Не дожидаясь её ответа, он принял вызов и с нарочитым, громким щелчком нажал на иконку громкой связи. Он сделал это как игрок, который выкладывает на стол свой последний козырь, будучи абсолютно уверенным в победе. Он бросил телефон на журнальный столик, и комната наполнилась чуть искажённым, капризным и требовательным голосом его сестры.
— Паш, ну что там? Ты поговорил? Она согласилась? А то мне уже надо составлять график, девочки-администраторы спрашивают, — голос Ани звучал так, будто вопрос был уже решён, и оставались лишь мелкие формальности.
Павел с победным видом посмотрел на жену, его взгляд говорил: «Ну что, съела? Теперь тебе придётся отвечать не только передо мной».
— Ань, подожди, Юля тут… немного сомневается, — начал Павел, играя роль мудрого и терпеливого миротворца, который пытается примирить двух неразумных женщин.
— Сомневается? — в голосе Ани прозвенело откровенное недоумение, смешанное с плохо скрываемым раздражением. Динамик телефона передавал каждый оттенок её высокомерия. — Юль, ты что там ломаешься? Я же на тебя рассчитывала. Неужели сложно помочь родне на старте? Это же не на всю жизнь, пару месяцев всего. Люди вон годами друг другу помогают, а ты…
Её голос продолжал звучать фоном — уверенный, капризный, требующий. Но Юля его уже не слышала. Весь окружающий мир сжался до размеров экрана её рабочего смартфона, который она держала в руках. Павел следил за ней, его лицо всё ещё выражало самодовольную уверенность. Он думал, что она сломалась. Что сейчас она полезет в свой календарь, начнёт что-то лепетать про занятость, искать лазейки и оправдания, и тогда он, как великодушный победитель, позволит ей сохранить лицо, договорившись с сестрой на «более удобные» условия. Он ждал её капитуляции.
Но Юля не открыла календарь. Её большой палец привычным, отточенным до автоматизма движением смахнул уведомления и коснулся иконки мессенджера — той самой, где были собраны все её рабочие чаты. Павел нахмурился. Он узнал этот зелёный значок. Он видел его сотни раз, когда Юля до поздней ночи отвечала на сообщения, записывала клиенток, согласовывала дизайны. Это была её территория. Её крепость.
— Паш, алло! Она там молчит, что ли? — нетерпеливо донеслось из телефона. — Скажи ей, что это и для неё реклама! Поработает в новом красивом месте, а не в нашей конуре. Я ей ещё и услугу делаю!
Павел машинально кивнул телефону, не сводя глаз с жены. Что-то в её сосредоточенном лице, в том, как её пальцы забегали по экрану, его встревожило. Это не было похоже на поиск оправданий. Это было похоже на подготовку к бою. Она открыла самый главный чат — «Юлины Ноготочки ✨», где было больше двухсот её постоянных, преданных клиенток. Девушки, которые записывались к ней за два месяца, ждали её возвращения из отпусков и доверяли ей не только свои руки, но и свои секреты. Это была её золотая жила, её армия, её репутация.
— Что ты делаешь? — спросил Павел уже совсем другим тоном. В нём не осталось и следа от былого превосходства. Только холодное, липкое предчувствие катастрофы. Он сделал шаг к ней, пытаясь заглянуть в экран, но она держала телефон так, что ему ничего не было видно.
— Ты оглохла там, Юля? — снова вклинилась Аня, её голос начинал звучать откровенно по-хамски. — Я с тобой вообще-то разговариваю! Мне нужно твоё решение сейчас, у меня нет времени на твои закидоны!
Юля не обратила на этот выкрик никакого внимания. Её пальцы летали над клавиатурой. Она не колебалась, не подбирала слова. Она знала, что пишет. Каждое нажатие было выверенным, точным ударом. Павел смотрел на это завораживающее и пугающее зрелище. Он видел, как на её лице, до этого бывшем непроницаемой маской, проступило что-то новое — выражение ледяного, мстительного удовлетворения. Она писала не просто текст. Она заряжала оружие.
— Юля, я спрашиваю, что ты делаешь?! — почти закричал он, чувствуя, как ситуация выходит из-под контроля с ужасающей скоростью. Он протянул руку, чтобы выхватить телефон, но она сделала неуловимое движение в сторону, и его рука схватила пустоту.
Она закончила печатать. На несколько секунд её палец замер над экраном, над кнопкой «отправить». Это была самая длинная секунда в жизни Павла. Затем она подняла на него глаза. В них плескался холодный, весёлый огонь. Она больше не была жертвой, загнанной в угол. Она была хищником, который долго притворялся добычей и вот-вот должен был нанести свой смертельный укус.
