Галина стояла у шкафа с документами и листала старые бумаги. Искала страховой полис на машину. Виктор просил найти, сам куда-то умчался по делам.
— Где же этот полис… — бормотала она, перебирая папки.
В толстой папке с надписью “Недвижимость” наткнулась на свидетельство о праве собственности на квартиру. Решила проверить, не истёк ли срок какой-то регистрации.
Открыла документ. Прочитала один раз. Потом ещё раз.
Собственник: Людмила Павловна Краснова.
— Что за… — Галина села на диван. Руки дрожали.
Быстро достала свидетельство на дачу. То же самое. Людмила Павловна Краснова. Свекровь.
— Как это может быть? — говорила она вслух пустой квартире.
Тридцать лет брака. Тридцать лет она считала эту квартиру своим домом. Думала, что дача тоже их общая. Помогала выбирать обои, меняла сантехнику, сажала цветы на даче, ухаживала за садом.
А оказывается, всё принадлежит свекрови.
Галина пошла на кухню, налила себе воды. Руки всё ещё тряслись.
— Спокойно, Галь. Может, есть объяснение.
Но какое объяснение может быть? Почему муж никогда не говорил об этом? Почему она узнаёт случайно, роясь в документах?
Зазвонил телефон.
— Гал, ты нашла полис? — голос Виктора звучал как обычно, спокойно.
— Вить… а можно тебя кое о чём спросить?
— Конечно. Только быстро, я на встрече.
— На кого оформлена наша квартира?
Пауза. Долгая пауза.
— Гал, давай дома поговорим, хорошо?
— Нет, не хорошо. Отвечай сейчас.
— Это… сложно объяснить по телефону.
— На кого, Витя?
Ещё одна пауза.
— На маму.
— А дача?
— И дача тоже.
Галина положила трубку. Села за кухонный стол и уставилась в окно.
Значит, всё это время она жила в чужой квартире. В квартире свекрови. Людмила Павловна могла в любой момент сказать: “Убирайтесь”. И была бы права по закону.
— Тридцать лет… — прошептала Галина.
Вспомнила, как они с Виктором искали эту квартиру. Как радовались, когда нашли. Как она выбирала плитку в ванной, обои в спальне. Как они вместе делали ремонт.
А потом дача. Сколько выходных она провела там, полола грядки, сажала помидоры, строила планы, где поставить беседку.
Всё чужое.
Дверь хлопнула. Виктор вернулся раньше обычного.
— Гал, где ты?
— На кухне.
Он вошёл, посмотрел на неё виноватыми глазами.
— Ты злишься.
— Я не злюсь, Вит. Я в шоке. Объясни мне, как так получилось?
Виктор сел напротив, потёр лоб рукой.
— Понимаешь, это было давно. Когда мы покупали квартиру, у меня были проблемы с бизнесом. Кредиторы могли забрать всё имущество.
— И что?
— Мама предложила оформить на неё. Чтобы сохранить.
— А потом? Почему не переоформили?
— Потом… были другие проблемы. Налоговая интересовалась. Мама сказала, пусть пока так будет.
Галина смотрела на мужа и не узнавала его.
— Тридцать лет, Витя. Ты тридцать лет молчал об этом.
— Гал, ну что изменилось-то? Живём же спокойно.
— Что изменилось? — голос Галины стал выше. — Да всё изменилось! Я узнала, что живу в чужой квартире!
— Не в чужой, Гал. Мама же не выгонит нас.
— Да? А если что-то с ней случится? А если она решит продать? А если…
— Не накручивай себя. Всё нормально.
Галина встала, прошлась по кухне.
— Нормально? Витя, ты понимаешь, что я чувствую? Будто меня обманывали тридцать лет.
— Никто тебя не обманывал. Просто не говорили лишнего.
— Лишнего? — Галина остановилась, посмотрела на мужа. — Это моя жизнь, мой дом. Как это может быть лишним?
Виктор вздохнул.
— Мама тогда сказала: зачем Галине знать? Будет переживать без причины.
— Ах, мама сказала! — Галина села обратно. — И ты, конечно, послушался маму.
— Гал, не начинай опять про маму.
— А что не начинать? Всю жизнь ты слушаешься её больше, чем жену.
— Это не так.
— Так, Витя. Именно так. И теперь я понимаю почему. Потому что у неё всё наше имущество.
Виктор помолчал, потом тихо сказал:
— Гал, но ведь по сути ничего не изменилось. Мы так же живём, так же…
— Изменилось! — перебила Галина. — Я узнала правду. Узнала, что мой муж принимает важные решения втайне от меня.
— Это было давно.
— А дача когда покупалась? Пять лет назад. Тоже давно?
Виктор молчал.
