— Ну что, Дианочка, — сказала свекровь, складывая пакеты, — мы тут посоветовались… Надо бы по-семейному. Без обид. Ты же у нас теперь своя, да?
Диана усмехнулась. Медленно. С оттяжкой.
— О, да… своя, — сказала она. — Почти.
И чайник зашипел. Настоящий.
Чайник свистел, как нервная соседка из первого подъезда. Диана выключила его и медленно разливала воду по кружкам. Одна — с лимоном, для себя. Другая — с кусочком сахара, для Людмилы Андреевны. Николай молча ковырял хлеб, делая вид, что его здесь вообще нет.
— Вот, — начала свекровь, подвигая к себе кружку, — мы с Виктором Семёновичем посоветовались. И Серёжа поддержал. Надо бы, Дианочка, чтобы ты вложилась. Помогла. Бизнес ведь общий. Семейный.
Диана хмыкнула.
— Ага. Семейный. Особенно я это чувствую каждый раз, когда мне на СТО даже чаю не предлагают.
Людмила Андреевна прищурилась.
— Ой, ну не надо. Кто ж тебе мешал сама себе налить? У нас там не гостиница.
— Да-да. И не акционерное общество. Хотя акций, как я понимаю, у меня тоже нет.
Николай дернулся:
— Мам… Ну не начинайте…
— Это я начинаю?! — вскинулась свекровь. — Ты посмотри, какая умная. Сразу видно — в компьютерах работает! Глазастая, вредная! Мы тут семьёй вкалываем, а она… советы раздаёт.
— Стоп. — Диана подняла ладонь. — Советы вам были не нужны. Год назад, когда я говорила сделать сайт — “ой, кому он нужен”. Полгода назад — завести соцсети — “да ну, фигня это”. А теперь, значит, «Дианочка, помоги».
— Ну… — замялся Николай. — Тогда ситуация другая была.
— Тогда вы ещё верили в силу гаражных духов и объявление на заборе, — усмехнулась Диана.
И тут — звонок в дверь. Резкий, настойчивый, как у тех, кто звонит, чтобы сказать гадость, а потом убежать.
— Ты кого-то ждёшь? — повернулась к Николаю Диана.
— Нет… — протянул он, но на лице у него появилось странное выражение.
Диана пошла открывать. На пороге стояла Зоя Павловна — соседка снизу. Пуховик расстёгнут, глаза прищурены, руки на бёдрах. Человек-мегаподслушиватель.
— О, как удачно, — сказала Зоя, переступая порог без приглашения. — Я, собственно… так… случайно услышала. Тут, говорят, деньги делят?
— Зоя Павловна, вы бы… — попытался вставить Николай.
— Молчи, Коленька, молчи, — отмахнулась она. — Я просто хочу напомнить, что с бизнесом у вас давно швах. И что Дианка сто раз права — я ещё тогда говорила. А теперь чего? Всё? Финита?
Свекровь резко вскочила:
— А вас, Зоя, кто звал?!
— А что, Людочка? Тоже, между прочим, соседка. Не чужая. Вон, сколько лет плечом к плечу. То дрель у меня возьмёте, то сахар. Я тоже в некотором роде инвестор!
Диана прикрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться. Николай спрятал лицо в ладони.
— Вот что я скажу, — свекровь обернулась к Диане, голос стал холодный, как мартовская слякоть. — Мы думали, что ты часть семьи. А ты… — она сделала паузу, — ты так… рядом постоять. Свою квартирку, небось, отстаивать будешь?
Диана медленно поставила кружку.
— Квартирка, Людмила Андреевна, это единственное, что у меня действительно своё. Всё остальное… иллюзии.
Зоя Павловна притихла, но с интересом смотрела, как ловкий кот за мышами. Николай мял салфетку. Руки дрожали.
— Диана… ну… давай без… — начал он.
