Сказав это, она развернулась и вышла из кухни, оставив его одного стоять посреди комнаты. Он смотрел ей вслед, и до его сознания медленно, мучительно доходило, что это не угроза. Это был приговор, который она только что привела в исполнение. И у него осталась всего одна ночь, чтобы попытаться его отменить.
— Я поговорю с ней. Сегодня же. Прямо сейчас.
Артём стоял на пороге кухни, наблюдая, как Светлана с холодной методичностью готовит завтрак. Он не спал всю ночь, ворочаясь и прокручивая в голове её слова. Они звучали не как угроза, а как свершившийся факт. Теперь он пытался найти лазейку, отсрочить неизбежное. Его голос звучал примирительно, он пытался вернуть всё в привычное русло, где он — миротворец, а она — просто немного уставшая жена. Но Светлана не смотрела на него. Её движения были точными и выверенными: она разбила яйца на раскалённую сковороду, отрезала хлеб, достала из холодильника молоко для детей. Она двигалась в своём мире, в котором для него уже не было места.
— Я объясню ей, что так нельзя. Мы установим правила. Она будет помогать по дому, перестанет делать тебе замечания. Я всё решу, Свет, честное слово.
Он подошёл ближе, хотел коснуться её плеча, но что-то в её жёсткой, прямой спине остановило его. Она не ответила. Шипение масла на сковороде было громче его слов. Она переложила яичницу на две детские тарелки, налила сыновьям по стакану молока и поставила всё на поднос. Она действовала так, словно его просто не было в комнате. Это молчание было страшнее любого крика.
— Светлана, ты меня слышишь? Я же пытаюсь найти решение! — в его голосе прорезалось отчаяние.
Она поставила поднос на стол и только тогда повернулась к нему. В её глазах не было гнева. Была лишь смертельная усталость и холодная оценка.
— У тебя есть время, Артём, пока дети едят.
В этот момент в дверях кухни появилась заспанная Анжела, привлечённая голосами. Она зевнула, кутаясь в свой шёлковый халат.
— Что у вас тут за совещания с утра пораньше?
Артём вздрогнул, как пойманный на месте преступления школьник. Он инстинктивно шагнул так, чтобы оказаться между сестрой и женой.
— Ничего, Анжел. Просто разговариваем.
Но Анжела не была дурой. Она уловила напряжение, витавшее в воздухе. Её взгляд скользнул от растерянного лица брата к ледяному лицу Светланы.
— Разговариваете? Обо мне, я так понимаю? Что, я опять чем-то не угодила? Не так дышу, не так хожу?
— Анжела, не начинай, — устало проговорил Артём.
— А что «не начинай»? — её голос мгновенно набрал силу. — Я всё слышала! Правила она мне устанавливать собралась! Я в доме родного брата, а мне тут будут указывать, как жить? Да я тебе, Света, не прислуга, чтобы по твоей указке полы драить!
Светлана молчала. Она взяла свою чашку с кофе и сделала глоток, наблюдая за этой сценой так, будто смотрела плохо поставленный спектакль. Её спокойствие выводило Анжелу из себя ещё больше.
— Ты думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? Как будто я тебе всю жизнь испортила! Да ты радоваться должна, что я у вас! Хоть какое-то разнообразие в твоей скучной жизни! Артём, ты ей скажи! Скажи ей, что она не имеет права так со мной разговаривать!
Артём метался между ними. Он повернулся к сестре:
— Анжел, ну перестань, никто тебя не выгоняет…
Потом к жене:
— Свет, ну видишь, она на нервах. Давай не будем усугублять…
Он пытался затушить пожар, плеская бензином в обе стороны. И в этот момент Светлана увидела всё с предельной ясностью. Он не выберет. Никогда. Он будет вечно стоять между ними, пытаясь сохранить этот уродливый, гниющий мир, в котором страдают все. Он будет просить её потерпеть, а сестру — вести себя тише. Он будет предавать свою семью каждый день, понемногу, из страха обидеть сестру.
Она допила кофе, поставила пустую чашку в раковину. Её движения были подчёркнуто спокойными. Она посмотрела прямо на мужа, поверх кричащей Анжелы.
— Я всё поняла, Артём. Спасибо.
Она развернулась и вышла из кухни, направляясь в детскую, где сыновья заканчивали завтракать. Её ультиматум был не нужен. Он уже дал свой ответ. И этот ответ был хуже, чем прямое «нет». Это был отказ от выбора. А для неё это означало только одно — он выбрал не их.
После утренней сцены на кухне в квартире воцарилась вязкая, неестественная тишина. Артём и Анжела затаились в гостиной, переговариваясь шёпотом, словно Светлана была бомбой с часовым механизмом, которую они боялись потревожить. Они, очевидно, решили, что буря миновала. Что она покричит, пообижается и, как всегда, смирится. Они не понимали, что внутри Светланы уже не было бури. Там был полярный холод и абсолютная ясность. Она спокойно одела детей, поиграла с ними в их комнате, игнорируя два вопросительных взгляда, которые периодически заглядывали в дверной проём. Она не собирала чемоданы. Она не суетилась. Она ждала.
