— Ликочка, привет, это мама! — радостно воскликнула Ирина Валерьевна. — Мы тебя по телевизору видели, представляешь?
— Привет, мама. Да, было интервью.
— Ой, ты такая молодец! Только вот… у нас тут беда с Геной. Он в долгах, работу потерял, сам не свой. Может, ты приедешь, поговоришь с ним? Ты же теперь… ну, уважаемый человек.
Лика промолчала.
— Мам, я не планировала в Курск. У меня здесь работа, проекты…
— Ну ты подумай. Мы с отцом очень соскучились. Может, ты и нам чем-то поможешь? Тут ведь всё дорого сейчас, ты понимаешь…
Лика сжала губы.
— У меня нет возможности помогать, мама. Прости.
Они попрощались натянуто. Через день позвонила тётя Вера. Та самая, которая смеялась над её “цветочками”.
— Лик, я тебя видела по телеку! Ну ты даёшь. Гордость-то какая! И выглядишь шикарно! Прямо вся из себя — зубы, нос, фигура. Совсем другая стала.
— Да, пришлось поработать, — спокойно ответила Лика.
— Приезжай в гости. У тебя же теперь, наверное, всё с деньгами в порядке? Мы тут с Ириной уже прикинули, как у тебя карьера попрёт. А Гене хоть чем-то поможешь… он совсем запутался.
Лика отключилась без лишних слов. Внутри зашевелилось что-то тёмное, неоформленное: обида, усталость, презрение. Они снова вспомнили о ней — потому что она теперь “полезная”.
Разговоры без тепла
Через пару дней снова позвонил отец. Голос был наигранно тёплым:
— Лика, привет, это папа. Как ты? Мы вот с мамой… ты знаешь, очень за тебя рады. Столько всего добилась. Молодец.
— Спасибо, папа, — холодно ответила Лика.
— Слушай, может, ты всё-таки приедешь на пару дней? Тут у нас куча проблем накопилось… И с Геной бы поговорила. Он тебя уважает, может, послушает.
— А зачем? Я не психолог и не спонсор. У меня здесь дела.
— Ну ты же теперь известная, — не унимался он. — Может, знаешь, куда его пристроить? Или у тебя есть какие-то связи…
Лика стиснула зубы.
— У меня есть только работа. И я ей занимаюсь. Помогать Гене — это не в моих силах.
Отец замолчал, потом пробормотал:
— Мы просто думали, ты не забудешь семью. Мы же родные, в конце концов…
— Родные? — переспросила Лика. — А вы где были, когда я одна ползла к своей мечте без поддержки и денег? Или родство вспоминается, когда кому-то от меня что-то нужно?
Разговор оборвался.
На следующий день, прямо в лаборатории, снова зазвонил телефон. Это была мать. Рядом сидела Рита, которая жестами показала:
“Ответь, может, отстанут”.
Лика включила громкую связь.
— Лика, срочно поговори с Геной. Он опять задолжал за квартиру. Мы с отцом уже не тянем. Может, ты сможешь…
Лика перебила:
— Мам, я для вас теперь банкомат? Или психотерапевт? Или может, волшебница, которая всё должна разрулить?
— Да что ты за слова такие говоришь?! Мы же семья! — возмутилась Ирина Валерьевна.
— Семья? Мама, вы меня игнорировали восемь лет. А теперь звоните только, когда у вас проблемы. Это не семья. Это… использование.
Чёткая грань
Когда звонок закончился, в лаборатории повисла тишина. Несколько коллег сделали вид, что заняты пробирками. Лика стояла, прислонившись к столу, и пыталась успокоить дрожь в пальцах.
Рита первой нарушила молчание.
— Ты… ты как? Может, ты резко, но… ты ведь права. Они не звонили тебе все эти годы. А теперь вдруг вспомнили?
— Именно, — спокойно ответила Лика. — Это не забота. Это не любовь. Это — интерес. Пока я была “никто”, я им была не нужна.
— Теперь ты не “никто”, — тихо сказала Рита. — И не только для них.
Лика кивнула. Она снова взглянула на экран: пропущенные звонки от матери, отца, тёти. Но ни один из них не вызывал в ней желания перезвонить.
Впервые за долгое время она чувствовала не только обиду — но и силу. Её признание пришло не благодаря, а вопреки. Не их забота её вырастила, а её собственная воля.
Лика вернулась к столу, взяла микропипетку и включила оборудование. Перед ней снова была работа, любимое дело, команда — её настоящая, выбранная семья.
Старое осталось позади. И с этим прошлым она наконец попрощалась. Без боли. Без истерики. Просто — чётко, уверенно, навсегда.
