала. Он не понимал, что подарок свекрови – это не просто формальность, а целая миссия, где каждый неверный шаг грозил холодной “войной” на месяцы.
Тамара Васильевна пришла ровно в четыре, как и договаривались. В руках у нее был огромный, туго набитый пакет из сетевого магазина тканей и рукоделия.
– С праздником! – Анна помогла ей снять пальто.
– Спасибо, Анечка, – Тамара Васильевна окинула квартиру оценивающим взглядом. – Цветы у вас, я смотрю, уже вянуть начали. Надо было в кипяток на ночь сахар добавить, я тебе сто раз говорила.
Анна сдержанно улыбнулась. “Начинается”, – пронеслось в ее голове.
За столом первые полчаса прошли мирно. Полина с гордостью вручила бабушке свою открытку. Тамара Васильевна расцеловала внучку, причмокнула громко и сказала:
– Вот это подарок так подарок! От души!
Анна почувствовала легкий укол, но сделала вид, что не заметила. Наконец, настал момент обмена основными подарками.
Тамара Васильевна с торжествующим видом протянула Анне свой огромный пакет.
– Держи, дочка. Их тебе на всю жизнь хватит.
Анна с любопытством развернула бумагу. Внутри лежала стопка идеально выглаженных, сложенных квадратиком льняных полотенец, с ручной вышивкой: петушки, геометрические узоры, стилизованные цветы. Полотенца были плотные, добротные, но вид у них был… музейный.
– Это… бабушкины? – осторожно спросила Анна.
– Какие бабушкины?! – всплеснула руками Тамара Васильевна. – Я их сама вышивала! Года три назад. Это же наследство, Анечка! Наследство для тебя и Полины. Такие вещи в семье берегут. Я, например, до сих пор мамиными скатертями пользуюсь, им уже шестьдесят лет!
Анна взяла в руки верхнее полотенце. Оно было жестким и пахло нафталином. Женщина представила, как вытирает им после душа свое лицо или вешает в современную ванную с хромированными ручками и стеклянной полкой.
– Спасибо, Тамара Васильевна, – сказала она, стараясь вложить в голос как можно больше тепла. – Очень… душевно. Я буду их беречь.
– Вот и правильно, – удовлетворенно кивнула свекровь. – А теперь свой подарок показывай. Интересно, что нынче в моде дарить.
Анна с замиранием сердца вручила свекрови нарядную коробку. Тамара Васильевна сняла крышку, отодвинула белую гофрированную бумагу и уставилась на содержимое. На ее лице не было ни радости, ни удивления, только недоумение.
– Это что такое?
– Это электрическая грелка! – воодушевленно начала Анна. – У нее шесть режимов, можно греть поясницу, спину, шею. А вот здесь кнопка – вибрационный массаж. Это очень полезно для твоей спины! Я сама себе такую купила, просто чудо, а не вещь!
Тамара Васильевна молча достала грелку. Резиновый, персикового цвета предмет с проводами и дисплеем выглядел в ее руках нелепо.
– Так… – протянула она. – А где ее, эту штуку, включать-то?
– В розетку, мама! – подсказал Сергей, наконец оторвавшись от телевизора. – Прикольная вещь.
– В розетку? – голос Тамары Васильевны зазвенел. – То есть, чтобы спина перестала болеть, мне надо себя к розетке приковать? А если ночью заболит? Я что, с ней спать буду? Провода эти по всей кровати…
– Но она очень удобная! – не сдавалась Анна, чувствуя, как почва уходит из-под ног. – И безопасная! Автоматически отключается!
– Отключается… – Тамара Васильевна положила грелку обратно в коробку, как что-то грязное. – Знаешь, Анечка, у меня есть прекрасная грелка. Я ее в микроволновке на две минуты – и все. Никаких проводов. И служит она мне уже двадцать лет. А эта… – она мотнула головой в сторону коробки, – через год сломается, как все сейчас. Только деньги на ветер.
В воздухе повисла тяжелая пауза. Полина испуганно смотрела то на маму, то на бабушку. Сергей заерзал на стуле.
– Я хотела как лучше, – тихо сказала Анна.
Ей было до слез обидно. Она потратила время, выбирала, читала отзывы, и все это – в подарок, который назвали “деньгами на ветер”.
