– О, Варенька! А мы уже думали, что вы с Артёмом до завтра не вернётесь!
Голос Лилии прозвучал в просторной гостиной как удар хлыста. Варя застыла на пороге собственного дома с тяжёлым пакетом из магазина, чувствуя. В воздухе висел густой запах табака и жареного мяса, из гостиной доносились громкие голоса и звон бокалов, хотя она точно помнила – до их отъезда здесь благоухало свежестью и лавандовым освежителем.
Сестра мужа стояла в дверном проёме с бокалом красного вина, её губы растягивала холодная улыбка. За её спиной Варя разглядела силуэты – много силуэтов. Кто-то держал бокал с вином, кто-то докуривал сигарету прямо над её любимой скатертью с вышитыми маками.
– Мы вернулись раньше, – Варя почувствовала, как внутри всё закипает. – Домой захотелось.
– Ой, как славно! – Лилия сделала глоток вина. – Мы тут Вадику день рождения справляем. Присоединяйтесь!
Варя прошла мимо золовки в гостиную. Картина предстала во всей красе: на её любимом светлом диване расположился незнакомый мужчина с бутылкой пива, по паркету носились чужие дети, оставляя грязные следы, а на обеденном столе громоздились тарелки с объедками. Кто-то курил прямо в комнате – пепельница переполнена окурками.
Пятилетняя Надя прижалась к маминой ноге, испуганно разглядывая разгром в родном доме.
***
Всего год назад Варя и Артём Солодовы переехали в этот дом. После пяти лет в тесной однокомнатной квартире на окраине города собственный дом в посёлке Зелёные Холмы казался настоящим дворцом. Двухэтажный, с деревянной террасой, где можно было пить утренний кофе, глядя на просыпающийся сад.
Варя помнила каждую деталь того мартовского дня, когда они впервые переступили порог. Снег уже почти сошёл, обнажив прошлогоднюю жухлую траву, а на старой яблоне у крыльца набухали почки. Артём подхватил её на руки, как молодожёны, и внёс в дом.
– Теперь у Нади будет своя комната, – говорил он, кружа жену по пустой гостиной. – И кабинет тебе сделаем, и мастерскую мне. И баню построим! И теплицу для твоих помидоров!
Деньги на первый взнос копили три года. Отказывались от отпусков, Варя брала дополнительные заказы на копирайтинг, работая до поздней ночи. Артём, проектировщик вентиляционных систем, чертил по выходным. Каждая отложенная тысяча приближала их к мечте.
Первые месяцы в новом доме пролетели как один день. Они обустраивали каждый уголок с любовью. Варя разбила клумбы под окнами – посадила тюльпаны, нарциссы и крокусы. Артём повесил качели для Нади под старой вишней. По вечерам они пили чай под старой вишней, а кошка Мята лениво грелась на солнышке.
– Мам, смотри, одуванчик! – Надя прибегала с букетом жёлтых цветов.
Работать из дома оказалось настоящим блаженством. Варя устроила кабинет в маленькой комнате с видом на сад. Утром, с чашкой кофе, она открывала ноутбук и погружалась в тексты, изредка поглядывая, как Артём возится в теплице. Жизнь текла размеренно и счастливо. Днём они работали, а по вечерам они гуляли с Надей по посёлку, здоровались с соседями, собирали первые подснежники на лесной опушке.
Первый звонок раздался в конце апреля.
– Варь, привет! – щебетала Лилия в трубку. – Мы тут с Вадиком подумали – давайте шашлыки у вас устроим! Погода шикарная, снег почти сошёл!
Варя колебалась. С золовкой они никогда особенно не ладили, но отказать было неудобно – всё-таки семья.
– Ну… давайте, – согласилась она.
Первый визит прошёл шумно, но терпимо. Лилия с мужем привезли мясо, дети носились по участку, свёкор с свекровью сидели на террасе, нахваливая свежий воздух. Варя убирала потом весь вечер, но утешала себя – семейные посиделки, что поделать.
***
К середине мая визиты стали регулярными. Сначала звонили хотя бы накануне.
– Мы завтра заедем!
