Вера почувствовала, как в груди растёт что-то тёмное. Хотелось крикнуть: «А ты, Алина, не зверь? Когда брала деньги на ремонт, ты тоже про семью пела!» Но она только сказала:
— У меня планы на эту квартиру.
— Какие планы? — Алина засмеялась, звонко, как рюмки в баре. — Ты там жить собралась? Да брось! Вам же вдвоём и тут нормально.
Вера молчала. Потому что если скажет хоть слово, то сорвётся. Положила трубку, даже не попрощавшись. Руки дрожали. Она села за стол, уставилась в кружку и думала: «Она серьёзно считает, что я обязана? Что я буду всё отдавать просто потому, что она сестра?»
Вечером Андрей пришёл поздно. Уставший, как всегда. Или делает вид. Скинул куртку, потер виски.
— Слушай, — начал он, даже не глядя на неё, — Алина права. Нам эта квартира не к спеху. Мы можем остаться здесь. А ей реально негде жить.
Вера медленно подняла голову. Смотрела на него, как на чужого.
— Ты это серьёзно?
— Ну а что? — он развёл руками, будто удивлялся её глупости. — Ты же знаешь, как ей тяжело. Ты сама говорила, что семья — это главное.
— Я говорила про семью. Про нас. А не про то, чтобы я раздавала своё имущество твоей сестре.
Он нахмурился.
— Ну ты же понимаешь, она без нас пропадёт.
Вера рассмеялась. Глухо, зло.
— Пропадёт? С её ногтями по пять тысяч и сумкой за десять? Пропадёт! Бедняжка! Может, ещё и машину ей купим?
— Не передёргивай, — раздражённо сказал он. — Ты стала какая-то… жестокая.
— Жестокая? — Вера вскочила. — Да потому что я устала, Андрей! Я устала тянуть всё на себе, а ты всё тащишь к ней! Ты же не муж, ты — банкомат с функцией уговаривания жены!
Он резко встал, шагнул к ней.
— Не надо так. Это моя сестра.
— А я кто? — выкрикнула она. — Я кто тебе?!
Он открыл рот, но не ответил. И это было хуже любого крика. Потому что в этот момент Вера поняла: ответа у него нет. И никогда не было.
Через два дня Алина пришла. Без звонка, как всегда. На этот раз с пирожками. Смешно. Как будто еда могла замазать наглость.
— Верочка, не дуйся, — защебетала она с порога. — Я же от души. У нас всё по-хорошему решится. Вот тебе, домашние! — И поставила коробку на стол.
Вера посмотрела на коробку и подумала: «Если бы ты в неё свою наглость сложила, места бы не хватило».
— Садись, — холодно сказала она. — Раз уж пришла.
Алина села, скрестив ноги. Достала из сумки какие-то бумаги.
— Смотри, — протянула она. — Это расчёт. Если ты на меня переоформишь, я всё сама сделаю. Тебе даже ездить никуда не надо будет. Удобно, да?
Вера уставилась на неё. Потом перевела взгляд на Андрея. Он сидел рядом, молчал. Только пальцы дёргались на столе.
— Ты ей сказал? — тихо спросила Вера.
— Ну… — замялся он. — Я думал, вы поговорите…
— Ты думал? — Вера вскочила. Голос сорвался. — Ты думал, Андрей?! Ты со мной даже не обсудил! Ты уже всё решил за моей спиной!
Алина подняла руки, как арбитр.
— Девочки, ну зачем этот цирк? Мы же цивилизованные люди. Никто никого не обижает. Просто решаем вопрос.
— Решаем вопрос? — Вера повернулась к ней, и голос стал ледяным. — Послушай, Алина. Это моя квартира. МОЯ. И я не собираюсь ничего на тебя оформлять. Ни сегодня, ни завтра, никогда.
Алина замерла. Потом улыбнулась. Хищно.
— Ну смотри, Верочка. Я ж по-хорошему хотела. А там как получится.
И в её голосе прозвучала угроза. Настоящая. Вера почувствовала, как кровь стукнула в виски. Руки задрожали. Она боялась, что ударит. Серьёзно. Просто схватит эту коробку с пирожками и запустит ей в лицо. Но она взяла себя в руки. Сказала тихо:
— Убирайся.
