Семь тысяч рублей, разделённые пополам, стали ценой тишины. Влад заплатил свою долю, и комод переехал. Этот инцидент не обсуждался. Он просто лёг тяжёлым, невидимым пластом на дно их совместной жизни, как донный ил. Влад больше не пытался заводить пустые разговоры. Он понял, что его жена не просто обиделась — она перевела их отношения в другую плоскость, где чувства и уступки были заменены параграфами и счетами. Он наблюдал за ней. За тем, как она спокойно и методично живёт по новым правилам, которые сама же и установила. В её поведении не было злорадства, только холодная, отстранённая последовательность, и это бесило его больше, чем любой крик. Он чувствовал себя не просто униженным, а вытесненным из зоны принятия решений, низведённым до роли партнёра в странном, убыточном бизнес-проекте под названием «семья».
Он проиграл битву, но война только начиналась. Идея ответного удара родилась не сразу. Она вызревала в нём несколько дней, питаясь его молчаливым гневом. Он понял, что пытаться отменить её правила бессмысленно. Единственный способ победить — это довести их до абсурда. Использовать её же оружие, но с таким размахом, чтобы система дала сбой и обрушилась на своего создателя. Его взгляд снова и снова возвращался к образу материнской дачи — источнику его недавнего унижения. И именно там он нашёл идеальный плацдарм для контрнаступления.
В четверг вечером он вернулся с работы позже обычного. Даша сидела в гостиной, читая книгу, в квартире пахло имбирём и лимоном — она заварила свой вечерний чай. Влад вошёл в комнату без привычного усталого вздоха. Он двигался с непривычной энергией, в руках у него была плотная папка-скоросшиватель из синего пластика. Он небрежно бросил портфель на пол и подошёл прямо к журнальному столику, за которым сидела Даша.
— Привет, — сказал он ровным, почти весёлым тоном. — Я тут подумал о нашей новой системе. И знаешь, в ней есть рациональное зерно. Никаких обид, никакой неопределённости. Всё чётко, как в аптеке.
Даша оторвалась от книги, с настороженностью глядя на него. Эта внезапная смена настроения была подозрительной.
— Я рада, что ты это понял.
— Абсолютно, — кивнул Влад, раскрывая синюю папку. — Поэтому я решил применить наш подход к ещё одной родительской проблеме. Ты же знаешь, мама обожает свой участок, но силы у неё уже не те. Ей тяжело ухаживать за садом, спина болит. Она давно мечтала, чтобы там всё было красиво и не требовало постоянной прополки. Чтобы можно было просто сидеть в кресле и отдыхать.
Он извлёк из папки несколько листов глянцевой бумаги, скреплённых вместе. Это была не просто распечатка с сайта. Это было полноценное коммерческое предложение, с логотипом фирмы «Ландшафтный Эдем», с эскизами, схемами и подробной сметой.
— Я нашёл отличных профессионалов. Они разработали проект для маминого участка. Альпийская горка, японский садик камней, рулонный газон, система автоматического полива. Всё, как она хотела. Чтобы было красиво и почти не требовало ухода.
Он положил бумаги на столик перед Дашей. Её взгляд скользнул по красочным картинкам, а затем остановился на последнем листе. На листе с заголовком «Смета на выполнение работ». Аккуратные столбцы с названиями «геопластика рельефа», «устройство дренажной системы», «посадка крупномеров» вели к итоговой цифре внизу страницы. Цифра была написана жирным шрифтом и подчёркнута. Двести десять тысяч рублей.
Даша медленно подняла глаза от сметы на Влада. Её лицо было непроницаемым, но он видел, как лёгкая краска отхлынула от её щёк. Она молчала.
— Вот, — Влад с деланым спокойствием ткнул пальцем в итоговую сумму. — Это твоя половина расходов на благоустройство родителей. Сто пять тысяч. Думаю, мамино спокойствие и здоровье этого стоят. Это же не ноутбук починить. Это серьёзная, долгосрочная инвестиция в её комфорт. Всё по-честному, как мы и договорились.
Он смотрел на неё сверху вниз, и впервые за последние две недели чувствовал себя хозяином положения. Он видел, как она попала в собственный капкан. Её холодная, расчётливая «справедливость» только что обернулась против неё с сокрушительной силой. Он не просто уравнял счёт. Он поднял ставки до такого уровня, где игра теряла всякий смысл, превращаясь в акт взаимного финансового уничтожения. И по её застывшему лицу он понял: она это осознала.
Смета на двести десять тысяч рублей лежала на журнальном столике уже третий день. Никто к ней не прикасался. Она превратилась в некий сакральный объект, молчаливый памятник их войне. Даша и Влад существовали в квартире как два призрака из разных измерений, случайно пересекающиеся в коридоре или на кухне. Они научились двигаться бесшумно, обходя друг друга по широкой дуге. Воздух в доме стал плотным, вязким, он будто сопротивлялся любому резкому движению или громкому звуку. Финансовый ультиматум Влада завёл их игру в пат — ситуацию, где любой следующий ход был гарантированно проигрышным для обоих.
