— Людмила Степановна, вы меня, конечно, извините, но я вынуждена пойти на крайние меры, — голос в трубке зазвучал сладко и ядовито одновременно. — Если к концу недели мы не начнем процесс продажи вашей квартиры по той цене, о которой я говорю, я подаю документы на смену фамилий своим детям, вашим внукам. Вы больше не увидите Никиту и Машеньку. Вообще. Я сделаю всё, чтобы они забыли о вашем существовании.
Свекровь молча выслушала свою бывшую сноху Оксану. Ее узловатые от времени, но все еще сильные пальцы сжали телефонную трубку так сильно, что побелели костяшки.
— Ты понимаешь, что требуешь невозможного? — наконец выдавила она. — Рыночная цена двушки в этом районе — пятнадцать миллионов. Семь с половиной… Это даже не половина, это насмешка.
— Это моя цена за ваше общение с внуками, — холодно ответила Оксана. — Считайте это компенсацией за моральный ущерб и все те унижения, что я вытерпела от вашей семьи. У вас есть пять дней. Решайте. И, Людмила Степановна, не пытайтесь звонить Диме. Он уже все знает и полностью на моей стороне.
После этого сноха сбросила вызов. Людмила Степановна медленно опустила трубку. Внутри все закипало от бессильной ярости и боли.
Ее сына Дмитрия после развода словно подменили. Он попал под каблук жены еще во время брака, а теперь и вовсе стал ее марионеткой.
Мужчина был готов пойти на всё, чтобы вернуть её. Но Людмилу Степановну сейчас волновали внуки.
Шестилетний Никита с его серьезными глазами и трехлетняя Машенька, задорная и милая девочка.
Угроза была не пустой. Оксана никогда не бросала слова на ветер. Первый порыв был схватить телефон и набрать номер сына, кричать, умолять, требовать образумиться.
Но годы жизни научили Людмилу Степановну, что действовать под влиянием эмоций — верный путь к поражению. Нужен был холодный и расчетливый план.
Женщина подошла к старинному секретеру, доставшемуся ей от матери, открыла потайной ящик и достала толстую папку с документами.
Свидетельства о рождении, о браке, старые фотографии и несколько исписанных листков бумаги с номерами телефонов.
Она отыскала тот, что был нужен. Светлана Ивановна, ее бывшая коллега из юридического отдела завода, а ныне — уважаемый нотариус с безупречной репутацией. Людмила Степановна набрала номер.
— Светлана? Это Люда Зайцева. Прости, что рано. Мне очень нужен твой совет, как специалиста.
Через час они сидели на кухне в квартире Людмилы Степановны за чашкой чая. Хозяйка подробно, без лишних эмоций, изложила ситуацию.
— Она хочет, чтобы я продала квартиру за полцены, скорее всего, ей или ее сообщнику, — подвела черту пенсионерка. — Угрожает внуками. Законно ли это? Могу ли я ее остановить?
Светлана Ивановна, женщина с умными, проницательными глазами, покачала головой.
— Законно ли шантажировать? Нет, конечно. Но доказать это будет практически невозможно. Ее слова о смене фамилии с трудом можно назвать угрозой, — усмехнулась бывшая коллега. — Само по себе это не лишает вас права видеться с детьми. Но она может усложнить вам встречи, переехать, настраивать детей против вас. Суды всегда на стороне матери, если она не пьет и не наркоманка, а Оксана, как я понимаю, образцовая мать, с точки зрения закона.
— Значит, я ничего не могу сделать? — в голосе Людмилы Степановны прозвучала горечь.
— Я не сказала, что ничего нельзя сделать, — улыбнулась в ответ Светлана Ивановна. — Нужно просто мыслить не как обиженная бабушка, а как юрист. Она играет на ваших чувствах. Значит, нужно лишить ее этой карты. Сыграть в ее же игру.
— Как? — непонимающе спросила пенсионерка.
— Создать ситуацию, в которой ее жадность и уверенность в себе сыграют против нее. Она требует продать квартиру за семь с половиной миллионов? Прекрасно. Соглашайтесь, — уже более серьезным тоном проговорил нотариус.
