Лучи осеннего солнца пробивались сквозь кружевные занавески, но не могли разогнать тяжелую атмосферу в гостиной.
Галина Петровна, сидя в кресле, казалась высеченной из камня. Ее руки, испещренные прожилками, судорожно сжимали подлокотники.
Взгляд, обычно теплый, когда он обращался к сыну, сейчас был ледяным и устремленным на невестку.
Марина старалась не встречаться с ней глазами, расставляя чашки на столе. От этого молчаливого упрека у нее внутри все сжималось в комок.
— Ну что, Мариночка, как поживаешь? — голос Галины Петровны прозвучал неестественно сладко, что сразу насторожило Марину.
— Ничего, Галина Петровна, спасибо. Чай наливать?
— Чай? — свекровь фыркнула. — Мне бы крышу над головой иметь, а не чай. Квартиру мою продали, а дом мне так и не построили!
Марина замерла с чайником в руке. Она знала, что этот разговор неизбежен, но каждый раз он заставлял ее сердце клокотать.
— Галина Петровна, вы же все и сами знаете… Случилось горе. Папа мой… — невестка не договорила и пустила слезу.
— Знаю, знаю! Нечего мне по десять раз все говорить, — Галина Петровна резко махнула рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. — У всех горе, но жизнь-то продолжается. А мне уже семьдесят пять лет, Марина! Семьдесят пять, а не пятьдесят пять! Я на старости лет осталась без угла. Ты хоть это понимаешь? Хотела рядом с сыном быть, чтобы доживать спокойно отведенное мне… Отдала вам свою хорошую квартиру, не пожалела, поверила… Вы ведь обещали, что через год я уже в своем доме буду жить! А где я живу? Где? Подскажешь мне?
Ее голос срывался, становясь все более визгливым. В глазах застыла обида, копившаяся два долгих года.
— Мама, хватит, — тихо сказал Алексей, входя в гостиную. Он выглядел измотанным и все слышал. — Мы все понимаем. Никто же не думал, что так будет…
— Понимаете? Нет, ты, Алеша, может, и понимаешь, а вот она… — Галина Петровна указала тонким пальцем на Марину. — Ее папочка умер, и все, стройка встала. Все мои деньги, все силы туда ушли. А про мои годы забыли! Я каждый день смотрю на тот пустырь, на эти заросшие бурьяном фундаменты, и сердце кровью обливается! Где мой дом?! — добавила она и со всей дури стукнула кулаком по столу.
Марина не выдержала. Она поставила чайник с такой силой, что чашки задребезжали.
— Галина Петровна, мой отец умер от инсульта, скоропостижно! Мама одна осталась, с ипотекой, ей было не справиться! Мы были вынуждены помогать, мы не могли бросить ее! Вы хотите, чтобы я сказала: “Извините, у меня стройка, разбирайтесь сами”? Это же моя мама!
— Какое мне до нее дело? — процедила сквозь зубы женщина. — И вообще, должно ли быть? Кто я тебе? Ах, да, чужая! — свекровь встала, и ее фигура, несмотря на возраст, показалась грозной. — Я для тебя всего лишь чужая старуха! Твоя мама, видите ли, не справилась бы, а я должна справиться? Я в этой двушке у сестры ючусь два года, как беженец! Алеша, сын мой родной, посмотри на нее! Из-за ее семьи все наши планы рухнули!
Галина Петровна горестно всхлипнула и зарыдала так, будто оплакивала своего самого родного человека.
Алексей растерялся и, не зная, что делать, подошел к матери и попытался взять ее за руку.
— Мама, так жизнь сложилась. Трагедия… Мы продолжим строить дом, я тебе обещаю. Просто нужно время и деньги…
— Время и деньги? — Галина Петровна горько рассмеялась, и ее смех перешел в надрывный плач. — У меня этого времени нет! Я каждый день боюсь не проснуться, а умирать мне не в своем доме, а на чужом диване, не хочется! Деньги вы из меня и так выкачали все! Знаешь, кто в этом виноват? Она и ее семья!
Эта последняя фраза повисла в воздухе, как пощечина. Марина побледнела. Она посмотрела на рыдающую свекровь, на растерянное лицо мужа, и почувствовала, как ее обида встала комом в горле.
Ей так хотелось закричать, что эти два года были адом не только для Галины Петровны, что они работали не разгибая спины, пытаясь потянуть две семьи сразу.
Но она ничего не сказала. Она просто развернулась и вышла из комнаты, оставив за спиной рыдания свекрови и тихие, успокаивающие слова мужа.
Рыдания Галины Петровны постепенно стихли, сменившись тяжелым, прерывистым дыханием.
