— Послушай, Валентина Ивановна, — Андрей попытался говорить как можно спокойнее, — я понимаю, что тебе непросто. Но моя мать не может жить одна. Давай найдём компромисс…
— Какой ещё компромисс? — вспыхнула тёща. — Она уже третий раз за неделю переставила сахарницу! Вчера при мне заявила Ольге, что борщ пересоленный. А сегодня утром смела подойти к моим цветам на подоконнике!
Андрей невольно усмехнулся. Цветы на подоконнике давно стали камнем преткновения. Валентина Ивановна расставила свои фиалки по всем окнам, а Вера Николаевна, заядлый садовод, не могла удержаться от советов по уходу за ними.
— Мама, ты действительно трогала её цветы? — спросил он.
— Да я только хотела подрыхлить землю, — растерянно ответила Вера Николаевна. — Видно же, что корням тесно…
— Вот именно! — торжествующе воскликнула Валентина Ивановна. — Лезет во все мои дела! А ещё вчера при соседке Зинаиде Петровне заявила, что у меня в холодильнике беспорядок!
Андрей почувствовал, как начинает закипать. Эти мелочные стычки уже три месяца отравляли жизнь всей семье. Ольга похудела, стала нервной и раздражительной. Их пятнадцатилетний сын Максим вообще пропадал где-то на улице, лишь бы не слышать домашних скандалов.
— Знаешь что, — сказал Андрей, и в его голосе впервые появились жёсткие нотки, — может быть, проблема не в моей маме?
Валентина Ивановна опешила:
— То есть как это?
— А так. Ты привыкла всеми командовать, устанавливать свои порядки. Но это не твой дом, Валентина Ивановна. Это наш с Ольгой дом. И моя мама имеет здесь такие же права, как и ты.
Воцарилась напряжённая тишина. Ольга покраснела и опустила глаза. Валентина Ивановна раскрыла рот от возмущения.
— Как ты смеешь со мной разговаривать в таком тоне? — прошипела она. — Я для этой семьи сделала больше, чем…
— Больше, чем кто? — Андрей почувствовал, что терпение его на исходе. — Больше, чем моя мать, которая одна меня подняла после смерти отца? Которая работала на двух работах, чтобы я получил образование? Которая НИКОГДА не лезла в нашу семейную жизнь, пока не заболела?
Он посмотрел на свою мать, которая стояла, прислонившись к стене. В её глазах блестели слёзы.
— Мамочка, — сказал Андрей мягко, — садись, пожалуйста. Никуда ты не пойдёшь.
— Андрей! — возмутилась Валентина Ивановна. — Ты что творишь? Подумай о своей жене! Ольга каждый день в стрессе из-за ваших стычек с мамашей!
— Из-за наших стычек? — переспросил Андрей. — И кто эти стычки затевает? Кто ищет повод для скандала в каждой мелочи?
Ольга подняла голову:
— Андрей, пожалуйста, не надо… Мама просто переживает…
— За что переживает? — Андрей повернулся к жене. — За то, что в её владениях появилась конкуренция? За то, что она больше не единственная хозяйка в доме?
«Наконец-то я это сказал», — подумал он с облегчением. Слишком долго он молчал, наблюдая, как тёща превращает их дом в свою вотчину. Слишком долго делал вид, что не замечает её властолюбия и деспотизма.
Валентина Ивановна побагровела:
— Я… я всё для вас делаю! Готовлю, убираю, за Ольгой ухаживаю! А ты…
— А я благодарен, искренне благодарен за помощь, — прервал её Андрей. — Но помощь и диктатура — разные вещи. Ты не помогаешь, ты руководишь. Не предлагаешь, а требуешь. А теперь ещё и ультиматумы ставишь.
Он подошёл к матери и осторожно взял её под руку:
— Мама, пойдём в комнату, я покажу тебе фотографии, которые Максим принёс из школы.
— Андрей! — окликнула его Валентина Ивановна. — Я жду ответа на свой вопрос!
Он обернулся:
— А ответ простой. Это мой дом и мои правила. И главное правило — здесь живут люди, которых я люблю. Все. И мама, и ты, и Ольга. Если кто-то не может это принять — проблема не в остальных.
Валентина Ивановна стояла, открыв рот. Впервые за многие годы кто-то поставил её на место.
— Но я же не могу жить в одной квартире с… — начала она.
— Можешь, — твёрдо сказал Андрей. — Если захочешь. Или можешь вернуться в свою квартиру. Выбор за тобой.
Он повёл мать в её комнату, оставив тёщу стоять посреди гостиной. В голове у него прояснилось. Слишком долго он пытался всем угодить, найти компромисс там, где его быть не могло. Но семья — это не демократия, где всё решается голосованием. Семья — это ответственность. И его ответственность — защитить мать.
Вечером, когда Валентина Ивановна ушла к соседке “проветриться”, Ольга подошла к мужу:
— Андрей, а вдруг мама действительно уедет?
— Не уедет, — спокойно ответил он. — Ей некуда ехать. В её квартире давно живут квартиранты. Да и привыкла она здесь командовать.
— А если уедет?
Андрей обнял жену:
— Тогда станет легче дышать. И маме моей, и тебе, и мне. Скажи честно, Оль, когда ты последний раз чувствовала себя хозяйкой в собственном доме?
Ольга задумалась:
— Не помню… Наверное, года два назад.
— Вот именно. А ведь это неправильно. Дом должен быть местом, где отдыхаешь, а не полем боя.
На следующее утро Валентина Ивановна вела себя подчёркнуто холодно, но никаких разговоров об отъезде не заводила. Зато Вера Николаевна словно ожила. Она помогала Ольге готовить завтрак, рассказывала внуку о своей молодости, даже напевала за уборкой.
— Знаешь, — сказала она сыну вечером, — я уже думала, что зря сюда переехала. Чувствовала себя лишней.
— Ты не лишняя, мам. Никогда не была и не будешь.
— Спасибо, сынок. За то, что не испугался конфликта.
Через неделю в доме установилось хрупкое перемирие. Валентина Ивановна по-прежнему считала себя главной, но больше не позволяла себе открытых нападок на Веру Николаевну. А та, почувствовав поддержку сына, перестала прятаться и извиняться за своё существование.
— Дом мой, правила мои, — сказал как-то вечером Андрей, глядя на мирно пьющих чай в гостиной двух женщин. — А главное правило — уважение друг к другу.
И впервые за долгое время в доме действительно наступил мир.