– У Вадика выходной, покатаем детей на вашей горке!
– Папа соскучился по внучке!
Потом начали являться без предупреждения.
– Мы мимо проезжали, решили заглянуть! – весело объявляла Лилия, вваливаясь с семейством в прихожую.
Лилия с Вадимом чувствовали себя как дома – открывали холодильник, доставали продукты, жарили мясо на мангале.
Дети золовки носились по дому, хватая Надины игрушки. Вадим включал телевизор на полную громкость.
– Артём, у тебя пива нет? – кричал он. – А то я только водку взял!
Свёкор Пётр Андреевич хозяйским взглядом осматривал баню и заявлял: «Протопить бы надо!» – и топил, не спрашивая. Свекровь Галина Николаевна перебирала Варины запасы в кладовке, цокая языком: «Варенья маловато наварили прошлым летом».
Варя терпела, стиснув зубы. «Это же семья, – твердила она себе. – Нельзя ссориться с родственниками мужа». И после каждого такого визита Варя часами отмывала дом. Грязная посуда горой, крошки на диване, пятна на скатерти. А в холодильнике – пустые полки.
В тот день она вновь убирала следы вчерашнего «праздника». Накануне родственники нагрянули «на шашлыки». Уехали поздно, оставив горы грязной посуды и пепельницы, полные окурков.
Она спустилась на кухню и застыла. Её любимая сковорода – подарок мамы на новоселье – была безнадёжно испорчена. Кто-то пытался что-то пожарить и забыл на плите. Дно прогорело насквозь.
Варя машинально открыла холодильник – пустые полки смотрели на неё укоризненно. Вчерашние гости съели даже стратегический запас сосисок для Нади.
– Мам, а где моя кукла Алиса? – Надя стояла в дверях детской с заплаканными глазами.
Варя нашла куклу под диваном – с отор ванной головой. Видимо, кто-то из племянников Лилии постарался. Дочка тихо плакала, прижимая к себе игрушку.
– Ничего, солнышко, папа починит, – утешала Варя, чувствуя, как внутри нарастает глухое раздражение.
В бане обнаружились забытые мокрые полотенца, которые уже начали плесневеть. На её клумбе с тюльпанами отпечатались следы больших ботинок – кто-то прошёл прямо по нежным росткам.
Вечером, когда Надя уснула, Варя села на террасу. Майский вечер был прохладным, пахло цветущей черёмухой. Артём присел рядом.
– Знаешь, – начала она осторожно, – может, попросим их предупреждать хотя бы за день? А то я не успеваю ни работать нормально, ни к приёму готовиться.
– Артём нахмурился:
– Они же родные, Варь. Неудобно как-то. Не могу же я сестре запретить приезжать. И мама обидится.
– Но это наш дом! Мы его строили не для того, чтобы…
Артём молчал, глядя в окно, где в сумерках белели последние островки снега.
– Поговорю с Лилькой, – наконец пообещал он.
Но Варя знала – не поговорит. Артём с детства привык, что старшая сестра всегда права, что нельзя перечить родителям, что семья – это святое. Даже если эта семья вытирает ноги о твою жизнь.
Соседка Ирина, встретив Варю у калитки на следующий день, сочувственно покачала головой:
– У вас опять вчера до полуночи шумели. Всё родственники?
Варя только кивнула, чувствуя, как краска стыда заливает щёки.
– Не завидую я вам, милая. У меня свекровь раз в год приезжает, и то сил не хватает. А у вас прям проходной двор какой-то.
«Проходной двор». Эти слова засели занозой. Варя шла домой и думала: «Я живу не в своём доме. Я живу в проходном дворе для чужих людей».
***
В среду Тамара Ивановна, мама Вари, позвонила Варе с просьбой:
– Дочка, не поможете с теплицей? Надо бы землю вскопать, рассаду скоро высаживать.
Варя с радостью согласилась – хотелось вырваться из дома, отдохнуть от напряжения последних недель. Договорились выехать в пятницу вечером. Тамара Ивановна жила в часе езды, в старом, но уютном домике с резными наличниками.