– Как лучше? – Тамара Васильевна подняла на нее взгляд, и в ее глазах запеклась старая обида. – Анечка, “как лучше” – это вот так, – она ткнула пальцем в стопку своих полотенец. – Это на всю жизнь! Это я, своими руками, для тебя! А ты мне подарила какую-то китайскую безделушку, которую я даже использовать не смогу! Я в этих ваших ерундовинах не разбираюсь! Мне инструкцию нужно на английском читать? У меня глаза болят!
– Там инструкция на русском! – не выдержала Анна. Ее терпение лопнуло. – И это не безделушка, а полезная вещь для вашего здоровья! А я не могу пользоваться вашими полотенцами, Тамара Васильевна! Они колются! И висеть в моей ванной, где все в стиле хай-тек, они не будут! Это не мой стиль!
Она сказала это, выпустив наружу то, что копилось годами. Свекровь замерла, ее лицо вытянулось.
– А… не твой стиль… – прошептала она. – Я три года над ними сидела. Каждый вечер. А у тебя, выходит, “не твой стиль”. Значит, мой труд, моя любовь, мое время – это не твой стиль. Понятно.
– Мама, она не это имела в виду! – вмешался в разговор Сергей, поднимаясь с дивана.
– Молчи, Сережа! – строго сказала Тамара Васильевна, не отрывая взгляда от Анны. – Все ясно. Ты считаешь мои подарки немодными, а я твои – бесполезными и пустыми. Мы говорим на разных языках.
– Но почему подарок должен быть “на всю жизнь”? – в отчаянии воскликнула Анна. – Почему он не может быть просто удобным и приятным сейчас? Я не хочу хранить полотенца в нафталине для Полины! Я хочу, чтобы они служили! Как и моя грелка могла бы служить вам, если бы вы дали ей шанс!
– Служить? – Тамара Васильевна горько усмехнулась. – Ты хочешь, чтобы я выбросила свою старую, проверенную грелку и начала служить этой… резиновой присоске? Нет уж, дорогая. Я не настолько еще от жизни отстала, чтобы менять реальные, вечные вещи на ваши сиюминутные побрякушки.
– Это не побрякушка! Это забота о вас!
– Забота? – свекровь встала, ее руки дрожали. – Забота – это когда чувствуешь, что нужно человеку! А тебе наплевать, что мне нужно! Тебе главное – отделаться модной безделушкой, поставить галочку, “подарок свекрови куплен”! А мои полотенца для тебя – просто хлам, который не вписывается в твой стиль! – она резко повернулась и пошла в прихожую.
– Мама, куда ты? – испуганно сказал Сергей.
– Домой! У вас тут слишком… современно для меня. И пахнет не пирогом, а каким-то пластиком.
– Тамара Васильевна, подождите… – Анна понимала, что все зашло слишком далеко, но остановить женщину уже было нельзя.
– Нет, Анечка, я все поняла. Очень поняла. Спасибо за… грелку, – она произнесла это слово с такой ядовитой иронией, что Анне стало физически плохо. – А мои полотенца ты можешь выбросить. Раз они не твоего стиля или в музей сдать.
Тамара Васильевна захлопнула за собой дверь. В квартире воцарилась оглушительная тишина.
На столе лежали два подарка, которые превратились в оружие взаимного унижения.
Вышитые полотенца, в которые была вложена душа, и современная грелка, в которую было вложено желание помочь.
Сергей молча смотрел в окно. Полина тихо плакала. Анна опустилась на стул и уставилась на персиковую резину торчащую из коробки.
– Отнесу ее назад, – коротко проговорила она и улыбнулась.
Сергей повернулся к жене, и на его лице появилось искреннее раздражение и гнев.
– Зачем было спорить с мамой? Зачем говорить все эти обидные слова?
– А она зачем так сделала? – нахмурилась Анна. – Причем Тамара Васильевна начала первая! Я от всей души ей грелку купила, а она… – с обидой добавила женщина.
Сергей понял, что если продолжит высказывать свое недовольства и обвинять ее, то они поругаются.
– Вы, наверное, никогда не сможете нормально общаться, – озабоченно вздохнул мужчина. – Надоели уже эти ссоры…
Тамара Васильевна после скандала не появлялась в доме сына и невестки. Раз в неделю, по субботам, она звонила ему и, узнав, что все хорошо, клала трубку.