Вечером они собрались втроём. Виктор вошёл в квартиру с видом, будто это его личный кабинет: вальяжно, с чувством победителя. На этот раз он даже притащил папку с бумагами, будто собирался судиться с самим временем.
— Ну что, — хлопнул он папкой по столу, — будем договариваться цивилизованно.
— Цивилизованно — это когда ты не врёшь, — сухо заметила Ирина, наливая себе чай и не отрывая глаз от Виктора.
— Ир, хватит, — вмешался Серёжа, садясь между ними, словно щит между вулканом и городом. — Давайте спокойно.
— Я абсолютно спокоен, — Виктор развёл руками. — Вот документы. Завещание, конечно, на Ирину. Но! — он подчеркнул пальцем, — по семейному кодексу имущество…
— Стоп! — резко прервала Ирина. — Виктор, не позорься. Мы развелись десять лет назад. Наследство пришло мне уже после развода. Ты никакого отношения к этой квартире не имеешь.
— Это ты так думаешь, — ухмыльнулся он. — А юрист скажет иначе.
— Юрист скажет ровно то, что я уже сказала, — парировала Ирина. — И, кстати, у меня есть свой адвокат.
Виктор криво усмехнулся:
— А, значит, уже готовишься к войне?
— Нет, Виктор, — она отставила чашку, взглянув прямо в глаза, — я готовлюсь к тому, что ты не уйдёшь по-хорошему.
Серёжа поёрзал на стуле, будто пытался хоть как-то смягчить накал.
— Пап, ну чего тебе эта квартира? Ты же сам говорил, что тебе на нейтральной территории проще…
— Не твоё дело, — резко оборвал Виктор. — Я сам знаю, что мне нужно.
— Вот именно, — подхватила Ирина. — Тебе всегда «нужно». То машину другу отдать, то деньги на «срочный бизнес», то теперь уже квартиру. Может, хватит брать чужое?
— О! — он ударил ладонью по столу. — Значит, я чужой?
— А разве нет? — Ирина подняла бровь, словно от скуки играя с ложкой. — Мы давно не семья.
Серёжа опустил глаза. Он ненавидел эти разговоры, но родители словно забывали, что он взрослый и всё понимает.
— Я не чужой! — продолжал Виктор, голос дрожал. — Я отец твоего сына!
— Ты отец его паспорта, Виктор, — холодно сказала Ирина. — А по сути ты был гостем в этой семье.
— Ну ты и змея… — процедил он сквозь зубы, сжав кулаки.
— Лучше змея, чем пиявка, — спокойно парировала она.
Он резко встал, стул с грохотом упал на пол.
— Ты меня унижаешь при сыне?!
— Виктор, ты сам себя унижаешь, — ответила Ирина с ледяной мягкостью. — Я просто перестала подыгрывать.
— Мам, пап, хватит! — Серёжа вскочил между ними, размахивая руками. — Вы же сожрёте друг друга!
— Твоя мать меня провоцирует! — выкрикнул Виктор.
— Твой отец пытается отобрать то, что ему не принадлежит! — не уступала Ирина.
И тут случилось то, что всё изменило окончательно. Виктор резко схватил чашку со стола и швырнул её об стену. Осколки разлетелись по кухне. Серёжа отшатнулся. Ирина, вместо испуга, усмехнулась:
— Ну вот, — спокойно сказала она. — Вот так ты всегда решал проблемы. Ломать, кидать, крушить. А потом ныть, что «всё не так».
Он замер. Видимо, ждал крика, истерики. Но Ирина лишь смотрела на него с ледяным спокойствием.
— Пап, уйди, — тихо сказал Серёжа. — Сейчас уйди.
— Я… я ещё вернусь, — прорычал Виктор.
— Угрожай сколько хочешь, — ответила Ирина. — Но запомни: в этой квартире ты больше не хозяин.
Он ушёл, громко хлопнув дверью. Серёжа тяжело сел на стул.
— Мам… — начал он.
— Сынок, — перебила она мягче, — не вини себя. Он всегда будет таким. А я больше не буду той Ирой, которая его слушает.
