— Мама… — маленькая Варюша расплакалась, испугавшись крика отца, и протянула ручки к матери. Елена подхватила дочку на руки, чувствуя, как внутри всё сжимается.
Полуторагодовалая девочка ещё не понимала смысла родительских ссор, но уже чувствовала напряжение, которое висело в воздухе их двухкомнатной квартиры. Елена прижала дочь к себе и закрыла глаза. В кухне стояла тишина — Дмитрий ушёл в спальню после очередного скандала из-за покупки детского творожка. Не импортного, самого обычного. Но и это стало поводом для упрёков.
Елена села на табуретку, усадив Варю на колени. Девочка возилась с пуговицей на материнской кофте — той самой, за которую неделю назад разразился скандал. Пятьсот рублей. Всего пятьсот рублей за единственную новую вещь за последние полгода.
***
Всё началось незаметно. Первые месяцы после рождения Вари были трудными, но счастливыми. Дмитрий тогда ещё помогал — вставал по ночам, грел бутылочки, даже пелёнки менял без лишних слов. Елена восстанавливалась после сложных родов, а он терпеливо возился с малышкой, напевая ей песенки своим низким голосом.
Но когда Варе исполнилось три месяца, что-то сломалось. Первый звоночек прозвенел, когда Елена вызвала такси до поликлиники. Девочка температурила, нужно было срочно к врачу. Автобус ходил раз в час, да и то — битком набитый. С коляской туда было не протиснуться.
— Двести пятьдесят рублей на такси? — Дмитрий швырнул чек на стол. — У тебя что, ноги отвалились?
— Дима, Варя болела. В автобусе все кашляют, чихают. Она и так с температурой была.
— Преувеличиваешь, как всегда. Мы с тобой в детстве как-то выросли без такси.
Елена промолчала тогда. Решила, что муж просто устал на работе — он недавно перешёл в новую компанию, где платили больше, но и требовали соответственно.
***
К осени придирки стали ежедневными. Дмитрий завёл специальную тетрадку, куда Елена должна была записывать каждую покупку. Молоко — семьдесят рублей. Хлеб — тридцать пять. Подгузники — восемьсот. Каждая цифра вызывала недовольное цоканье.
— Почему подгузники такие дорогие? Можно же дешевле найти.
— Дима, от дешёвых у Вари раздражение. Мы же пробовали, забыл?
— Ничего страшного, потерпит. Ты просто не хочешь экономить.
Елена смотрела на мужа и не узнавала его. Куда делся тот заботливый человек, который три года назад носил её на руках после свадьбы? Который клялся, что будет оберегать и защищать?
Однажды она решилась на эксперимент. Целую неделю покупала только самое дешёвое. Макароны по акции, молоко с истекающим сроком годности, овощи с уценкой. В пятницу Дмитрий открыл холодильник и поморщился.
— Что за дрянь ты накупила? Это же есть невозможно!
— Ты просил экономить. Я экономлю.
— Не передёргивай. Можно же найти золотую середину.
Но золотой середины не существовало. Любая трата вызывала недовольство.
***
Зима выдалась особенно тяжёлой. Варя начала ходить и требовала постоянного внимания. Елена не успевала ничего — ни убраться толком, ни приготовить что-то сложнее макарон с сосисками. Дмитрий это тоже не устраивало.
— Целый день дома сидишь, а порядка нет! — кричал он, размахивая руками. — Я прихожу с работы уставший, а тут бардак и жрать нечего!
— Дима, давай поменяемся. Ты посидишь с Варей, а я выйду на работу. У меня диплом экономиста, найду место.
— С ума сошла? Я мужик! Не моё это дело — с ребёнком сидеть и сопли подтирать!
Елена прикусила губу. Хотела напомнить, как он сам говорил, что дети — это общая ответственность. Но промолчала. Научилась молчать.
В феврале случилась история с клубникой. Елена увидела на рынке первую клубнику — дорогую, привозную, но такую ароматную. Купила сто граммов, чтобы добавить в йогурт Варе. Девочка обожала ягоды.
Дмитрий устроил настоящий спектакль.
— Клубника зимой?! Ты совсем уже? Двести рублей за сто граммов!
— Дима, это для ребёнка. Она так радовалась…
— Радовалась! А я, значит, должен горбатиться, чтобы вы тут клубнику жрали?
В тот вечер Елена впервые заплакала при дочери. Варя гладила её по щеке маленькой ладошкой и приговаривала: «Мама, не пач!» — «Не плачь» у неё ещё не получалось выговорить.
***
Весной детские выплаты закончились. Теперь каждый рубль приходилось выпрашивать. Дмитрий выдавал деньги с таким видом, словно делал одолжение. Требовал чеки, изучал их с пристрастием следователя.
— Почему яблоки по девяносто? Видел по семьдесят.
— Те были битые. Для Вари нужны хорошие.
— Избаловала ты её. Мы в детстве и червивые ели, и ничего.
При этом каждую пятницу Дмитрий покупал себе пиво. Не одну бутылку — ящик. Плюс чипсы, сухарики, копчёную рыбу. На это уходило три-четыре тысячи. Елена однажды попробовала намекнуть на это несоответствие.
— Не сравнивай! — взорвался муж. — Я работаю как проклятый! Имею право расслабиться! А ты целыми днями дома сидишь!
