Александр сидел на кухне в родительской квартире, сжимая в руках кружку с остывшим чаем.
Воздух пах лекарствами, пылью и тишиной, которая наступает после последнего вздоха.
Из спальни доносились приглушённые голоса. Там, на кровати, под простынёю, лежал его отец.
Всего два часа назад он перестал бороться. Рак, увы, победил. Дверь в прихожую скрипнула, и в квартиру ворвалась струя свежего, холодного воздуха.
Следом вошли Дмитрий, младший брат, и его жена Ирина. Они были в нарядных пальто, щеки Дмитрия порозовели от мороза. Он потер руки и, увидев Александра, направился к кухне.
– Привет, – бросил он, сняв куртку. – Мы заскочили ненадолго. Заберем вещи и поедем.
– Какие вещи? Куда? – Александр медленно поднял глаза на младшего брата.
– На поезд. У нас с утра выезд, а послезавтра концерт, помнишь? Я тебе говорил. Мы билеты еще месяц назад брали, бешеные деньги отдали.
Александр не поверил своим ушам. Он посмотрел на Ирину, которая молча и виновато улыбнулась, посмотрев в пол.
– Дима, папа умер. Сегодня. Только что, – произнес мужчина, растягивая слова, будто объясняя что-то ребенку.
– Я знаю. Мама звонила. Соболезную, – Дмитрий сказал это так, как будто прочитал отчет, сухо и формально.
Он прошел в комнату, чтобы собрать сумку. Александр встал и последовал за ним.
Он встал в дверях и стал смотреть на то, как его брат, не глядя, аккуратно складывает в дорожную сумку рубашки.
– Ты что, серьезно? Ты прямо сейчас уезжаешь? На концерт?
Дмитрий вздохнул, как уставший взрослый, которому надоели капризы подростка.
– Саш, послушай. Папе уже ничем не поможешь. Что я тут буду делать? Сидеть и плакать? Это не вернет его, а билеты уже оплачены. Мы с Ирой так давно ждали этого вечера…
В груди у Александра что-то оборвалось. Он слушал эти слова, но их смысл не укладывался в сознании.
– Похороны, Дима! Организация, документы… Мама одна. Ты хоть о ней подумал?
– С похоронами и ты прекрасно справишься, – Дмитрий щелкнул замком на сумке и прямо посмотрел на брата. Его взгляд был спокоен и тверд. – Я не вижу в этом ничего ужасного. Жизнь продолжается. Папа бы меня понял. Помянем и после того, как вернемся.
– Понял? – голос Александра дрогнул. – Папа, который два года за тебя молился? Который ждал твоего звонка по воскресеньям? Он бы понял, что ты не пришел на его похороны, потому что у тебя концерт?
– Не драматизируй. Похороны – это просто формальность. Прощание – это для живых. А для папы уже ничего не имеет значения.
В этот момент в комнату вошла их мать, Мария Ивановна. Ее лицо было распухшим от слез, в руках она сжимала платок.
– Мальчики, не ссорьтесь, пожалуйста… Димка, ты куда собрался? – спросила она, заметив сумку в его руках.
– Мама, нам нужно ехать. У нас дела, – Дмитрий подошел к ней и легонько обнял за плечи.
– Он едет на концерт, мама, – проговорил Александр, и в его голосе зазвучали ярость и отчаяние. – С женой поехал веселиться.
Мария Ивановна посмотрела на младшего сына с таким недоумением и болью, что Дмитрий на мгновение отвел взгляд.
– Концерт? Сейчас? Сынок, как же так?
– Мама, мы не можем вернуть билеты. Они не подлежат возврату. Это большая сумма. И нам с Ирой… нам нужен отдых. Вы не понимаете, какое у нас напряжение на работе.
– А какое у мамы сейчас напряжение? – прошипел в ответ Александр.
Дмитрий проигнорировал его. Он поцеловал мать в щеку и тихо произнес:
– Я позвоню. Держись.
Взяв за руку Ирину, которая за все время не проронила ни слова, он направился к выходу.
Александр не двинулся с места. Он слышал, как хлопнула дверь, и в квартире воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипываниями матери.
Мужчина подошел к окну. Внизу, на заснеженной улице, Дмитрий и Ирина садились в такси.
Они что-то говорили друг другу, Дмитрий улыбался, поправляя воротник пальто. Такси тронулось и растворилось в потоке машин.
Вечер опустился на город. Александр ходил по опустевшей квартире. Он зашел в комнату отца.