Они сидели среди осколков чашки. Символично, подумала Ирина. Что-то разбилось окончательно. Но внутри у неё уже не было страха. Было что-то другое — странная твёрдость.
Она знала: это только начало.
Через неделю Ирина Петровна уже привычно раскладывала бумаги по папке. Вчера она впервые зашла к юристу. Молодая девчонка в строгом костюме, с длинными пальцами, уверенно перелистывала завещание и только усмехнулась:
— У вашего бывшего мужа шансов нет. Но готовьтесь: он будет тянуть время, давить морально.
— Давить морально? — пробормотала Ирина, улыбнувшись. — Да это же его любимый вид спорта. Он на этом и выезжает…
И тут дверь зазвонила. Виктор. На этот раз чистая рубашка, серьёзное лицо, и, главное, не один. За его спиной маячила дама лет сорока, ухоженная, с маникюром и взглядом, от которого можно было замереть.
— Позвольте познакомить, — сказал Виктор так, будто они встретились на корпоративе. — Это моя… ну, в общем, Марина. Мы живём вместе.
Ирина скрестила руки на груди.
— Очень рада. Только что это значит для меня? — иронично спросила она.
— Это значит, — Марина шагнула вперёд, — что Виктор имеет право на половину этой квартиры, и если вы будете упрямиться, мы всё равно добьёмся своего.
Ирина рассмеялась. Смех вышел громкий, звонкий, почти истеричный.
— Марина, вы вообще понимаете, что лезете в чужую жизнь? — сказала она, с едкой улыбкой. — Эта квартира моя. Виктору она не принадлежит ни на грамм.
— Да ладно! — взвился Виктор. — Ты думаешь, я так просто уйду? Мы с Мариной настроены серьёзно. Суд примет решение в нашу пользу.
— Виктор, — шагнула она ближе, — ты всю жизнь «настроен серьёзно», но дальше криков дело не идёт. Хочешь суд — иди. Но учти: я не та Ира, которая молчит и плачет на кухне. Я буду биться.
Марина фыркнула:
— Да кто ты без него?
— Женщина, которая впервые за двадцать лет живёт своей жизнью, — отрезала Ирина, не отводя глаз.
Гробовая тишина повисла на кухне. Виктор побагровел. Он явно не ожидал такого отпора, особенно при новой пассии.
И тут из комнаты вышел Серёжа. Он всё это время молча сидел, сжимая руки, но больше терпеть не смог.
— Папа, хватит. Ты же сам себя топишь. Тебе не квартира нужна, а возможность снова командовать мамой, — сказал он, голос дрожал, но был твёрдым.
— Не смей так говорить! — вскрикнул Виктор, сжимая кулаки.
— А я скажу! — Серёжа шагнул ближе. — Я взрослый, я вижу. Ты всегда всё рушишь. Хочешь и здесь всё разрушить?
Марина закатила глаза:
— Виктор, пошли. Неинтересно слушать этот детсад.
Но Виктор, вместо того чтобы уйти, вдруг схватил Ирину за плечо.
— Думаешь, ты победила? Думаешь, ты сильнее? — его голос дрожал от злости и одновременно от смятения.
Ирина резко оттолкнула его:
— Да, Виктор. На этот раз сильнее я.
Впервые она сказала это вслух. И впервые поверила в собственные слова.
Виктор застыл. Марина уже тащила его к двери.
— Виктор, не позорься, — шипела она. — Пошли отсюда.
Дверь захлопнулась. В квартире наступила тишина, такая, что слышно было, как Серёжа переводит дыхание.
Ирина посмотрела на сына:
— Ну что, — сказала она, вытирая ладони, — кажется, у нас впереди война.
— Мам, — Серёжа обнял её. — Главное, что ты уже выиграла.
Она улыбнулась впервые за долгое время. Да, впереди могли быть суды, разговоры, давление… Но теперь она точно знала: сдаваться не будет.
И впервые за много лет Ирина почувствовала себя настоящей хозяйкой — и квартиры, и своей жизни.
Конец.