Ровно в одиннадцать утра в дверь позвонили. Коротко, настойчиво. Артём пошёл открывать, явно обрадовавшись поводу нарушить гнетущую атмосферу. На пороге стояли два широкоплечих мужчины в синей униформе.
— Добрый день. Мы из службы переездов. Квартира сорок семь? У нас заказ на перевозку вещей.
Артём озадаченно посмотрел на них, потом обернулся вглубь квартиры.
— Вы, наверное, ошиблись. Мы никого не вызывали.
— Никакой ошибки, — раздался спокойный голос Светланы. Она вышла из детской и встала позади мужа.
— Проходите, мужчины. Вещи в гостиной и в дальней комнате.
Грузчики, не обращая внимания на семейную драму, деловито вошли внутрь. Артём смотрел на жену так, будто видел её впервые в жизни.
— Свет, что это значит? Что происходит?
Из гостиной, привлечённая шумом, вышла Анжела. Увидев мужчин, она смерила их недовольным взглядом.
— А это ещё кто такие?
Светлана обвела их обоих холодным, спокойным взглядом. Её голос был ровным и деловым, как у менеджера, отдающего распоряжения.
— Это грузчики. Они приехали за вещами Анжелы. Тишина в прихожей стала оглушительной. Анжела первая пришла в себя. Её лицо исказилось от ярости.
— Ты что, совсем с ума сошла? Решила меня вышвырнуть? Артём, ты слышишь, что творит эта… эта…
Артём схватил Светлану за руку. Его пальцы были ледяными.
— Света, прекрати этот цирк! Немедленно! Скажи им, чтобы уходили! Она спокойно высвободила руку.
— Я ничего не буду им говорить. Я уже за всё заплатила. У них есть ровно час на работу.
Один из грузчиков, не обращая внимания на крики, зашёл в гостиную и профессиональным взглядом оценил объём работы: два больших чемодана, несколько коробок с обувью, пакеты с вещами, сваленные в углу.
— Начинаем отсюда? — спросил он, глядя на Светлану.
— Да. Начинайте, — кивнула она.
— Я никуда не поеду! — взвизгнула Анжела, бросаясь к своим чемоданам и пытаясь загородить их собой. — Артём, сделай же что-нибудь! Она выгоняет твою сестру!
Артём метнулся к грузчикам.
— Мужики, стойте! Это недоразумение! Мы сами разберёмся!
Но Светлана шагнула вперёд, её голос прозвучал как удар хлыста.
— У вас оплаченный заказ. Выполняйте свою работу. Или я буду звонить вашему руководству и сообщу об отказе от выполнения услуг.
Грузчики переглянулись. Для них выбор был очевиден: с одной стороны — кричащая женщина и растерянный мужчина, с другой — спокойная клиентка с чеком об оплате. Они аккуратно, но твёрдо отодвинули Анжелу и подняли первый чемодан.
— Куда везём, хозяйка? Адрес в заявке указан? — спросил старший. И тут Светлана нанесла последний, самый точный удар. Она посмотрела прямо в глаза мужу, но обращалась к грузчику.
— Да. Адрес вашей мамы, Артём. Я подумала, что Анжеле будет комфортнее всего у неё. Я даже позвонила свекрови утром, предупредила, что к ней едут вещи. Она очень ждёт.
Это было хуже, чем выгнать на улицу. Это было продуманное, холодное и унизительное изгнание. Артём замер, его лицо побледнело. Он понял, что проиграл. Проиграл в тот момент, когда утром попытался усидеть на двух стульях. Анжела закричала, что-то бессвязное и злое, но её уже никто не слушал. Вещи, одна за другой, покидали квартиру. Шёлковый халат, небрежно брошенный на кресло, был аккуратно сложен и положен в коробку. Планшет, ставший причиной всего, Светлана забрала со стола и молча протянула сыну.
Через сорок минут всё было кончено. Квартира стала пустой и гулкой. Грузчики ушли. Анжела, брызгая проклятиями, выбежала следом, чтобы проконтролировать погрузку своей жизни в фургон. Артём остался стоять посреди гостиной, глядя на пустое место у дивана. Он повернулся к Светлане. В его глазах была смесь гнева, страха и непонимания.
— И что теперь? — выдавил он. Светлана посмотрела на него так, как смотрят на совершенно незнакомого человека.
— А теперь, Артём, я буду решать, что делать с тобой. И у меня на это вся оставшаяся жизнь. Она развернулась и ушла на кухню, оставив его одного в оглушительной тишине их разрушенной семьи. Воздух в квартире стал чище. И дышать стало намного легче…