— Использую свою клиентскую базу, — её голос был тихим, но прозвучал в комнате громче, чем крики его сестры из телефона. Она сделала паузу, наслаждаясь выражением чистого ужаса на его лице. — Как вы и хотели. Для раскрутки.
И с лёгкой, почти издевательской улыбкой она нажала на синий кружок со стрелкой. Раздался тихий, едва слышный «вжух» отправленного сообщения — звук, который в этот момент прозвучал для Павла как выстрел. Всё. Сделано. Необратимо.
Он застыл, не в силах пошевелиться. Его мозг отчаянно пытался обработать произошедшее, но отказывался верить. Он всё ещё видел перед собой свою жену, которую считал предсказуемой и в глубине души податливой, а не этого холодного стратега, который только что одним нажатием кнопки сжёг все мосты.
— Паш, ты где там пропал? Я не поняла, это что, прикол такой? — голос Ани из динамика звучал всё более раздражённо. Она всё ещё не понимала, что только что стала главной героиней катастрофы, которую сама же и спровоцировала.
Юля, не говоря ни слова, развернула телефон экраном к мужу. Она держала его твёрдой рукой, как судья, предъявляющий неопровержимое доказательство вины. Павел не хотел смотреть, но не мог отвести глаз. На ярком экране, под названием чата «Юлины Ноготочки ✨ (237)», было её сообщение, последнее в ленте:
«Девочки, внимание! В городе открывается новый салон моей золовки. Адрес такой-то. Настоятельно НЕ РЕКОМЕНДУЮ. Ценят только родственные связи, а не труд мастера. Качество соответствующее».
У Павла перехватило дыхание. Он смотрел на эти короткие, убийственные фразы и физически ощущал, как рушится будущее ещё не открытого салона его сестры. Это был не просто отказ. Это была публичная казнь репутации. Антиреклама, пущенная по самому эффективному каналу — по сарафанному радио её преданных клиенток, которые доверяли каждому её слову. Он видел не просто текст. Он видел, как двести тридцать семь женщин читают это, пересылают подругам, пишут в своих чатах. Он видел, как имя его сестры, ещё не успев стать брендом, становится синонимом непрофессионализма и кумовства.
И в тот же момент экран ожил. Вверху дисплея начали появляться уведомления. Одно. Второе. Третье. Маленькие баннеры с аватарками и первыми словами сообщений: «Юля, ничего себе! », «Ого, спасибо, что предупредила!», «Жесть какая! Я как раз думала записаться на разведку…», «Поняла, вычёркиваем!». Телефон в её руке завибрировал от потока входящих реакций — сердечек, огоньков, значков с перечёркнутым пальцем. Это было похоже на то, как вода начинает просачиваться сквозь трещину в плотине, а потом превращается в неудержимый поток, сметающий всё на своём пути.
— Ты… — прохрипел Павел. Это всё, на что хватило его голоса. Он смотрел то на экран, то на абсолютно спокойное лицо жены. Ужас смешивался с запоздалым, беспомощным пониманием. Он сам дал ей в руки это оружие. Он сам привёл её к этому решению своими уговорами, давлением, обвинениями. Он был соучастником.
— Павел, что у вас происходит?! Я ничего не понимаю! — голос Ани в телефоне перешёл на визг. Она, видимо, услышала его сдавленный хрип и поняла, что дело плохо.
Юля медленно опустила телефон и посмотрела мужу прямо в глаза. Её взгляд был чистым, холодным и лишённым каких-либо эмоций. Она не торжествовала, не злилась, не оправдывалась. Она просто констатировала факт.
— Что я сделала? — переспросила она его невысказанный вопрос. — Ничего особенного. Я просто помогла твоей сестре. Помогла ей сделать себе имя, как ты и просил. Теперь её салон точно станет известным. Ещё до открытия.
Она убрала телефон в карман домашних брюк. Поток уведомлений не прекращался, и теперь их вибрация глухо отдавалась от её бедра, как тиканье часового механизма заложенной бомбы.
Павел стоял посреди комнаты, уничтоженный и раздавленный. Он смотрел на жену, которую, как оказалось, совсем не знал. Он слышал вопли сестры из динамика брошенного на столике телефона. Он видел перед глазами экран с расползающимся по городу приговором. Это был конец. Не просто ссоры. Это был конец всего, что он считал своей семьёй. И в оглушающей тишине, прерываемой лишь визгом из телефона и глухой вибрацией из кармана Юли, он осознал, что пути назад больше нет. Никогда…