На тумбочке лежала книга, заложенная на середине, стояли пузырьки с лекарствами и лежали очки.
Казалось, отец просто вышел на минутку. Александр присел на край кровати и закрыл лицо руками.
Перед ним стояло лицо младшего брата – спокойное, уверенное, без тени сомнения.
На следующее утро Александр и Мария Ивановна поехали в ритуальное агентство.
Все хлопоты, все тягостные разговоры, выбор гроба, венков – все легло на плечи мужчины.
Он отвечал на звонки родственников, принимал соболезнования и каждый раз, упоминая, что брат “не смог приехать по срочным делам”, чувствовал жгучий стыд.
Тем временем Дмитрий и Ирина проснулись в уютном номере отеля. Они позавтракали в ресторане и погуляли по центру города.
Дмитрий выложил в социальные сети несколько фотографий, где они с Ириной на фоне городской елки, за столиком в кафе. Подпись: “Отрываемся по полной!”
Не было ни одного намека на утрату или траур. Он словно отгородился от реальности стеклянной стеной.
Вечером, когда Александр сидел в квартире с приехавшими на похороны дядей и тетей, слушая их тихие воспоминания об отце, Дмитрий и Ирина входили в переполненный концертный зал.
Звучала живая музыка, люди аплодировали, воздух был наполнен энергией и ожиданием праздника.
Ирина, наконец, нарушила молчание, которое висело между ними с момента их отъезда.
– Дим, а может, все-таки позвонить? Узнать, как у них дела?
Дмитрий, не отрывая взгляда от сцены, где настраивали инструменты, покачал головой.
– Не сейчас. Мы здесь, чтобы отдохнуть. Не порть нам такой хороший вечер.
Оркестр заиграл. Музыка заполнила собой все пространство. Дмитрий закрыл глаза, отдаваясь звукам.
Но вдруг, в самой высокой ноте скрипки, ему показалось, что он слышит не музыку, а тихий, прерывистый кашель отца.
Он резко открыл глаза, но звук исчез. Потом, в громе литавр, ему почудился стук захлопнувшейся где-то далеко двери. Он провел рукой по лицу.
– Ты в порядке? – тихо спросила Ирина.
– Да, конечно. Просто громко.
Он попытался сосредоточиться на музыке, но мысли упорно возвращались к дому.
Дмитрий вспомнил, как в детстве отец учил его забивать гвозди. Рука отца, покрытая старческими пятнами, уверенно держала маленькую ладонь, направляя.
– Сильнее, сынок, не бойся.
Он вспомнил его уставший голос в телефонной трубке:
– Как ты, Димка? Все хорошо?
И вдруг, в самый разгар финальной части, когда музыка достигла кульминации, его пронзила простая и страшная мысль: он больше никогда не услышит этот голос: это конец.
Дмитрий внезапно почувствовал, как по его щекам потекли слезы. Он не всхлипывал, не плакал, слезы просто сами лились ручьями, беззвучно и беспощадно.
Ирина посмотрела на него с ужасом, но не решалась ничего сказать. Концерт закончился.
Гром оваций, крики “браво!” Люди вставали со своих мест, улыбались, обсуждали исполнение. Дмитрий сидел, не двигаясь.
– Дима, все закончилось, – тихо сказала Ирина, коснувшись его руки.
Мужчина медленно поднялся и, не глядя по сторонам, направился к выходу. На улице он остановился и глотнул холодного воздуха.
– Я… Я не могу поехать в отель, – прохрипел с надрывом Дмитрий. – Надо срочно вернуться домой!
Ирина удивленно посмотрела на мужа. Им пришлось быстро заехать в отель за вещами и отправиться на вокзал, чтобы в срочном порядке поменять билеты.
Однако сделать этого им не удалось – свободных билетов на ближайший поезд не оказалось.
Супругам пришлось проторчать на железнодорожном вокзале до следующего дня.
Когда Дмитрий вернулся в квартиру отца, уже было темно. Свет горел только из тесного туалета.
Мужчина прошел в спальню отца и присел на кровать, увидев стакан с водкой и куском хлеба рядом с его фотографией.
Концерт он, как и того хотел, не пропустил, но потерял кое-что важное: прощание с отцом.
– Зачем пришел? – раздался из-за спины голос матери. – Я не хочу тебя тут больше видеть.
Дмитрий тяжело вздохнул и, встав с кровати, с поникшим видом покинул квартиру родителей.