Дверь квартиры хлопнула так, что задрожали стёкла в серванте. Ирина прислонилась спиной к стене и закрыла лицо руками. Плечи вздрагивали. Слёзы текли сквозь пальцы, оставляя мокрые дорожки на щеках.
Алексей стоял посреди прихожей, глядя в пол. Руки безвольно висели вдоль тела. Он знал, что надо подойти, обнять, сказать что-то. Но язык словно прилип к нёбу.
– Почему ты молчал? – голос Ирины дрожал. – Почему опять молчал, когда твоя мать при всех назвала меня никчёмной хозяйкой? Когда сестра сказала, что я плохая мать?
Алексей поднял глаза. Лицо жены было красным от слёз, глаза опухшие. Он открыл рот, но слова застряли где-то глубоко внутри.
– Я… мама просто была расстроена…
– Расстроена? – Ирина шагнула вперёд, голос стал выше. – Она сказала, что наши дети плохо воспитаны, потому что я не справляюсь! Что мой суп недосоленный, что я одеваюсь как бомж! А ты сидел и молчал! Как всегда!
В коридоре повисла тишина. Только часы на стене отсчитывали секунды – тик-так, тик-так.
– Ира, ну зачем ты так? – Алексей попытался сделать шаг к ней, но она отпрянула.
– Мне больно, Лёша. Понимаешь? Больно. Я терплю это уже восемь лет. Восемь лет твоя семья меня унижает, а ты… ты просто сидишь рядом и делаешь вид, что ничего не происходит.
Она вытерла слёзы тыльной стороной ладони и пошла в спальню. Алексей услышал, как открывается шкаф, как что-то падает на пол. Сердце ёкнуло.
– Что ты делаешь?
Когда он вошёл в комнату, Ирина уже складывала вещи в большую спортивную сумку. Джинсы, свитера, нижнее бельё – всё летело туда одной кучей.
– Ира, стой! Куда ты?
– К маме. – Голос был ровным, почти спокойным. А это было хуже всего. – Мне нужно подумать.
– Подумать? О чём?
Она замерла, держа в руках кофту, и посмотрела на него. В её глазах не было гнева. Только усталость.
– О том, хочу ли я дальше быть с человеком, который не может меня защитить. Который боится сказать собственной матери, что я его жена. Что я – главная женщина в его жизни.
Алексей почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он протянул руку, но Ирина уже застёгивала молнию на сумке.
– Не уходи. Пожалуйста.
– Мне больно быть рядом с тобой, когда ты даже не пытаешься меня защитить, – она перекинула сумку через плечо и прошла мимо него.
Дверь снова хлопнула. На этот раз – уже окончательно.
Алексей остался стоять в пустой спальне. На полу валялась забытая заколка для волос – та самая, что он подарил Ирине на прошлый день рождения. Он поднял её, сжал в кулаке и опустился на край кровати.
Впервые за много лет он почувствовал, как по щекам текут его собственные слёзы.
Утро началось с телефонного звонка. Алексей лежал на диване, не раздеваясь, уставившись в потолок. Всю ночь не сомкнул глаз. Телефон завибрировал на журнальном столике – мама.
– Алёша, ты как? – голос Галины Ивановны был полон сочувствия. – Я слышала, что у вас с Ириной случилось.
– Откуда ты знаешь?
– Светка рассказала. Ну что за глупости! Из-за какой-то мелочи устраивать такие сцены!
Алексей сжал зубы. Мелочи? Его жена ушла из дома!
– Мам, это не мелочь.
– Алёша, – в голосе матери появились стальные нотки, – ты понимаешь, что она тебе не пара? Я же говорила ещё до свадьбы. Она тебе не ровня. Эти её манеры, эта гордыня… Она просто разрушает нашу семью.
– Нашу семью? – Алексей встал, прижимая телефон к уху. – Мам, Ирина – моя жена. Это моя семья.
– Жена должна уважать родителей мужа! А она что делает? Истерики устраивает! Ты что, не видишь, как она тебя настраивает против родной матери?
Алексей закрыл глаза. Голова раскалывалась.
– Мне нужно подумать, мам. Потом поговорим.