— И дачу тоже на маму оформили? Почему, Вит? Какие тогда были кредиторы?
— Просто… так проще было.
— Проще для кого? Для тебя с мамой?
Галина встала, подошла к окну.
— Знаешь, что самое страшное? Не то, что имущество на свекровь оформлено. А то, что ты считал возможным скрывать это от меня.
— Не скрывал. Просто не говорил.
— Одно и то же, Витя.
Виктор подошёл к жене, хотел обнять.
— Не трогай меня.
— Гал, ну что мы ссоримся? Сейчас всё переоформим, если хочешь.
— Сейчас? — Галина повернулась. — А если бы я не нашла документы, так бы и молчал дальше?
Виктор не ответил.
— То-то же. — Галина прошла в коридор. — Я иду к подруге. Подумать хочу.
— Гал, давай дома разберёмся.
— Дома? — она остановилась у двери. — В каком доме, Вит? В мамином?
Хлопнула дверь.
На улице Галина шла быстро, не разбирая дороги. В голове крутилось одно: как она могла не знать? Как можно было жить тридцать лет и не знать, кому принадлежит дом?
— Дура, дура, дура, — бормотала она себе под нос.
Доехала до Ольги, подруги с работы.
— Гал? Что случилось? — Ольга открыла дверь, увидела лицо подруги.
— Оль… можно к тебе? Совсем беда.
— Конечно, проходи. Чай? Или что покрепче?
— Покрепче.
Сидели на кухне, Галина рассказывала, Ольга качала головой.
— Ну ты даёшь. Тридцать лет и не знала.
— Теперь знаю. И что мне делать?
— А что хочешь делать?
— Хочу… хочу, чтобы он понял, как это больно. Чтобы испугался. Чтобы больше никогда не врал.
— Разводиться будешь?
Галина помолчала.
— Не знаю. Но урок дать хочу. Хороший урок.
— Какой?
— Пусть поймёт, что может меня потерять. И репутацию свою тоже.
Ольга налила ещё.
— И как урок-то давать будешь?
— Не знаю пока. Но что-то придумаю.
Галина не пришла домой на ночь. Осталась у Ольги, всё думала и думала. Утром поехала не на работу, а в юридическую консультацию.
— Добрый день. Мне нужен совет по разделу имущества.
Юрист, молодой парень лет тридцати, внимательно выслушал.
— Понятно. Значит, всё оформлено на свекровь, а вы не знали?
— Тридцать лет не знала.
— М-да. Неприятная история. Но варианты есть.
— Какие?
— Можете подавать на раздел имущества. Доказывать, что вкладывались в недвижимость. Ремонт делали, улучшения, дача благоустраивалась.
— И что получится?
— Суд может признать ваше право на долю. Особенно если докажете вклад денег и труда.
Галина кивнула.
— А сколько времени займёт?
— Месяцы. Может, год. Зависит от того, как муж с свекровью будут сопротивляться.
— А огласка будет?
— Конечно. Судебные заседания открытые. Документы можно посмотреть.
Галина улыбнулась впервые за два дня.
— Спасибо. Я подумаю.
Вечером вернулась домой. Виктор сидел на кухне, пил чай. Выглядел измученным.
— Гал, наконец-то. Я волновался.
— Привет.
— Ты где была? Я звонил Ольге, она сказала, ушла утром.
— У юриста была.
Виктор побледнел.
— Зачем?
— Консультировалась. По поводу раздела имущества.
— Гал, ты что, с ума сошла?
— Нет, Вит. Впервые за тридцать лет я в здравом уме.
Галина села напротив мужа.
— Знаешь, что юрист сказал? Что у меня есть шансы получить половину квартиры и дачи. Через суд.
— Гал, не делай глупостей.
— Глупостей? А скрывать от жены, кому принадлежит дом, это не глупость?
— Мы же договорились переоформить всё.
— Когда договорились? Ты предложил, я не согласилась.
Виктор встал, прошёлся по кухне.
— И что ты хочешь?
— Хочу справедливости. Хочу, чтобы ты понял, каково это — узнать, что тебя обманывали.
— Никто тебя не обманывал!
— Обманывал, Вит. Молчание — тоже обман.
Галина достала из сумки визитку юриста.
— Завтра иду подавать документы на раздел. И на развод заодно.
— Ты не можешь быть серьёзной.
— Очень серьёзной. Знаешь, что ещё юрист сказал? Что дело будет публичным. Все узнают, как известный бизнесмен тридцать лет водил жену за нос.
Виктор сел, опустил голову в руки.
— Гал, подумай о репутации. О наших отношениях.
— О какой репутации, Вит? О твоей? А обо мне ты думал, когда решения принимал?