– Что-то вы бледные какие-то, – встретила их мама. – Устали?
– Да так, весенний авитаминоз, – отмахнулась Варя.
Суббота пролетела в блаженной тишине. Копались в грядках, сажали рассаду помидоров, Артём помогал чинить забор, пили чай с домашним вареньем. Надя бегала за бабушкиными курами. Тамара Ивановна пекла пироги и рассказывала внучке сказки.
– Может, останетесь ещё на денёк? – предложила Тамара Ивановна в воскресенье утром.
Но Варя покачала головой:
– Нет, мам, завтра понедельник, работать надо. Да и Мята одна скучает.
Обратная дорога выдалась лёгкой – воскресный вечер, трасса почти пустая. Надя дремала на заднем сиденье, Артём негромко подпевал радио. Варя думала о том, что завтра с утра сядет дописывать большой текст для важного клиента.
Когда показался их дом, Варя сразу почувствовала неладное. Ещё с дороги она заметила свет в окнах.
– У нас кто-то есть? – спросила она у Артёма.
Тот нахмурился:
– Я никого не звал.
Но чем ближе они подъезжали, тем очевиднее становилось – в доме полно народу. На подъездной дорожке стояли три машины.
Варя почувствовала, как внутри всё сжимается тугим узлом.
***
В гостиной было не протолкнуться. За столом сидели человек десять – Лилия с Вадимом, их приятели, свёкры и ещё какие-то незнакомые лица. Воздух был сизый от табачного дыма, пахло перегаром и жареным луком. На белом диване красовалось огромное винное пятно. Паркет был усыпан крошками и какими-то липкими разводами.
Чьи-то дети носились по дому с Надиными игрушками. Один мальчик как раз выливал сок прямо на пол.
Лилия обернулась и расплылась в улыбке:
– О, вы рано! Мы тут Вадику день рождения справляем. Вчера было, но вы же уехали, вот мы и решили у вас собраться. Вы же не против?
Варя почувствовала, как что-то внутри неё оборвалось. Словно натянутая струна лопнула. Она заговорила спокойно, но голос дрожал от сдерживаемого гнева:
– Это наш дом. Вы вторглись без разрешения. Вы ведёте себя как вандалы в чужом доме.
Лилия фыркнула:
– Ну прости, что нам тут уютно! Разве не для семьи вы строили? Или вы теперь такие важные стали, что родственников не пускаете?
– Мы пускаем гостей, – Варя сделала шаг вперёд. – Гостей, которые спрашивают разрешения. Которые уважают хозяев. А вы – вы просто паразитируете на нашем гостеприимстве!
– Варька, ты чего? – вмешался Пётр Андреевич. – Мы же семья!
И тут произошло то, чего Варя не ожидала. Артём встал рядом с ней, взял её за руку и заговорил холодным, чужим голосом:
– Собирайтесь. Все. Сейчас же. Это наш дом, и мы не давали разрешения на эту вакханалию.
***
Гости мялись, переглядывались, ворчали, но под железным взглядом Артёма начали собираться. Лилия что-то ядовито шипела про «зазнавшихся выскочек», что они «больше не приедут», Вадим угрюмо молчал. Свекровь всплёскивала руками: «До чего дожили, родных из дома гонят!»
Когда за последним гостем захлопнулась дверь, в доме повисла звенящая тишина. Варя стояла посреди разгромленной гостиной, глядя на хаос вокруг.
Медленно, словно во сне, она открыла все окна. Холодный мартовский воздух ворвался в дом, унося с собой запах табака и перегара. Начала собирать бокалы, тарелки, окурки. Руки двигались механически, а в голове была пустота.
Мусорный пакет наполнялся салфетками, объедками, бутылками. Варя оттирала липкое пятно с паркета, когда ноги вдруг подкосились. Она опустилась прямо на пол, прислонившись спиной к дивану с винным пятном.
И тут слёзы хлынули потоком. Не горькие слёзы обиды, не жгучие слёзы ярости – это были слёзы облегчения. Словно прорвало плотину, которую она строила месяцами. Плечи тряслись, но на губах играла странная улыбка.
