Артем достал из кладовки старое, пыльное раскладное кресло.
— Мам, вот, разложу тут, в гостиной. Нормальное место.
Лидия Петровна смерила кресло презрительным взглядом и направилась в спальню сына и невестки. Она приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
— А у вас тут хорошо. Просторно, кровать большая. Я бы тут легла.
— Это наша комната, Лидия Петровна, — мягко, но твердо ответила Аксинья. — Мы здесь спим.
Свекровь фыркнула, но отступила. Кресло было разложено с недовольным скрипом.
Ночью Аксинью разбудил скрип двери. Лидия Петровна решила попить чаю и пришла спросить разрешения у нее.
— Лидия Петровна, пейте, вам никто не запрещал, — с трудом сдерживая раздражение, прошептала Аксинья. — Берите, что хотите, только, пожалуйста, дайте нам поспать.
Через пятнадцать минут дверь снова скрипнула. Свекровь опять вернулась в спальню.
— А пирожные на кухне можно взять?
— Можно! — почти выдохнула Аксинья, зарываясь лицом в подушку. — Берите хоть пирожные, хоть что, только, умоляю…
Артем ворочался с боку на бок, но молчал. Утро не принесло облегчения. Лидия Петровна сидела за завтраком с видом человека, который провел ночь на жесткой скамье вокзала, а не на вполне удобном раскладном кресле.
Дети, выспавшиеся и полные сил, снова шумели. Маша капризничала, не желая есть кашу, Лиза громко рассказывала тете о своем сне.
Аксинья налила свекрови кофе и поставила перед ней тарелку с только что испеченными, еще теплыми блинчиками.
— Лидия Петровна, кушайте, пожалуйста.
— Мучное вредит, — скривилась женщина, отодвинув тарелку.
В какой-то момент Машенька, слезая со стула, по пути к маме случайно задела ногой ногу свекрови.
Это было легкое, невинное прикосновение. Но последовала мгновенная реакция.
Лидия Петровна резким, отрывистым движением оттолкнула ребенка от себя. Машенька, не ожидавшая такого, потеряла равновесие и присела на пол.
Она не ушиблась, но от неожиданности и испуга ее лицо сморщилось, готовое разрыдаться.
Аксинья замерла, не веря своим глазам. И тут она услышала шипящий, полный невыразимой злобы шепот свекрови, обращенный к опешившей трехлетней девочке:
— Достали уже. Приперлись сюда, кто вас только звал…
Эти слова, сказанные с такой ненавистью, прозвучали громче любого крика. В комнате стало тихо.
Даже Лиза замолчала, широко раскрыв глаза. Аксинья вскочила с места, подхватила на руки Машеньку, которая уже захныкала, и прижала к себе.
Она многозначительно посмотрела на мужа. Артем сидел бледный, со сжатыми кулаками. Он все видел и все слышал.
— Мама, — его голос дрогнул от сдерживаемых эмоций. — Собери свои вещи. Я отвезу тебя на вокзал.
Лидия Петровна опешила. Она явно не ожидала такой реакции от собственного сына.
— Что? Артем! Ты что это на меня кричишь? Из-за какого-то чужого ребенка? Они тут…
— Молчать! — впервые в жизни закричал он на мать. — Это дети моей жены, мои племянницы! Это моя семья! А то, что ты только что сделала… Немедленно собирайся!
На кухне разыгралась безобразная сцена. Лидия Петровна, пока Артем почти силой заставлял ее собирать чемодан, орала на всю квартиру:
— Я знала! Знала, что она тебя против меня настроила! Это они должны были уехать, когда я приехала! Понимаешь? Уехать! Я мать! Я главная, а не эти дети!
Артем, не отвечая матери, застегнул ее чемодан. Лицо мужчины было каменным и невозмутимым.
Яна, которая путем не поняла, что случилось, молча утешала дочерей, а Аксинья стояла у окна, глядя на то, как муж выводит из подъезда кричащую и упирающуюся женщину.
Через несколько часов, когда муж вернулся домой, от Лидии Петровны пришли сообщения.
Сначала на телефон Артему, потом, когда он не ответил, Аксинье. Ее тексты были полны оскорблений, упреков в неблагодарности, обвинений в том, что она отняла у матери сына и на первое место решила “выкатить” свою наглую родню.
Аксинья прочитала их с холодным спокойствием. Она не показала сообщения мужу, а просто взяла телефон и одним движением пальца заблокировала номер свекрови.