Он положил трубку, но телефон сразу же зазвонил снова. На этот раз – сестра.
– Лёха, ты там совсем? – Светлана не стала даже здороваться. – Из-за этой… из-за Ирины ссоришься с мамой? Она всю ночь не спала, ревела! Тебе что, важнее она, чем мы?
– Света, при чём тут это?
– При том! Мы – твоя семья! Мы тебя родили, вырастили! А эта… она что сделала? Приехала, захомутала тебя, а теперь ещё и диктует условия!
Алексей повесил трубку, не дослушав. Руки тряслись. Он налил себе воды, выпил залпом и посмотрел на экран телефона. Ни одного сообщения от Ирины.
На работе было не легче. Алексей сидел за компьютером, пытаясь сосредоточиться на отчётах, но буквы расплывались перед глазами. В обеденный перерыв зашёл в курилку, хотя бросил курить три года назад.
– Привет, Лёха, – коллега Сергей протянул ему сигарету. – Что случилось? Выглядишь так, будто тебя автобус переехал.
– Жена ушла.
Сергей присвистнул.
– Серьёзно? А что случилось?
– Долгая история.
Они молча постояли, выпуская дым в холодный воздух. Потом Сергей затушил окурок и повернулся к Алексею.
– Знаешь, у меня в прошлом году была похожая ситуация. Моя свекровь устроила Маринке разнос при всех – мол, дома бардак, готовить не умеет. А я тогда сидел и думал: “Ну что я скажу? Это же моя мама”. А потом Маринка мне выдала: “Если ты не можешь меня защитить, зачем ты мне нужен?” И знаешь что? Она была права.
Алексей поднял глаза на него.
– И что ты сделал?
– Поговорил с мамой. Жёстко. Сказал, что Маринка – моя жена, и если она хочет видеть внуков, то пусть научится уважать их мать. Мама, конечно, обиделась. Месяц не разговаривала. Но потом оттаяла. Зато теперь у нас в семье мир.
Алексей кивнул, но ничего не ответил. Внутри всё сжималось в тугой комок.
Вечером он поехал к тёще. Ирина открыла дверь – бледная, с тёмными кругами под глазами.
– Можно поговорить?
Она молча отошла в сторону, пропуская его внутрь. Они сели на кухне. Ирина налила ему чай, себе тоже. Молчали.
– Я хочу, чтобы ты вернулась, – наконец выдавил из себя Алексей.
– А я хочу, чтобы ты меня защищал, – ответила Ирина. – Не потом, не наедине со мной. А там, где меня унижают.
– Ира, это же моя мама…
– А я что? Чужая? – в её голосе не было гнева. Только безграничная усталость. – Лёша, я не прошу тебя отказаться от семьи. Я прошу тебя поставить на место людей, которые меня оскорбляют. При тебе! А ты молчишь. Всегда молчишь.
Алексей потёр лицо руками.
– Мне нужно время.
– Я тоже так думала, – Ирина встала. – Восемь лет ждала, что ты изменишься. Но время не помогло.
Он ушёл, чувствуя, как внутри всё рушится. А на следующий день мать снова позвонила.
– Алёша, приезжай. Нам нужно поговорить.
В родительской квартире собрались все – мама, папа, Светлана с мужем.
– Садись, – Галина Ивановна указала на стул. – Нам надо решить, что делать с этой ситуацией.
– Какой ситуацией?
– С твоей женой. Она совсем от рук отбилась. Ты понимаешь, что она тебя разводит с семьёй?
Алексей почувствовал, как внутри что-то щёлкнуло.
– Мам, она никого ни с кем не разводит. Она просто устала терпеть оскорбления.
– Оскорбления? – Светлана фыркнула. – Да мы ей правду говорим! Она действительно плохая хозяйка! Видел бы ты, как у них в квартире…
– Света, заткнись! – голос Алексея прозвучал так резко, что все замолчали.
Галина Ивановна выпрямилась в кресле.
– Как ты смеешь так разговаривать с сестрой?
– Я? – Алексей встал. – А вы как смеете так разговаривать с моей женой? Постоянно! Каждый раз, когда мы приезжаем! Вы её унижаете, критикуете, обесцениваете всё, что она делает! А я… я сидел и молчал. Потому что боялся вас обидеть.