— Думал.
— Врёшь. Думал только о себе и маме.
Зазвонил телефон. Виктор посмотрел на экран.
— Мама звонит.
— Отвечай. Расскажи ей новости.
— Алло, мам… Да, дома… Что? Кто тебе сказал?
Галина слушала и понимала: кто-то уже рассказал свекрови о визите к юристу.
— Нет, мам, подожди… Да, она серьёзно настроена… Не знаю, что делать.
Виктор закончил разговор, посмотрел на жену.
— Мама в шоке. Говорит, как ты могла подумать подавать на неё в суд.
— А как она могла подумать записывать на себя чужое имущество?
— Гал, она же не хотела ничего плохого.
— Ну конечно. Святая женщина. Только вот теперь я на улице могу оказаться, если что.
— Не окажешься.
— Откуда ты знаешь? Ты же даже жене правду тридцать лет сказать не мог.
Виктор молчал.
— У тебя есть неделя, Вит.
— На что неделя?
— Переоформить всё обратно. На нас двоих. Официально. И извиниться публично.
— Публично?
— Да. Чтобы все знали, что ты признал ошибку.
— Гал, это же…
— Что? Унизительно? А мне тридцать лет унизительно было, просто я не знала об этом.
Виктор не спал всю ночь. Ходил по квартире, курил на балконе. Утром позвонил матери.
— Мам, нужно переговорить.
— Витя, эта твоя жена совсем озверела. Как она смеет угрожать мне судом?
— Мам, она права.
— Что?
— Права, мам. Мы поступили неправильно. Нужно всё переоформить на нас с Галей.
Долгая пауза.
— Витя, ты понимаешь, что делаешь?
— Понимаю. Могу потерять жену. И репутацию тоже.
— А если кредиторы?
— Мам, каких кредиторов? Бизнес уже давно стабильный. Никого нет.
Людмила Павловна вздохнула.
— Хорошо. Но я против.
— Твоё мнение учтено.
Галина в это время сидела в офисе юриста.
— Документы готовы. Можете подавать.
— Спасибо. А отозвать потом можно?
— Конечно. Если стороны договорятся мирно.
— Понятно.
Вечером дома напряжение было такое, что воздух резать можно было. Виктор сидел за компьютером, что-то печатал.
— Что делаешь? — спросила Галина.
— Пишу заявление в Росреестр. На переоформление квартиры.
Галина подошла, прочитала.
— И дачу тоже?
— И дачу. На нас двоих. Пополам.
— А мама согласилась?
— Пришлось согласиться. Объяснил ей, что иначе будет хуже.
Галина села рядом.
— И что она сказала?
— Сказала, что я тебя избаловал. И что теперь буду жалеть.
— А ты как думаешь?
Виктор посмотрел на жену.
— Думаю, что ты права. И что я дурак, что молчал тридцать лет.
— Вит…
— Нет, правда дурак. Боялся, что ты будешь переживать. А получилось ещё хуже.
Галина взяла мужа за руку.
— А публично извиниться сможешь?
— Перед кем?
— Перед общими знакомыми. На дне рождения у Петровых в субботу. Скажешь, что был неправ.
Виктор кивнул.
— Хорошо. Скажу.
— И больше никаких тайн?
— Никаких.
В субботу на дне рождения Виктор действительно встал с бокалом и сказал:
— Друзья, хочу извиниться перед женой. Долгое время скрывал от неё важную информацию. Думал, что так лучше. Ошибался.
Все молчали, не понимая, о чём речь.
— Галя, прости меня. Больше никогда не буду принимать решения без тебя.
Галина кивнула.
— Прощаю.
Через месяц документы были готовы. Галина держала в руках свидетельство о праве собственности на половину квартиры и дачи.
— Ну как, довольна? — спросил Виктор.
— Довольна не этим, — показала она на бумаги. — А тем, что ты понял.
— Что понял?
— Что я не твоя собственность. И что у меня есть право знать правду.
— Понял.
— И что мама твоя не главная в нашей семье.
— И это понял.
Галина улыбнулась.
— Тогда хорошо.
Вечером они сидели на даче, которая теперь официально принадлежала им двоим. Поливали грядки, которые Галина сажала много лет.
— Гал, а ты правда хотела развестись?
— Не знаю. Может быть. Если бы ты не одумался.
— Страшно было?
— Очень. Но ещё страшнее было жить в неизвестности.
Виктор кивнул.
— Больше не будет неизвестности.
— Посмотрим, — сказала Галина и продолжила поливать помидоры.
Теперь она точно знала: эти помидоры растут на её земле. И дом, где они живут, тоже наполовину её. Но главное — теперь она знала, что может постоять за себя. И муж это тоже знал.