Людмила Степановна посмотрела на женщину с непониманием.
— Но… — нерешительно начала она.
— Вы не будете продавать ее по-настоящему, — перебила её Светлана Ивановна. — Мы подготовим все документы для сделки купли-продажи. Я буду выступать нотариусом. Но мы внесем в договор одно очень важное условие, о котором покупатель — а это, я почти уверена, будет она сама или ее доверенное лицо — узнает в самый последний момент. Условие, которое сделает сделку невыгодной для нее. Мы вынудим Оксану отказаться от покупки при свидетелях, а ее угрозы — задокументировать. В любом случае, даже если ничего не выгорит, то я затяну или вовсе отменю сделку под вымышленным предлогом.
План был рискованный, но другого выхода не было. Весь следующий день Людмила Степановна и Светлана Ивановна потратили на разработку деталей.
Главной изюминкой стал пункт в предварительном договоре о внесении аванса. Аванс должен был составить три миллиона рублей, и он должен был быть внесен на счет нотариуса до подписания основного договора.
— Но у нее таких денег нет! — удивилась Людмила Степановна.
— Именно, — усмехнулась подруга. — Она рассчитывает, что вы просто подарите ей квартиру за бесценок, оформив это как продажу, а тут реальные деньги. Крупная сумма. Она попытается надавить на вас, чтобы вы отменили аванс, а мы будем настаивать. Это и будет той ловушкой.
Настал день икс.
Свекровь позвонила Оксане.
— Я согласна, — сказала она, сделав свой голос усталым и сломленным. — Приезжай сегодня в шесть вечера в нотариальную контору на улице Садовой, кабинет сорок один. Мы все оформим.
В голосе Оксаны зазвучал почти ощутимый триумф:
— Я же знала, что вы благоразумный человек, Людмила Степановна. До вечера.
Ровно в шесть в кабинете нотариуса Светланы Ивановны собрались все действующие лица.
Людмила Степановна, спокойная и собранная. Оксана, сияющая и самоуверенная.
Рядом с ней нервный, худощавый мужчина, которого она представила как “своего друга и будущего покупателя” Игоря.
И, конечно, сам Дмитрий, который выглядел растерянным и избегал взгляда матери.
Светлана Ивановна, в строгом костюме и с безупречно профессиональным видом, начала разговор.
— Господа, мы собрались здесь для оформления предварительного договора купли-продажи квартиры по адресу: улица Грина, дом 10, квартира 34, принадлежащей на праве собственности Зайцевой Людмиле Степановне. Покупатель — гражданин Игорь Станиславович Власов. Цена сделки, как я понимаю, согласована и составляет семь миллионов пятьсот тысяч рублей.
— Именно так, — бойко кивнула Оксана.
— Прекрасно, — Светлана Ивановна открыла папку. — Тогда перейдем к условиям. В соответствии с предварительным договором, покупатель обязуется внести аванс в размере трех миллионов рублей на мой депозитный счет до подписания основного договора. Основной договор будет подписан не позднее, чем через четырнадцать дней после поступления денег.
В кабинете повисла гробовая тишина. Лицо Игоря вытянулось. Оксана побледнела.
— Это что еще за условия? — прошипела она. — Какие три миллиона? О чем вы? Цена семь с половиной, о каком авансе может идти речь?
— Это стандартная практика для обеспечения серьезности намерений покупателя, — невозмутимо пояснила нотариус. — Сумма аванса обычно составляет от тридцати до пятидесяти процентов от стоимости объекта.
— Но мы договаривались не об этом! — сноха резко повернулась к Людмиле Степановне. — Вы что задумали? Сорвать сделку?
— Я ничего не задумывала, — спокойно ответила та. — Я выполняю ваше требование. Продаю квартиру. Но продажа — это сделка, а не дарение. В ней есть свои правила.
— Людмила Степановна, давайте без идиотских формальностей! — голос Оксаны зазвенел. — Мы оформляем договор купли-продажи по этой цене, и все. Никаких авансов! Игорь передаст вам деньги после регистрации.
