Он струсил. Схватил чемодан, скидал туда свои вещи и поспешил на вечерний автобус. По дороге встретил шестиклассника, который всегда правильно отвечал на вопросы, хотя и был похож на сомнамбулу.
-Он не приедет, – вздохнул мальчик. – Автобус сломался.
-А ты откуда знаешь?
Мальчик не ответил и пошёл дальше.
Автобус действительно не пришёл. Зато ночью пришла Майя.
-Все пытались сбежать, – сказала она. – Но ни у кого не получилось.
В глазах Майи Артём прочитал сожаление.
-И много их было?
Она пожала плечами.
-Я не помню. Никто не помнит. Год тянется и тянется. Вы приезжаете и приезжаете. Но ты другой.
-Почему?
-Не все пускали меня. Все боялись. Но сбежать отсюда нельзя.
-А я и не хочу, – соврал он. – Всё равно я там не нужен.
Он достал снимки, которые хранил в коробке из-под печенья.
-Это мой сын. Но он носит чужую фамилию и отчество.
-Почему? – спросила Майя.
И Артём рассказал ей свою историю.
-Она пожалеет, что потеряла тебя, – пообещала Майя.
Артём рассмеялся.
-А ты откуда знаешь?
-Ты совсем не знаешь женщин. А я знаю.
Артём ещё раз посмотрел на сына, провёл пальцем по карточке.
-Расскажешь, что здесь произошло?
-Не в этот раз.
-Про пожар. Ты просила узнать. Это была проводка.
Девушка покачала головой.
-Неправда, – сказала она.
Артём решил снова поговорить с Катей. Каждый раз, как он заводил этот разговор, в её глазах читался испуг. Вот и на этот раз её улыбка сразу потухла. Она нервно провела рукой по волосам.
-Я знаю, о чём ты, – тихо сказала она. – Иногда… – она оглянулась на дверь, будто боясь, что её подслушают, – иногда мне кажется, что я уже проживала этот день. Нет, не день. Год. Много-много раз.
Артём замер, почувствовав, как по коже побежали мурашки. Не один.
-Что ты имеешь в виду?
-Вот смотри, – она нервно засмеялась. – Сегодня я спросила у ребят про птиц. И я уже знала, что Маша ошибётся и назовёт ворону коршуном. Я знала! И знала, что ты подойдёшь ко мне после уроков и спросишь…
Она посмотрела на него, и в её глазах было смятение.
-Я не одна такая. Некоторые учителя, они… Они просто отмахиваются, говорят «кажется». Но мне не кажется! Мы все в ловушке.
Она замолчала, сжав руки в кулаки. Артём видел, как она взволнована.
-Катя, ты говоришь, будто мы в ловушке. Но почему? Как это возможно?
-Я не знаю! – она прошептала отчаянно. – Я не знаю, как и почему. Но я чувствую, что что-то не так. Что чего-то не хватает. Или кого-то.
Она посмотрела на него с внезапной надеждой, словно он мог быть ответом.
-Может, не хватает Майи? – тихо спросил он.
Катя замерла.
-Что ты знаешь о ней? – осторожно спросил Артём.
-Она всегда была тихая. Нелюдимая. Её дразнили… Из-за отца, он кочегар в котельной, руки у неё всегда были… Ну, не очень чистые.
Катя нахмурилась, пытаясь выудить память из какого-то тумана.
-Её все дразнили «замарашкой». А потом… Потом были экзамены. И… – она замерла, глаза её стали пустыми. – И я не могу вспомнить, что было. Ничего. Только запах гари.
Она снова посмотрела на Артёма, и теперь в её взгляде был чистый, неподдельный ужас. Артём и сам замер, ошеломлённый. Всё сходилось. Призрачная девушка, которая боялась дыма. Катя, которая, благодаря своим чувствам к нему, возможно, была единственным человеком в посёлке, способным пробиться сквозь завесу забвения и увидеть правду. И он сам – человек, которому нечего терять. Или есть? Он вспомнил фотографию сына. Мальчика, который так похож на Ольгу, но ведь есть в нём что-то и от него.
Несколько раз он пытался уехать, но каждый раз что-то ему мешало. И потом, ему не хотелось уезжать: он и правда полюбил этих странных детей, ему нравилось находиться рядом с тихой Катей и смотреть на её улыбку.