Целыми днями дома. Елена посмотрела на свои руки — потрескавшиеся от постоянной стирки и мытья. На старый халат, который носила третий год. На Варю, которая как раз размазывала кашу по столику для кормления.
— Я воспитываю нашего ребёнка, — тихо сказала она.
— И что? Это так сложно? Миллионы женщин справляются и не ноют!
***
Лето принесло временное затишье. Дмитрий получил премию и слегка расслабился. Даже предложил съездить на дачу к своим родителям. Елена обрадовалась — может, на природе муж успокоится, отдохнёт от городской суеты.
Но и на даче продолжались упрёки. Слишком много продуктов взяли. Зачем покупали новый купальник Варе — прошлогодний ещё нормальный. Почему солнцезащитный крем такой дорогой.
Свекровь, Галина Петровна, наблюдала за происходящим с непроницаемым лицом. На третий день она отвела Елену в сторону.
— Не обращай внимания. Димка весь в отца. Тот тоже считал каждую копейку. Потерпи, милая. Мужчины такие.
— А вы как терпели?
Галина Петровна грустно улыбнулась.
— По-разному. Заначки делала. Врала иногда про цены. Некрасиво, конечно, но иначе никак было.
Елена посмотрела на свекровь новым взглядом. Седая, усталая женщина, которая всю жизнь прожила с мужем-тираном. И теперь советует то же самое невестке.
— Я не хочу так жить, — прошептала Елена.
— А куда ты денешься с ребёнком? Терпи. Ради Варюши терпи.
***
Осень пришла с новыми счетами. Отопление, электричество, детский сад в перспективе. Дмитрий мрачнел с каждым днём. Елена старалась экономить на себе — не покупала косметику, донашивала старые вещи, стриглась сама перед зеркалом.
В октябре Варя заболела. Обычная простуда переросла в бронхит. Нужны были дорогие лекарства, ингалятор, специальное питание. Дмитрий выдал деньги, но с таким видом, словно делал одолжение.
— Из-за твоих антибиотиков я теперь месяц без премии сижу!
Елена не выдержала.
— Это твоя дочь болеет! Твоя! Или ты забыл?
— Не ори на меня! Я и так делаю всё, что могу! А ты только тратить умеешь!
В тот вечер Елена приняла решение. Начала потихоньку откладывать деньги — по пятьдесят, по сто рублей от сдачи. Прятала в старой книге рецептов, которую Дмитрий никогда не открывал. Искала вакансии в интернете, когда муж был на работе.
В ноябре она нашла подработку — удалённая работа копирайтером. Платили немного, но это были её деньги. Первые собственные деньги за два года. Работала по ночам, когда Варя и Дмитрий спали.
Муж ничего не замечал. Он вообще перестал замечать что-либо, кроме трат и счетов. Елена смотрела на него за ужином — уткнувшегося в телефон, жующего макароны с сосисками — и понимала, что любви больше нет. Осталась только усталость и разочарование.
В декабре она подала документы в детский сад. Варя попала в очередь, место обещали к весне. Елена параллельно искала полноценную работу. Нашла — в небольшой фирме, бухгалтером. Зарплата небольшая, но стабильная.
Когда она сказала об этом Дмитрию, тот сначала опешил.
— Ты что, серьёзно?
— Абсолютно. Варя пойдёт в сад, я — на работу. Буду сама зарабатывать.
— И что дальше?
Елена посмотрела ему в глаза.
— А дальше посмотрим. Может, ты перестанешь считать каждую мою копейку. Может, вспомнишь, что мы семья, а не начальник с подчинённой. А может… — она замолчала.
— Что «может»?
— Может, мы разведёмся. Потому что я больше не хочу жить с человеком, который видит во мне только статью расходов.
Дмитрий молчал. В первый раз за долгие месяцы у него не нашлось слов. Елена встала из-за стола и пошла к Варе. Девочка спала в своей кроватке, подложив ладошку под щёку. Такая маленькая, беззащитная.
«Ради тебя я должна быть сильной, — подумала Елена. — Ты не должна расти, думая, что женщина — это человек второго сорта. Что нормально унижаться ради куска хлеба. Что любовь измеряется в рублях».
За спиной послышались шаги. Дмитрий встал в дверях детской.
— Лена, давай поговорим.
— Давай. Только не здесь. Не буди ребёнка.
Они прошли на кухню. Сели друг напротив друга. Как чужие люди.
— Я не хотел, чтобы так получилось, — начал Дмитрий. — Просто… трудно стало. Ответственность, постоянная нехватка денег.
— Денег хватает, Дима. На твоё пиво хватает. На мой творожок — нет.
Он поморщился.
— Не передёргивай.
— Я просто говорю, как есть. Ты сам выбрал эту роль — единственного кормильца, который имеет право решать всё. Но знаешь что? Я больше не хочу играть роль нищенки, которая должна отчитываться за каждый купленный помидор.
Разговор продолжался до утра. Они не кричали — устали кричать. Говорили тихо, спокойно, как люди, которые уже всё для себя решили. К рассвету пришли к временному перемирию. Елена выходит на работу, Дмитрий перестаёт контролировать расходы. Попробуют начать заново.
Но Елена знала — заново уже не получится. Что-то сломалось окончательно. Как та клубника, которую она тогда купила, — красивая снаружи, но безвкусная внутри. Форма осталась, а содержания больше нет.