— Боюсь, без внесения аванса я не смогу подписать даже предварительный договор, — твердо заявила Людмила Степановна. — Я не могу рисковать. Вы можете передумать, а я уже откажу другим покупателям.
— О чем вы говорите? — возмущенно фыркнул Игорь. — Какие еще покупатели? Вы же должны продать квартиру нам!
— Необязательно, — спокойно ответила Светлана Ивановна. — Я могу продать квартиру, кому угодно и за большую сумму.
Оксана поняла, что ситуация выходит из-под контроля. Ее авантюра рушилась. И тогда она перешла к тому, с чего начинала — к угрозам.
— Хорошо, — она язвительно улыбнулась. — Я все поняла. Значит, сделки не будет. Что же, очень жаль. Дима, поехали домой. А завтра с утра я подаю все документы. Дети получат мою девичью фамилию. И, Людмила Степановна, готовьтесь к долгой войне. Я сделаю так, что ваши внуки будут плевать в вашу сторону, когда будут вас видеть. Вы их больше никогда не увидите. Это мое последнее слово.
Она встала, собираясь уходить в лучших традициях мелодрамы, но ее остановил голос Светланы Ивановны:
— Прошу прощения, Оксана Валерьевна. Вы только что публично, в присутствии нотариуса и свидетелей, подтвердили факт шантажа. Вы увязываете возможность смены фамилий вашим детям и их общением с бабушкой с совершением сделки на заведомо невыгодных для моего доверителя условиях.
— Что?.. — Оксана замерла.
— Статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации, — четко, как на лекции, произнес нотариус. — Вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой. В данном случае — под угрозой нарушения прав моей доверительницы на общение с внуками, что является законным правом, регламентированным Семейным кодексом. Все, что вы только что сказали, зафиксировано на диктофон и будет приобщено к делу. Кроме того, я, как должностное лицо, обязана сообщить о готовящемся преступлении.
Светлана Ивановна достала из стола небольшой диктофон и нажала на кнопку. Из динамика раздался ее собственный голос: “…внести аванс в размере трех миллионов рублей…”, а затем сорвавшийся на визг голос Оксаны: “…ваши внуки будут плевать в вашу сторону… Вы их больше никогда не увидите…”
Дмитрий, который до этого молчал, посмотрел на свою бывшую жену с испугом.
— Оксана… Что нам делать? Они же нас посадят! Ты нас всех подставила! — растерянно проговорил мужчина.
— Они сами меня подставили! — выкрикнула она, но в ее голосе уже не было уверенности, только животный страх.
— Нет, — тихо, но очень четко сказала Людмила Степановна. — Ты сама себя подставила своей жадностью и подлостью.
Итог был подведен быстро. Оксана, бледная как полотно, схватила свою сумочку и, не говоря больше ни слова, выбежала из кабинета.
Игорь последовал за ней. Дмитрий остался. Он не смотрел на мать, уставившись в пол.
— Мам, я не знал… Не думал, что она решится на такое. Она говорила, что ты сама предложила отдать квартиру за полцены, потому что хочешь помочь нам, — попытался оправдаться сын.
— Перестань, Дима, — устало проговорила Людмила Степановна. — Ты взрослый мужчина. Ты должен был видеть, что происходит. Ты позволил ей манипулировать собой и чуть не оставил меня без квартиры. Она даже не собиралась отдавать мне деньги после сделки.
Пенсионерка встала и подошла к окну. Угроза миновала. Оксана теперь будет думать не о том, как навредить свекрови, а о том, как избежать уголовной ответственности.
Светлана Ивановна пообещала не подавать заявление только при одном условии: абсолютном невмешательстве Оксаны в общение бабушки с внуками.
Через неделю Дмитрий привез Никиту и Машу. Дети ничего не знали о подлости своей матери и отца.
Они влетели в квартиру с радостными криками: “Бабуля!” Машенька обняла ее за ноги, а Никита серьезно спросил: “А мы будем печь сегодня блинчики?”.
Людмила Степановна обняла их, вдохнув знакомый, дорогой запах детских волос.
Она не стала никого учить жизни и читать морали. Она просто была бабушкой, которая любит своих внуков.