Я стала замечать, что после прихода Насти в доме что-то не так. Вещи в шкафах лежали не так, как я их складывала. Особенно это касалось моей одежды. Я человек аккуратный: каждое платье, каждая блузка имеют свое место. Но то рукав торчит, то стопка перекошена. Сначала подумала, что сама себя накручиваю. Но потом все чаще и чаще ловила странности. А однажды открыла ящик с нижним бельем и ахнула: все было перемешано и скомкано.
Я рассказала Артему. Но он мне не поверил:
— Не наговаривай на Настю. Я знаю, она тебе не нравится, но зачем ей твои вещи?
Я решила проверить. На следующий день попросила Настю снова вывести собаку, сказала, что задержусь на работе, а сама вернулась домой в обычное время.
И что вы думаете? Я застала ее у своего шкафа! Она запихивала мои вещи обратно и бормотала что-то невнятное:
— Собака в шкаф залезла, пришлось все перебрать…
— А мое нижнее белье тоже собака доставала? — спросила я.
Настя покраснела, ничего не ответила и убежала.
Я рассказала все мужу, но он опять встал на сторону сестры. Сказал, что я придумываю и преувеличиваю. Теперь мы из-за этого постоянно ругаемся. Я прошу забрать у Насти ключи от квартиры, а Артем утверждает, что она «ни в чем не виновата».
И вот я думаю: это я слишком требовательная и придирчивая? Или все-таки проблема действительно в Насте?
После того случая я решила действовать решительно. Я понимала, что разговорами тут ничего не добиться — Артем слишком ослеплен любовью к своей сестре и не хочет видеть очевидное.
Я вызвала мастера и просто поменяла замки. Да, я знала, что муж будет злиться, но жить с мыслью, что в моем доме кто-то роется в личных вещах, я не собиралась.
Когда Артем вечером пришел домой и обнаружил новые ключи, он, конечно, взорвался:
— Ты что творишь?! Это же моя сестра!
— Твоя сестра — взрослый человек, которая не имеет права нарушать мои границы, — спокойно ответила я. — Она меня унижает своим поведением, а ты вместо того, чтобы поддержать жену, защищаешь ее.
Мы поругались сильно. Он говорил, что я слишком категорична, что у Насти просто трудный период. Я же стояла на своем: трудный период не дает права копаться в чужом белье.
В следующие дни Артем был мрачным, часто молчал. Я видела, что ему тяжело выбирать между мной и сестрой. Но я тоже человек, и у меня есть пределы терпения.
Через неделю Настя снова позвонила — просила занять денег и обиженно спросила, почему ее ключ больше не подходит к нашей двери. Артем передал трубку мне, как бы проверяя, что я скажу.
— Настя, — сказала я твердо, — в этой квартире больше нет для тебя места. Если хочешь наладить отношения — начни с себя: устройся на работу, научись уважать чужие вещи и чужой труд.
Она повисела на линии пару секунд, потом бросила трубку.
Артем долго сидел молча, потом тихо сказал:
— Может, ты и права. Я просто привык считать, что должен защищать ее.
Это был первый раз, когда он хоть немного признал, что я не придумываю. И тогда я почувствовала: возможно, это начало перемен.