— Без чего? — резко повернулась к нему она. — Без фактов? Без правды? Давай. Давайте теперь всё “по-семейному”, как вы любите. Вы работаете — я вас не трогаю. У вас проблемы — я, значит, кошелёк на ножках. Нет уж.
Тишина. Густая. Даже холодильник, кажется, затаил дыхание.
— Ой, а я пойду, — проворковала Зоя, вскакивая. — Тут такое начинается… Ох, начинается… — и уже в дверях, оборачиваясь: — А вы держитесь тут, держитесь… По-семейному!
Дверь хлопнула.
Диана встала. Подошла к окну. Долго смотрела на пустой двор с редкими огоньками. И только подумала:
«Кажется, я больше не жена. Я — кредитный отдел, который отказал».
На кухне стояла тишина. Та самая, тревожная, когда уже не ссорятся — просто понимают: точка. Николай сидел, уставившись в пустую тарелку, мял угол скатерти. Людмила Андреевна злобно пересыпала пакет с сахаром из одной банки в другую. Вроде занята, а по сути — жует обиду.
Диана молча достала из шкафа свой чемодан. Тот самый — с выдвижной ручкой, с которым когда-то ездила в командировки. Только теперь никаких командировок. Просто пора.
— А что это ты… — первым не выдержал Николай.
— Что? — Диана не обернулась. Складывала вещи аккуратно. Как документы — по пунктам.
— Чемодан зачем? — уже тише.
— Чтобы не забыть, как он открывается, — усмехнулась. — Или ты хочешь сказать, что я зря всё поняла?
— Да ну… — замялся он. — Не драматизируй. Мы ж… семья.
Она повернулась. Руки в боки.
— Семья? Правда? Вот прямо семья? Скажи честно — хоть раз за семь лет ты сказал своим родителям: «Мам, пап, хватит, она моя жена»?
Он молчал.
— Нет, Коленька, — Диана медленно, чётко расставляла ударения. — Я для вас тут была приложением. Красивая упаковка для тебя. Ну, чтобы на людях — вроде солидно. Но когда стало трудно — упаковку начали рвать на куски.
Свекровь вдруг вскинулась:
— И что теперь? Уходишь? Думаешь, кто-то плакать будет?!
— Вот в этом, Людмила Андреевна, у меня нет никаких сомнений, — холодно ответила Диана.
Тут зазвонил телефон. Николай посмотрел на экран, поморщился.
— Ну?! Чего трубку не берёшь? — свекровь взяла инициативу.
— Да это… банк, — буркнул он. — Кредит просрочен.
Диана чуть усмехнулась.
— О как. Значит, когда вам мои идеи были не нужны — это был «семейный бизнес». А теперь, когда кредит — это, выходит, уже и мой долг? Нет, милые. Своих тут нет.
Она застегнула чемодан. Ровно. С хрустом молнии.
— И куда ты? — голос Николая был… не растерянным. Скорее… усталым.
— Домой. В свою квартиру. Помнишь, та самая, которая “отдельно от семьи”? Вот туда.
Людмила Андреевна фыркнула:
— Ну-ну. Посмотрим, как ты там без нас.
Диана медленно накинула пальто, взяла чемодан. Уже в дверях, оборачиваясь, сказала:
— Знаете, что самое смешное? Мне вас не жалко. Совсем. Только вот себя семь лет жалко. Что старалась быть «своей». А своих тут никогда не было.
Дверь захлопнулась с сухим щелчком. Без крика. Без слёз. Без сцены. Только щелчок.
Диана шла по лестнице — и вдруг стало легко. Как после тяжёлого кашля. Словно выдохнула что-то лишнее, чужое, ненужное.
Проходя мимо подъезда, увидела в окне первого этажа лицо Зои Павловны. Та уже таращилась в щель между занавесками. Диана махнула ей рукой. Без злобы. Даже с улыбкой.
— Ну вот, Зоечка… — тихо сказала она сама себе. — Освободилась. И, знаешь… совсем не поздно.
Конец.