Артём опустился рядом, обнял, прижал к себе. Он молчал – правильные слова были не нужны.
Надя прибежала с кухни, где пряталась всё это время, и уселась между родителями, обхватив обоих маленькими ручками.
– Мамочка, не плачь, – шептала она. – Они ушли. Больше не придут.
Варя погладила дочку по голове:
– Я не от грусти плачу, солнышко. От радости.
Когда слёзы высохли, Артём поднялся и пошёл на кухню. Вернулся с единственным яблоком, что осталось в опустошённом холодильнике. Достал нож, разрезал плод ровно пополам, протянул половину жене:
– Начнём с чистого листа.
Варя откусила кусочек – яблоко было кислым, но почему-то казалось самым вкусным на свете.
– Только без гостей, – сказала она твёрдо. – Никогда больше.
– Без непрошеных гостей, – поправил Артём.
***
Утром понедельника Варя проснулась от солнечного луча. За окном щебетали птицы, пахло сиренью. Дом был чист и тих.
На кухне Артём готовил завтрак – яичницу с помидорами, любимую Надину.
– Я поменял замки, – сказал он. – Сегодня с утра съездил, купил новые. И кодовый замок на калитку поставлю.
Варя кивнула, наливая кофе.
После завтрака она села в своём кабинете, открыла ноутбук. Текст, недописанный из-за вчерашнего вторжения, ждал завершения. Пальцы забегали по клавиатуре.
В обед позвонила Галина Николаевна. Варя взяла трубку:
– Да?
– Варвара, это некрасиво. Мы хотели только…
– Галина Николаевна, мы будем рады видеть вас в гостях. По приглашению. Если захотите приехать – позвоните заранее, договоримся об удобном для всех времени.
– Но мы же семья!
– Именно поэтому мы должны уважать границы друг друга. До свидания.
К вечеру во дворе снова была тишина. Варя поливала свои тюльпаны, Артём возился в теплице с рассадой. Надя качалась на качелях, которые папа повесил на старую яблоню.
– Мам, а к нам больше никто не придёт? – спросила дочка.
– Придут, солнышко. Но только те, кого мы сами позовём. И тогда, когда мы этого захотим.
***
Май расцвёл во всей красе. Месяц прошёл с того дня, когда они выставили непрошеных гостей. Вишня у дома покрылась белым облаком цветов, в клумбах распустились поздние тюльпаны, а молодые туи вдоль забора уже прижились и пустили новые побеги.
Варя сидела на террасе с ноутбуком на коленях. Утреннее солнце грело лицо, в воздухе пахло цветами и свежей травой. Она дописывала большую статью, изредка отвлекаясь на Надин смех – дочка гонялась по саду за Мятой, пытаясь украсить кошку венком из одуванчиков.
– Варь, кофе будешь? – крикнул Артем из распахнутого окна.
– Буду!
Она отложила ноутбук, потянулась. В доме было тихо, спокойно, свежо. На кухне больше не пахло чужой едой, в гостиной – табаком. Только лёгкий аромат сирени из открытого окна.
Лилия звонила один раз, через две недели после инцидента. Пыталась выяснить отношения, обвиняла, манипулировала. Варя спокойно ответила, что они будут рады видеть родственников в гостях – по приглашению и в удобное для хозяев время. Золовка бросила трубку. Больше не звонила.
Артём принёс кофе, сел рядом. Они молча смотрели, как Надя увенчала-таки Мяту короной из одуванчиков, и кошка теперь важно вышагивала по дорожке, как королева.
– Знаешь, о чём я думаю? – спросила Варя.
– О чём?
– Семья – это не те, кто приходит без спроса. А те, кто строит вместе. Кто уважает твой дом и твои границы.
– И кто разрезает с тобой последнее яблоко, – улыбнулся Артём.
Варя взяла его за руку. Где-то вдалеке слышался шум дороги, лай собак, обычная жизнь посёлка Зелёные Холмы. А здесь, в их маленьком мире, за молодой изгородью из туй, царили покой и гармония.
Дом наконец принадлежал только им.