Майя больше не приходила. Если бы она пришла, он бы снова сказал ей, что пожар случился из-за неисправной проводки. Почему-то он знал, что это важно.
Накануне экзаменов все стали заметно нервными. Старшеклассницы бесконечно провоцировали его, младшие плакали или смотрели в одну точку. Взрослые вели себя спокойнее – или научились притворяться, или просто меньше чувствовали. Артём знал, что что-то нужно делать, но вот что? От Оли пришло ласковое письмо: она надеялась, что когда закончится год, он вернётся в Омск. «Мы ждём тебя», – написала она. Это «мы» грело душу. Может, она разрешит дать мальчику его фамилию. Но для начала нужно выбраться из этого странного посёлка, куда можно приехать, но никак нельзя выбраться.
Катя пришла за день до экзамена по биологии.
-Я боюсь за тебя, – призналась она. – Мы все останемся здесь, а ты… Ты исчезнешь, я знаю это.
Артём нервно усмехнулся.
-Не выдумывай. Я не знаю, что здесь твориться, но… Может, это испарения болот или какое-то аномальное излучение. Не переживай, всё пройдёт нормально.
Катя упрямо замотала головой.
-Ты мне не веришь. Никто не верил.
В глазах у неё стояли слёзы. На секунду Артём подумал: может, она права? Может, здесь и правда происходит что-то не поддающееся объяснению?
-Я знаю, что нужно делать, – прошептала Катя. – Мы должны пойти в заброшенную кочегарку и поговорить с ней. Ты узнал, кто виноват в пожаре?
Артём отвёл взгляд. Он не хотел думать об этом. Хотел забыть о лицах девочек из газетной вырезки.
-Неисправная проводка. Но кто-то думал, что это Майя.
Катя прикусила губу.
-Она хотела бы всё исправить, но не знает как.
-А ты знаешь?
Катя покачала головой.
-Бабушка говорила, что прежде чем прощать других, нужно простить себя, – произнёс Артём. – Я никогда не понимал этих слов, но теперь, кажется, понимаю.
-Тогда пошли к ней?
-Сейчас?
-Нет, сейчас она не покажется. Ночью.
Это показалось Артёму таким глупым. Как в детстве: пойти ночью на чердак, чтобы вызывать духов. Он бы не пошёл тогда, в детстве, но Оля настояла. Духи не пришли, зато он смог поцеловать её в темноте в щеку. Правда, она испугалась и закричала, и главная по подъезду тётя Маша пришла и разогнала их по домам.
Ночью в посёлке было темно. Катя крепко сжала его ладонь, и Артём почувствовал, что она боится. Сам он не боялся. Просто не верил, что у них что-нибудь получится.
Воздух в кочегарке был густым и сладковатым от запаха старой золы и перегорелого металла. Гигантские котлы, давно остывшие, стояли как немые стражи забытой эпохи. Единственный источник света – тусклый фонарик у Артёма в руках. Тени плясали на стенах, сгущаясь в углах, превращаясь в подобия искажённых лиц.
В центре помещения стояло старое зеркало. Катя с Артёмом подошли к нему, но не увидели там своего отражения. Зато увидели её. Майю. Она казалась частью этой темноты – бледная, почти прозрачная. Она не смотрела на них, уставившись в трещину на бетонном полу.
Артём и Катя стояли перед ней. Катя дрожала, не от холода, а от страха.
-Майя, – тихо позвал Артём.
Его голос прозвучал неестественно громко в звенящей тишине.
Девушка даже не пошевелилась. Но сказала:
-Никто не помнит. Только я. Я одна несу это.
-Это не так, – шагнула вперёд Катя. Голос её дрогнул, но она сделала усилие над собой. – Я помню это. Каждый год. Каждый год я встречала любовь и теряла её в том пламени. Останови это, я не могу так больше.
Майя медленно подняла на неё глаза. В них не было ни злобы, ни страха – лишь бесконечная, всепоглощающая усталость.
-Зачем вы пришли? Чтобы сказать, что я сумасшедшая?
-Мы пришли сказать, что ты не одна, – твёрдо сказал Артём. – И что ты не виновата.
На её лице впервые появилось что-то, кроме апатии – лёгкая, горькая усмешка.
