Звонок в дверь прозвучал ровно в семь. Остро и неотвратимо.
Родион, последние полчаса метавшийся по квартире, подскочил и бросился в прихожую. На его лице была натянута самая радушная из его фальшивых улыбок.
Я вышла следом. Я приготовила все его любимые блюда. Создала иллюзию идеальной жизни, которую он так хотел продемонстрировать. Идеальная ловушка.
Дверь открылась. На пороге стоял Арсений.
Высокий, в идеально сшитом костюме, он выглядел старше своих двадцати шести. Спокойный, уверенный взгляд. Он протянул Родиону руку.
— Арсений Вячеславович. Спасибо, что пригласили.
Родион засуетился, пожимая руку, которая была заметно тверже его собственной.
— Родион Вадимович! Очень рад! Проходите, чувствуйте себя как дома!
Арсений шагнул внутрь, и его взгляд тут же нашел меня. Он не улыбнулся. Просто посмотрел — долго, серьезно. В этом взгляде была вся наша общая история.
— А это моя супруга, Ксения, — пролепетал Родион. — Моя опора, мой надежный тыл.
— Мы знакомы, — ровно произнес Арсений, не отводя от меня глаз.
Родион замер. Его улыбка дрогнула.
— Знакомы? Откуда?
Весь ужин он пытался вернуть себе контроль. Рассказывал о своих успехах, сыпал неуместными шутками.
Арсений слушал вежливо, но отстраненно. Атмосфера за столом была густой и вязкой, как смола. Родион пил вино бокал за бокалом. Он чувствовал, что его план проваливается.
И тогда он решил пойти ва-банк. Ударить по самому больному. По мне.
— Арсений Вячеславович, вы такой молодой, а уже такие высоты взяли, — начал он масляным голосом. — Это потому, что у вас правильные ориентиры были. А вот у Ксении моей… ей в этом смысле не повезло.
Арсений медленно положил вилку на тарелку.
— Первый ее муж был… ну, скажем так, мечтатель, — Родион усмехнулся. — Инженер какой-то, без гроша в кармане.
Все какие-то проекты в голове строил, а семью обеспечить не мог. Вот и пришлось Ксюше со мной свое счастье искать. Ведь сама-то она ничего не добилась.
Это была та самая фраза. Финальный аккорд. Он сказал это в присутствии моего сына. Сына того самого «инженера-мечтателя».
Все. Хватит.
Я подняла глаза.
— Ты прав, Родион. Я и правда ничего не добилась. Я не построила карьеру. Не заработала миллионов.
Я сделала паузу, наслаждаясь тем, как меняется его лицо.
— У меня был только один проект. Один-единственный. Мой сын.
Я повернулась к Арсению.
— И я вложила в него все, что у меня было. Всю свою жизнь, все свои силы, всю свою веру. Чтобы он вырос и никогда не позволил таким, как ты, вытирать об себя и своих близких ноги.
Я снова посмотрела на мужа. Его лицо медленно вытягивалось, глаза наполнялись животным ужасом. Он начал что-то понимать.
— Так что познакомься, Родион. Это Арсений Вячеславович Воронцов. Сын того самого «инженера-мечтателя». И мой единственный, но самый успешный проект.
Воздух в комнате можно было резать ножом. С лица Родиона сползла сначала ухмылка, потом бравада, а затем и вся краска.
Он смотрел то на меня, то на Арсения, и его рот беззвучно открывался и закрывался.
Арсений медленно встал.
— Родион Вадимович, — его голос прозвучал тихо, но в этой тишине звенел металл. — Спасибо за ужин. Он был очень… поучительным.
Мой отец был мечтателем, вы правы. Он мечтал о мире, где профессионализм ценится выше подхалимства. Жаль, что в вашем отделе для таких мечтателей места не нашлось.
— Арсений Вячеславович… я… я не знал… это недоразумение!
— То, что вы некомпетентный руководитель, — это не недоразумение, а факт. То, что вы годами унижали мою мать, — это тоже факт.
Заявление об уходе по собственному желанию я жду завтра в девять ноль-ноль у себя на столе.
Не заставляйте меня запускать процедуру служебной проверки по вашим «проектам». Там, я уверен, найдется много интересного.
Родион обмяк. Он посмотрел на меня с мольбой.
Я тоже встала.
— Уходи, Родион.
Это было сказано без крика. Без ненависти. Просто констатация факта.
— Ксюша… — прохрипел он. — Ты не можешь… Этот дом…
— Этот дом — единственное, что ты мне дал. И теперь он мой, — я говорила спокойно, чувствуя, как расправляются мои плечи. — Собирай свои вещи. Те, что влезут в один чемодан.
Он смотрел на меня, и до него, кажется, наконец дошло. Игра окончена.
Он развернулся и побрел к выходу. Звук закрывшейся за ним двери был похож на точку в конце очень длинного, мучительного предложения.
Я осталась стоять посреди гостиной. Арсений подошел и молча взял мою руку.
— Мам. Ты как?
Я посмотрела на него. На свое главное достижение.
— Теперь — в полном порядке.
Я ничего не добилась? Может быть. Я не стала начальником. Я просто вырастила хорошего человека. И этого оказалось достаточно, чтобы вернуть себе собственную жизнь.
Прошло полгода.
Первое, что я сделала после ухода Родиона, — это ремонт. Я содрала со стен тяжелые обои, выбросила громоздкую мебель, кричавшую о статусе.
Этот дом перестал быть витриной чужого успеха. Он стал моим.
Я открыла небольшую цветочную лавку с мастерской. Всегда любила возиться с растениями, но Родион считал это «занятием для плебеев». Оказалось, мое «хобби» может приносить не только радость, но и доход. Небольшой, но свой.
Сегодня суббота. У меня в гостях Арсений.
— Папа звонил, — говорит он. — Передавал тебе привет. Получил какой-то крупный грант на свою систему очистки воды. Уезжает в Сколково. Сказал, что ты была права, и мечтать все-таки полезно.
Я улыбаюсь. Мы давно простили друг другу все обиды.
— А я, мам, знаешь, о чем подумал? — Арсений смотрит на меня серьезно. — Что Родион был в чем-то прав.
Я удивленно поднимаю брови.
— Ты действительно ничего не добилась. Из того, что принято считать достижениями в его мире. Но ты сделала нечто большее. Ты сохранила себя. И вырастила меня. Это не проект, мам. Это жизнь. И она у тебя получилась.
Я смотрю на своего взрослого сына, в глазах которого больше нет той детской боли. Только спокойная, уверенная сила.
— А чем ты теперь займешься? — спрашивает он.
— Записалась на курсы языковые, — отвечаю я, и сама удивляюсь, как легко и просто это звучит.
Он кивает, и в его взгляде столько тепла и гордости, что мне больше ничего и не нужно.
Я ничего не добилась? Пожалуй. Я просто начала жить. Для себя. И это, как оказалось, самое главное достижение из всех возможных.
