Часть 1. С ТВОЕЙ МАМОЙ БЕДА
В ее телефоне было семнадцать пропущенных звонков от мамы. Последний был за час до того, как ее нашли соседи.
Эту мысль Алена повторяла про себя, как заклинание, как приговор. Она села на холодный паркет в маминой гостиной, в которой пахло лекарствами, старой бумагой и тишиной.
Это произошло стремительно — инсульт. Резко, бесцеремонно, не оставив ни шанса на прощание. Соседка, принесшая суп, набрала Алену сама, и в ее голосе сквозь жалость пробивалось нечто, похожее на укор: «Приезжай. С твоей мамой беда».
Алена приехала. Похороны устроила на автопилоте, отвечая на соболезнования кивками, будто сквозь толстое стекло. А теперь пришла разбирать вещи. Муж говорил: «Не мучай себя, наймем грузчиков, выбросим всё». Но она не могла. Она обязана была пройти этот путь самостоятельно.
Часть 2. КОГДА СТАНЕТ ЛЕГЧЕ, ПОЗВОНЮ
Комод был старенький, советский. Алена помнила его с детства. В верхнем ящике, под стопкой аккуратно выглаженных платочков, лежала толстая тетрадь в коленкоровом переплете. «Мысли вслух» — было выведено на обложке маминым каллиграфическим почерком.
Сердце Алены сжалось. Она открыла первую страницу.
«1 сентября. Осень начинается с телефонного звонка дочки. Алена сказала, что в субботу приедет с детьми. Миша уже такой большой, а Лидочка, наверное, уже забыла, как бабушка читает сказки. Жду их».
Алена вспомнила тот звонок. Она действительно обещала. Но в пятницу Миша заболел, потом нужно было сделать срочный отчет по работе, потом просто напала усталость, валившая с ног. Она отправила смс: «Мам, на следующую неделю перенесем. Обнимаю». Мама ответила: «Хорошо, родная. Отдыхайте».
Она листала дальше. Даты, короткие, как вздохи, записи.
«15 октября. Звонила Аленке. Говорила быстро, слышно, что занята. Спросила, как здоровье. Я сказала, что всё хорошо, чтобы не волновалась. Она пообещала перезвонить вечером. Жду».
«3 ноября. Сегодня по телевизору играла наша песенка, та самая, из «Жестокого романса». Помнишь, Аленка, как мы пели вдвоем? Набрала номер, но она сбросила. Наверное, совещание. Написала смс: «Слушаю наши песни». Она ответила смайликом».
Слезы застилали глаза. Она не просто сбрасывала. Она раздражалась. «Опять мама звонит не вовремя! Вечно с этими воспоминаниями!» — бросала она мужу, откладывая телефон.
Записи становились короче, и в них проскальзывала трещина.
«1 января. Все с семьями. Поздравила Аленку, слышала, как смеются дети. Сказала, что всё хорошо, одна не скучаю. Солгала. Очень скучаю».
«12 февраля. Заболела. Температура. Не стала звонить. Зачем расстраивать? Она и так загружена. Жду, когда станет легче, позвоню».
Алена сглотнула ком в горле. Мама болела одна. Сидела в этой самой квартире, пила чай с малиной и ждала, когда «станет легче», чтобы не обременять свою вечно занятую дочь.
Часть 3. ПОТОМ НЕ НАСТУПИЛО
Она перевернула страницу. Дата — вчерашняя.
Запись была длиннее, почерк неровным, будто рука не слушалась.
«Не знаю, зачем пишу. Голова раскалывается, в глазах мутно. Наверное, давление. Я сегодня очень старалась не звонить Аленке. Она водила детей на спектакль, писала в мессенджере, что устала. Я не хочу быть для нее обузой. Эта мысль гложет сильнее любой болезни. Я всего лишь хотела ее видеть. Не подарки, не деньги. Мне нужна ее улыбка. Чтобы она села вот на этот диван, и мы бы просто молча побыли рядом. Разве я так многого прошу? Я так устала ждать. Кажется, мое «завтра» никогда не наступит…»
Последние слова поплыли, превратившись в загогулину.
Алена вскрикнула, прижимая тетрадь к груди. Это был крик, вырвавшийся из самого нутра, полный бессилия, вины и осознания всей чудовищной простоты истины.
Ей не нужны были ее успехи, ее карьера, ее идеальный порядок в доме. Ей нужна была она. Дочь. Рядом.
А она была слишком занята. Занята строительством своей жизни, отгораживаясь от матери кирпичиками из вечных «потом», «завтра», «на следующей неделе».
Она отложила визит. Отложила звонок. Отложила жизнь своей матери на потом. А потом уже не наступило.
Семнадцать звонков в тот день были не назойливостью. Это был крик о помощи. Это был последний шанс. Стук в запертую дверь, за которой она, Алена, была слишком занята, чтобы услышать.
Она сидела на полу, обняв колени, и тетрадь лежала рядом, как самый страшный обвинительный акт. Прошлое не изменить.
И теперь ей, Алене, предстояло научиться жить с этим знанием. С семнадцатью пропущенными звонками на экране.