В субботу днём, когда Влад уехал по каким-то своим делам, позвонил отец Даши. Его голос в трубке был как всегда мягким и немного виноватым — он принадлежал к тому поколению мужчин, которые считали, что беспокоить детей своими проблемами стыдно.
— Дашенька, прости, что отвлекаю… Помнишь кресло деда? Твоего, Матвея… то, что в гостиной у меня стоит, с резными подлокотниками.
Даша помнила. Это было не просто кресло. Это был трон из её детства, на котором дед читал ей сказки. Тяжёлое, из тёмного дерева, с протёртым бархатом на сиденье. Реликвия.
— Конечно, помню, пап. А что с ним?
— Да вот, совсем разваливаться стало. Обивка прохудилась, а вчера я присел, и ножка передняя как-то хрустнула, подломилась. Я его в угол пока отставил. Жалко выбрасывать, память всё-таки… Может, есть какие-то мастера, кто таким занимается? Починить, перетянуть…
После разговора Даша долго сидела в тишине. Просьба отца была ножом, который вскрыл всю гниль её нынешнего положения. Она не могла просто попросить Влада, рукастого и сильного, съездить к отцу и посмотреть, что можно сделать. Она была связана собственными правилами, загнана в клетку своей же «честности». С холодной решимостью она открыла ноутбук и начала искать. Не мебельную мастерскую. Реставрационную. Ту, что работает со старинными вещами. Она нашла. С фотографиями восстановленных комодов и стульев позапрошлого века, с восторженными отзывами и, разумеется, с внушительным прайс-листом.
Вечером она ждала Влада. Смета на ландшафтный дизайн всё так же лежала на столике. Когда он вошёл, Даша, не говоря ни слова, положила рядом распечатку с сайта реставраторов.
— Отцу нужно помочь с креслом. Это семейная вещь. Вот цены на работу. Я думаю, это важнее альпийской горки.
Влад посмотрел на распечатку. Цены были высокими, как и ожидалось от специалистов такого профиля. Он увидел в её глазах вызов. Она принимала его правила, она была готова идти до конца, отвечая на его финансовый удар своим. И в этот момент в его голове созрел план. Простой, изящный и чудовищный в своей эффективности. Он решил закончить эту войну одним ударом.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился он. — Я понял. Не вопрос. Я завтра с утра сам съезжу к нему, посмотрю. Оценю, так сказать, объём работ для мастеров. Чтобы они лишнего не насчитали.
На следующий день он поехал к тестю. Он был обаятелен и заботлив. Осмотрел кресло, покачал его, сочувственно поцокал языком. Сказал, что да, работа серьёзная, но он всё сфотографировал и покажет специалистам. А потом, когда отец Даши вышел на кухню поставить чайник, Влад взял из ящика с инструментами на балконе старую, но острую ножовку. Он не стал ломать кресло в ярости. Он действовал хладнокровно и методично. Он положил кресло на бок, зафиксировал его ногой и аккуратно, ровным, выверенным движением отпилил ту самую резную, витую ножку у самого основания. Пилил не спеша, наблюдая, как светлая древесная пыль оседает на тёмный паркет. Затем он так же спокойно отпилил и вторую. Реликвия превратилась в дрова.
Вернувшись домой, он застал Дашу на кухне. Она сидела за столом с телефоном в руках.
— Я всё посчитала, — сказала она, не поднимая головы. — Я готова перевести свою половину за проект для твоей мамы. И мы можем вызывать реставраторов для кресла.
Влад подошёл и положил руку на её телефон, мешая нажать на экран.
— Не нужно.
Она подняла на него недоумённый взгляд.
— Что значит не нужно?
Он убрал руку и посмотрел ей прямо в глаза. На его лице была спокойная, почти умиротворённая улыбка победителя, который только что поставил финальный, сокрушительный шах и мат.
— Я съездил к твоему отцу. И помог ему с креслом. Бесплатно. Сэкономил нам обоим деньги. Ему больше реставрация не понадобится, а вот нашей с тобой семье очень даже. Так что или мы перестаём это счетоводство, или просто разводимся, Даш, потому что так жить и постоянно всё подсчитывать просто нельзя! Невозможно!
Даша промолчала. Она понимала, что так жить нельзя, неправильно. Но признать это она не хотела, потому что это было бы её личное поражение. Поэтому она выбрала второй вариант. Тихо, мирно, без шума.
Влад сначала был против, но потом понял, что лучше так, чем дальше мериться с женой, кто прав, а кто виноват и вечно что-то должен…