Андрей встал, схватил Алину за локоть.
— Пойдём, Лин, — пробормотал он. — Потом поговорим.
— Да мы ещё поговорим, — бросила та, выходя. И улыбнулась. Широко, мерзко.
Дверь хлопнула. Вера опустилась на стул, как мешок. В груди было пусто. Совсем. Только одна мысль: «Они вдвоём. Против меня. И я в этом доме — чужая».
А на следующий день она узнала, что Андрей снял со счёта сто тысяч. Без её ведома.
И в тот момент что-то в ней хрустнуло.
Вера сидела на кухне, обняв кружку с чаем, который давно остыл. В квартире стояла странная тишина — не спокойная, а вязкая, как паутина. За окном начинался март, снег таял, по подоконнику стекали мутные капли. Она смотрела на них и думала: «Как легко всё размывается. Даже жизнь. Даже любовь».
В дверь позвонили. Она знала, кто это. Не спешила открывать — хотелось, чтобы они помёрзли хотя бы пару минут. Потом поднялась и открыла. На пороге стояла Алина — яркая, как всегда, в белом пальто, с пакетом в руках, и Андрей, мрачный, с опущенными глазами.
— Ну что, поговорим? — Алина улыбнулась так, будто пришла на праздник.
— Проходите, — холодно сказала Вера. — Раз уж вы так настаиваете.
Они прошли на кухню. Алина уселась как хозяйка, поставила пакет на стол. Достала бутылку шампанского.
— Я думала, отметим! — её голос звенел. — Новый этап. Ты ведь уже решила?
Вера смотрела на неё и думала: «Какая же ты наглая. Какая же я была слепая». Потом перевела взгляд на Андрея. Он стоял у стены, руки в карманах.
— Я решила, — спокойно сказала Вера. — Но не так, как вы хотите.
Алина нахмурилась.
— В смысле?
— В прямом. Я не отдам тебе квартиру. Никогда. Это раз. Второе: я подаю на развод.
Тишина. Только капли за окном стучали по подоконнику. Потом Алина засмеялась. Звонко, с издёвкой.
— Верочка, ты что, с ума сошла? Разводиться из-за квартиры?
— Не из-за квартиры, — Вера поднялась. Голос стал холодным, как лёд. — Из-за предательства. Из-за того, что мой муж готов продать меня за твою «ипотеку». Из-за того, что вы два дня назад вместе ходили в банк, чтобы снять деньги. Ты думала, я не узнаю?
Андрей дёрнулся.
— Вер, я… Я хотел сказать, просто…
— Просто что? — она резко повернулась к нему. — Что для тебя я — никто? Ты даже не пытался поговорить! Ты просто выбрал её. Опять.
Он молчал. Стоял, как школьник на линейке. Алина встала, скрестила руки.
— Ну и ладно, Верочка. Подумаешь, развелись. Андрюша всё равно без тебя не пропадёт. А квартира… Посмотрим. Мир тесен.
— Из моей квартиры — вон, — тихо сказала Вера. — Обе. Сейчас же.
— Ты не имеешь права! — взвизгнула Алина.
Вера подошла к двери и распахнула её.
— Я имею право на свою жизнь. А вы — проваливайте. Пока я полицию не вызвала.
Андрей посмотрел на неё. Долго. И в его глазах было что-то вроде жалости. Но не любви. Он взял куртку. Алина фыркнула, схватила пакет.
— Ну и живи со своей квартирой, — бросила она. — Только не жалуйся потом, что одна.
— Лучше одна, чем в этой грязи, — ответила Вера.
Дверь захлопнулась. Тишина. Вера подошла к окну. За стеклом капли всё так же стекали вниз, оставляя чистые полосы. Она глубоко вдохнула. И впервые за много лет почувствовала: дышать легко.
Она поставила пустую кружку в раковину, открыла окна настежь. Холодный воздух ударил в лицо, как пощёчина. Но это была свобода. Настоящая.
И только одна мысль: «Я выжила. Без них».
Финал.