Она вытерла глаза краем платка, и когда подняла взгляд на Алексея, в нем уже не было слез, только холодная, выжженная решимость.
— Время и деньги… — повторила она тихо, и от этой тишины стало еще страшнее. — Нет, Алеша. Хватит. Я не могу больше ждать. И не буду. Я хочу, чтобы вы вернули мне мои деньги. Все деньги, которые выручили за продажу моей квартиры!
В воздухе повисла гробовая тишина. Даже часы на стене, казалось, перестали тикать.
— Мама, что ты говоришь? — Алексей смотрел на нее, не веря своим ушам. — Какие деньги? Мы же все вложили в участок, в материалы, в фундамент…
— А мне какое дело? — перебила его мать. — Это были мои деньги. Моя квартира. Вы не выполнили своих обязательств. Дома нет. Значит, верните средства. Я найду себе комнату в пансионате для престарелых и буду спокойно доживать свой век. Мне надоело быть обузой и вечной просительницей.
Марина, стоявшая в дверном проеме, услышав это, медленно вернулась в гостиную. Лицо ее было пепельным.
— Галина Петровна, вы понимаете, что это невозможно? — прошептала она. — Денег нет. Они… они в этом самом фундаменте, который вам ненавистен. Мы отдали их за участок, за бетон, за проект…
— Не говорите мне о невозможном! — вспылила свекровь. — Продайте этот участок с этим своим долгостроем! Продайте и верните мне мои кровные! Или вы хотите заполучить оставить и то, и другое? И участок, и мои деньги?
— Мама, мы не можем его сейчас продать, — голос Алексея дрогнул от отчаяния. — Мы продадим в убыток, да и кто купит недострой, в который два года никто не вкладывался? Мы не вернем и половины твоих денег!
— Значит, вкалывать, как кони! — не сдавалась Галина Петровна. — У меня есть копия договора о продаже моей квартиры. Я знаю, сколько вы получили. Я требую вернуть всю сумму!
— Это безумие! — не выдержала Марина. — Вы хотите оставить нас без будущего вообще? Без дома, без средств и с долгами?
— Ах, о вашем будущем? А вы подумали о моем настоящем? — парировала в ответ женщина. — О моей старости? Нет! Так что теперь я буду сама думать о себе. Или верните деньги, или я… я подам в суд. Пусть суд разберется, куда делись средства пожилого человека, оставшегося без жилья. Думаю, вы получите статус “мошенников”.
Слово “суд” прозвучало как приговор. Алексей побледнел и отшатнулся, будто его ударили.
— Мама… Ты подашь в суд? На нас? На меня?
В глазах Галины Петровны на мгновение мелькнула неуверенность, но обида и страх оказались сильнее.
— На того, кто не сдержал слова! Я тебе отдала все, Алеша. Все. А ты… ты позволил этому случиться?
Она посмотрела на него с горьким упреком, встала и, не сказав больше ни слова, направилась к выходу. На пороге мать обернулась.
— Жду решения. Или деньги, или суд. У вас есть неделя.
Когда дверь за ней закрылась, Алексей медленно опустился на стул и закрыл лицо руками.
Марина стояла неподвижно, глядя в пустоту. Она не знала, как решить возникшую проблему.
Целую неделю супруги не находили себе места. Они не знали, что делать и насколько серьезны претензии Галины Петровны.
Алексей позвонил ей в пятницу вечером. Мать с неохотой ответила на звонок сына.
— Что решили? — сухо спросила пожилая женщина. — Суд или возврат денег?
— Никакого суда мы не хотим, конечно, мама, — вздохнул озадаченно Алексей. — Раз так пошло… мы выставим недострой на продажу. Только я не знаю, когда его купят.
— А вы продавай так, чтобы его купили! — настойчиво проговорила Галина Петровна. — Я долго ждать не буду. Вы и так довольно хорошо и долго за мой счет пожили, — с обидой добавила женщина. — Еще неясно, на какие деньги вы свата хоронили…
— Не на твои, не переживай, — резко одернул Алексей. — Не думал я, что ты такая…
— Какая? Плохая? Потому что не хочу дарить свои деньги? — ухмыльнулась женщина. — Хитренькие какие! Правда говорят, что с родней лучше никаких дел не иметь! Что хотите продавайте, но чтобы через три месяц вернули мне деньги!
Весь отведенный срок супруги собирали три миллиона, чтобы вернуть его Галине Петровне.
Недострой они продать за три месяца так и не смогли. Пришлось брать кредиты и занимать по друзьям.
Как только супруги вернули деньги женщине, так сразу же перестали с ней общаться.