– Алёша…
– Нет! – он поднял руку. – Хватит. Я должен был это сказать давно. Ирина – моя жена. Мать моих детей. И если вы хотите быть частью нашей жизни, то научитесь её уважать.
Галина Ивановна побледнела.
– Ты выбираешь её? Вместо нас?
– Я выбираю свою семью, мам. Свою. Ирину и детей. А вы… вы пытаетесь поставить меня перед выбором. Но знаешь что? Если ты заставишь меня выбирать между женой и тобой, я выберу жену. Потому что она заслуживает этого.
Мать встала, глаза сверкали.
– Тогда забудь про нас! Раз мы тебе не нужны!
– Нужны. Но не такой ценой.
Он развернулся и вышел из квартиры, чувствуя, как дрожат колени. Но внутри, впервые за долгое время, стало чуть легче.
Прошла неделя. Ирина не отвечала на звонки, только изредка присылала короткие сообщения: “С детьми всё нормально”, “Я в порядке”. Алексей не знал, что делать. Мать тоже молчала – обиженное, тяжёлое молчание.
А потом случилось то, чего он меньше всего ожидал.
В субботу утром Галина Ивановна позвонила Ирине. Прямо ей. Попросила встретиться в кафе – “поговорить по-человечески”. Ирина колебалась, но согласилась. Взяла с собой мать.
Алексей узнал об этом только когда ехал мимо того самого кафе. Увидел через окно знакомую фигуру – мама сидела за столиком. И напротив неё… Ирина.
Сердце ухнуло вниз. Он припарковался и зашёл внутрь.
– …Я просто хочу, чтобы ты поняла, – Галина Ивановна говорила тихо, но Алексей услышал каждое слово. – Ты разрушаешь семью. Настраиваешь моего сына против меня. Он всегда был послушным, хорошим мальчиком, а теперь…
– Галина Ивановна, – голос Ирины был спокойным, – я ничего не разрушаю. Я просто хочу, чтобы меня уважали.
– Уважали? – мать Алексея повысила голос. – А ты уважаешь нас? Уважаешь то, что мы для тебя сделали? Приняли тебя, простую девчонку без связей, без нормального приданого!
Мать Ирины дёрнулась, но промолчала.
– Мы дали тебе сына! А ты что? Отплатила чёрной неблагодарностью!
Ирина побледнела. Руки сжались в кулаки на столе.
– Я люблю вашего сына. Я родила ему двоих детей. Я работаю, веду дом, стараюсь изо всех сил. А вы… вы никогда не сказали мне ни одного доброго слова. Ни одного! За восемь лет!
– Потому что ты не заслужила! – Галина Ивановна ударила ладонью по столу.
Посетители в кафе начали оглядываться. Алексей двинулся к их столику.
– Ты плохая хозяйка! Плохая мать! И плохая жена! Если бы Алёша не был таким добрым, он давно бы от тебя ушёл!
– Мама! – голос Алексея прозвучал так громко, что все в кафе обернулись.
Галина Ивановна замерла с поднятым пальцем. Ирина резко повернула голову.
Алексей подошёл к столику. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.
– Алёша, ты не понимаешь…
– Я всё понимаю, мам. – Он положил руку на плечо Ирины. Она вздрогнула, но не отстранилась. – Я понимаю, что ты снова унижаешь мою жену. При людях. Как ты делала это все эти годы.
– Алёша!
– Нет. – Он сжал плечо Ирины крепче. – Я больше не позволю никому унижать мою жену. Даже если это моя семья.
Повисла мёртвая тишина. Галина Ивановна смотрела на сына так, будто видела его впервые.
– Что ты сказал?
– Ты слышала, мам. Ирина – моя жена. И я не позволю больше никому – никому! – оскорблять её. Ни тебе, ни Свете, ни кому бы то ни было.
Мать медленно встала. Лицо побелело, губы тряслись.
– Значит, ты выбираешь её.
– Я выбрал её восемь лет назад, когда мы расписались. Просто был слишком трусом, чтобы признать это вслух.