-Все виноваты. Они виноваты, что травили. Я виновата, что не остановила это. Не предупредила. Не была там.
-Ты не могла этого знать! – голос Кати сорвался, в нём зазвучали слёзы. – Это была случайность! Чудовищная, нелепая случайность! Никто не виноват!
-Нет!
Майя вдруг вскочила, и тени на стене взметнулись позади неё, как крылья. Воздух затрепетал. Фонарь выскользнул из рук Артёма и упал, и на секунду их окутала абсолютная тьма. Когда свет вспыхнул снова, стены вокруг поплыли, стали полупрозрачными. Сквозь них проступали очертания школьного коридора, залитого алым пламенем.
-Они все думают, что это я! И они правы! Я могла бы что-то сделать! Я могла бы им крикнуть, остановить их! Но я просто сидела дома и плакала! Я ненавидела их! И моё желание… Моё желание, чтобы они исчезли. Оно сбылось!
Она говорила теперь голосом, в котором смешались голоса словно бы нескольких человек. Это был хор отчаяния.
Артём, не дрогнув, сделал шаг вперёд, прямо сквозь мираж горящей школы. Он взял её ледяные руки в свои.
-Твоё желание не сбылось. Ты не желала им смерти. Ты желала, чтобы боль прекратилась. И сейчас она прекратилась. Они давно свободны, Майя. Это ты держишь их здесь. И себя вместе с ними. Ты заслуживаешь покоя.
Катя подошла с другой стороны, обняла её за плечи, словно укрывая от всего мира.
-Прости их, – прошептала она. – И прости себя. Мы прощаем тебя. Все прощают тебя. Пора отпустить.
Майя взглянула на Артёма, потом на Катю. В её глазах бушевало пламя – тысячелетняя привычка к самобичеванию против крошечной искры надежды.
Искра победила. Майя закрыла глаза. Из-под сомкнутых ресниц потекли слёзы. Они не испарялись, а катились по щекам, оставляя чистые дорожки на пыльной коже. Она выдохнула. Долгий-долгий выдох, который, казалось, длился вечность. И вместе с этим выдохом что-то лопнуло. Тихий, хрустальный звук, будто разбилось огромное зеркало.
Оно и правда разбилось. Миражи погасли. Давящая тишина кочегарки сменилась привычным ночным гулом – скрипом деревьев за стеной, шорохом мыши в углу. Воздух стал легче, в него вернулся запах осенней тайги.
Света стояла между ними, почти невидимая.
-Я так устала, – прошептала Майя простым, сломанным девичьим голосом.
-Знаю, – тихо ответил Артём. – Всё кончено.
Она словно таяла в ночной тиши, и когда фонарик снова погас, Артём понял, что теперь они здесь только вдвоём с Катей.
Снаружи, впервые за много лет, медленно и величаво занялось настоящее, ничем не омрачённое утро нового дня.
***
-Ты уезжаешь.
Это был не вопрос. Утверждение. Катя опустила глаза, и Артём был благодарен ей за это – ему не хотелось видеть её слёз.
-Прости, – тихо сказал он. – Меня там ждут.
Она кивнула.
-Я понимаю. Спасибо тебе за всё.
Артёму стало неловко.
-Я ничего такого не сделал.
-Ты же знаешь, что это не так. Ты сделал, и многое. Спас нас всех от забвения.
-Жаль, что Майю не получилось спасти.
Катя, наконец, посмотрела на него.
-Мы все виноваты, – сказала она. – И я тоже. Все видели, как ей непросто, но никто не взялся помочь. Кроме тебя.
Он не знал, что на это ответить. Каждый в чём-то виноват, теперь он это понимал. Он вот уехал, бросив своего сына, не стал сражаться за него, посчитав свою гордость важнее. Артём протянул руку, погладил Катю по щеке.
-Теперь всё будет хорошо.
Она всё же заплакала. От её слёз стало тяжело в груди. Артём отвёл глаза и поспешил прочь – он боялся, что если задержится ещё на минуту, то никогда не сможет уехать. Артём шёл в своё будущее, где его ждал сын и, возможно, ждала Ольга. Она никогда не будет любить его, как Катя. А он пока сам не знал, кого из них будет любить всегда…
