Второе материнство мама решила пройти иначе: занималась ранним развитием, отказалась от памперсов и пюрешек в баночках, всё готовила сама. И Маше казалось, что с походами покончено. А через год мама позвонила и попросила Машу:
-Посидишь с Никой на выходных? У нас выезд тренировочный. Так-то мы по очереди на тренировки ходим, но тут никак нельзя пропускать.
-Чего? То есть с внуками ты не хотела сидеть, а я должна быть бесплатной нянькой?
-Маш, это всего на пару дней. Ты же…
-Нет, – твёрдо ответила Маша. – Ты хотела этого ребёнка – ты и разбирайся. Или боишься, что твоего мальчика уведёт какая-нибудь двадцатилетняя альпинистка?
Мама резко положила трубку. А Маша почувствовала себя виноватой: когда отец попросил присмотреть за братом, пока он с молодой женой ездил на юбилей друга, она согласилась.
-Как ты думаешь, может, поехать? – спросила она у мужа.
-Да делай что хочешь! Надоела. Ты можешь думать о чём-то, кроме детей и своих родителей?
Машу эти слова задели.
-Что хочу? Ну, прекрасно. Я хочу от тебя уйти.
Она демонстративно собрала чемодан и поехала к маме, купив по дороге большую упаковку подгузников.
-Я посижу с Никой, – выдохнула она, не глядя маме в глаза. – При условии, что ты пустишь меня у тебя пожить и разрешишь надевать ей памперсы.
Мама не стала ничего спрашивать и даже согласилась на памперсы. Объяснила про график кормлений и режим сна, освободила бывшую Машину комнату и укатила со своим Артёмом.
Вероника оказалась удивительно спокойным ребёнком. Она забавно морщила носик, когда зевала, и крепко сжимала Машин палец своей крошечной ладошкой.
-Вот так, сестрёнка, – шептала Маша, качая её на руках. – Ты даже не представляешь, какая у тебя странная семья.
Ночью, когда малышка уснула, Маша сидела на кухне и смотрела на луну за окном. Где-то там, в палатке, её мама, а здесь, в этой тишине, Маша впервые за долгое время чувствовала что-то, похожее на покой.
Вернулись мама с Артёмом на день раньше.
-Что случилось? – Маша вскочила с кресла, где только что задремала с Вероникой на руках.
-Ничего, – мама осторожно взяла спящую дочь на руки. – Просто… мы поняли, что не хотим быть там.
Артём кивнул, его обычно весёлые глаза сейчас были серьёзными:
-Горы никуда не денутся. А она… – он коснулся пальцем щеки Вероники, – она растёт каждый день, и все эти моменты уже не повторятся.
Маша смотрела на них – эту странную, нелепую семью – и вдруг почувствовала, как что-то щемит в груди. Не злость, не обида. Что-то другое.
-Маш, – мама неожиданно протянула ей свободную руку. – Спасибо.
И в этот момент Маша поняла: она всё ещё хочет своего ребёнка. Но теперь – не потому, что «у всех есть», а потому что где-то в глубине души она наконец-то разрешила себе просто хотеть.
Жить у мамы оказалось очень даже неплохо: Маше нравилось водиться с сестрой, а мама была рада, что могла куда-то выбираться с Артёмом. Саша даже не пытался её вернуть, так что Маша пошла и подала заявление на развод. Может, мама и права: раз с ним не получилось детей, значит, это не её мужчина. А кто тогда её?
Филипп появился неожиданно – высокий, с выгоревшими на солнце волосами и привычкой смеяться громче, чем того требовала ситуация. Он принёс маме и Артёму какие-то горные карабины и остался на ужин.
-Ты же Маша? – он протянул ей бутылку пива, и его пальцы на секунду задержались на её ладони.
Пиво оказалось лишним. Через два часа они уже целовались в лифте, а через четыре – смотрели фильм у него в квартире. И Маше даже не придумывала повод, чтобы остаться на ночь – это было само собой разумеющимся.
Роман закрутился стремительно, но не обещал ничего серьёзного: у них с Филиппом не было ничего общего, даже фильмы они любили разные. Но Маша проводила у него всё время, которое он был не в походах, а потом снова возвращалась к маме. Когда Филипп уехал на три месяца, Маша уже на вторую неделю почувствовала непривычную тоску.
А ещё тошноту.
И побежала в аптеку за тестом. Теперь пришла её очередь показывать маме пластиковую полоску.
-Рожай спокойно, – сказала мама. – Если этот твой скалолаз сбежит – я с внуком посижу. У меня теперь опыт.
Вероника в соседней комнате звонко смеялась, гоняя за кошкой. Маша поймала себя на мысли, что её мама совсем не похожа на бабушку. Но скоро ею всё же станет.
Филипп вернулся через три месяца, загорелый и пахнущий ветром. Увидев Машин живот, он замер на пороге.
-Это… моё?
-Нет, горным ветром надуло, – фыркнула Маша, но голос дрогнул.
Филипп медленно опустился на колено. Из кармана он достал кольцо – грубоватое, сплетённое из проволоки и горной травы.
-Я плёл его на каждой стоянке, – его пальцы дрожали. – Думал, что ты не согласишься. Но теперь…
За его спиной мама покачала головой:
-Ну всё, теперь у нас в семье два идиота-альпиниста.
Но когда Филипп обнял Машу, осторожно прижавшись щекой к её животу, мама отвернулась, будто Маша не знала, что на глазах у мамы счастливые слёзы. А Маша, наконец, поняла, что жизнь не гонка, где нужно успеть всё и сразу. Иногда достаточно просто сказать «да» – неожиданному ребёнку, случайному мужчине и матери, которая оказалась мудрее, чем казалось.