Галина Ивановна схватила сумочку, метнула в Ирину последний полный ненависти взгляд и направилась к выходу. На пороге обернулась.
– Ты пожалеешь об этом.
– Возможно, – Алексей не отпускал жену. – Но не так сильно, как я жалел о том, что молчал все эти годы.
Дверь кафе хлопнула. Ирина закрыла лицо руками и всхлипнула. Алексей осторожно обнял её за плечи.
– Прости меня. Прости, что не сделал этого раньше.
Она плакала, уткнувшись ему в грудь. А он гладил её по волосам и чувствовал, как внутри, там где раньше был тугой узел страха и вины, появляется что-то новое. Что-то похожее на облегчение.
Три месяца прошло с того дня. Алексей с Ириной переехали в съёмную квартиру – небольшую двушку на окраине. Тесновато, зато – своё пространство. Без звонков в дверь без предупреждения, без внезапных визитов, без критики по любому поводу.
Дети быстро освоились. Маша нашла новых подружек во дворе, а Димка записался в секцию дзюдо – давно мечтал.
С матерью Алексей виделся раз в две недели. В нейтральном месте, в кафе. Разговаривали сухо, натянуто. Галина Ивановна так и не извинилась, но хотя бы перестала открыто критиковать Ирину. А больше Алексей и не требовал.
Светлана не звонила вообще. Она встала на сторону матери и объявила брату бойкот. Ему было грустно, но не больно. Странно, но не больно.
Зато с Ириной они заново учились быть вместе. Без посторонних глаз, без чужих оценок. Просто они.
Вечером в субботу Алексей стоял на кухне и резал овощи для салата. Ирина готовила курицу в духовке – по новому рецепту, который нашла в интернете.
– Лёш, ты не забыл помидоры? – она заглянула через его плечо.
– Помидоры, огурцы, перец. Всё при мне, начальник.
Она усмехнулась и вернулась к духовке. Алексей посмотрел на неё – на растрёпанные волосы, собранные в небрежный хвост, на старую домашнюю футболку, на босые ноги. И почувствовал, как внутри разливается тепло.
– Ир.
– М?
– Я люблю тебя.
Она обернулась, удивлённо подняла брови.
– С чего это вдруг?
– Просто так. Давно не говорил.
Ирина улыбнулась – той самой улыбкой, в которую он влюбился когда-то, девять лет назад на студенческой вечеринке.
– И я тебя люблю, дурачок.
Они накрыли стол вдвоём. Позвали детей. Маша болтала без умолку про новую учительницу, Димка молча уплетал курицу – сегодня была тренировка, нагулял аппетит.
После ужина, когда дети разбежались по своим делам, Алексей с Ириной сидели на кухне. Пили чай с печеньем.
– Помнишь, что ты тогда сказала? – спросил он. – Когда уходила?
Ирина отставила кружку.
– Что мне больно быть рядом с тобой.
– Угу. А сейчас?
Она задумалась, глядя в окно. За стеклом темнело, зажигались огни в соседних домах.
– Сейчас… сейчас не больно. Впервые за очень долгое время.
Алексей взял её руку в свою.
– Раньше я думал, что я часть семьи. Что семья – это мама, папа, сестра, я. И ты как бы… приложение к этому.
Ирина ничего не ответила, только сжала его пальцы.
– А теперь я понял. Семья – это мы. Ты, я и дети. Остальные… остальные – это родственники. Это другое.
– Лёша…
– Мне жаль, что я понял это так поздно. Мне жаль, что ты столько лет терпела. Но я благодарен тебе за то, что ты не сдалась. Что ушла тогда. Потому что если бы не это, я бы так и продолжал жить в иллюзии, что всё нормально.
По щеке Ирины скатилась слеза. Она утерла её, улыбнулась сквозь слёзы.
– Идиот ты мой.
– Твой идиот.
Они сидели, держась за руки, и смотрели в окно. А за окном падал первый снег – лёгкий, почти невесомый. Укрывал город белым одеялом, пряча под собой всю грязь и боль.
Новый снег. Новое начало.
И впервые за много лет Алексей почувствовал, что они – просто они, их маленькая семья – это и есть его дом. Настоящий. Крепкий. Свой.