— Эля, ты эту бумагу видела? — соседка Валя протянула конверт прямо на лестничной площадке, едва Эльвира открыла дверь.
— Какую бумагу?
— Из суда. Я внизу почтовый ящик открывала, а твой открыт был. Вот, торчала.
Эльвира взяла конверт. Руки сами задрожали, когда она увидела штамп районного суда. Вскрыла прямо там, не дожидаясь, пока зайдет в квартиру.
«Исковое заявление о разделе совместно нажитого имущества. Истец: Романов Александр Викторович. Ответчик: Романова Эльвира Сергеевна».
— Что там? — Валя заглянула через плечо. — Господи, да он что, с ума сошел? Квартиру делить вздумал?
— Не он. Его мамаша, — Эльвира сжала бумагу в руке. — Она это всё затеяла.
Из квартиры донесся детский смех. Римма с Сёмой играли в комнате, ещё не зная, что над их домом нависла угроза.
— Слушай, а квартира же твоя была до свадьбы? — Валя нахмурилась. — Бабушка тебе оставила, я помню.
— Конечно моя. Я за два года до знакомства с Сашей въехала сюда.
— Тогда какое он имеет право?
— Вот и я не понимаю, — Эльвира прошла в квартиру, всё ещё сжимая повестку. — Валь, спасибо, что детей забрала из школы.
— Да ладно, не за что. Слушай, если что нужно будет, я свидетелем могу выступить. Я же всё помню, как вы въезжали.
Эльвира кивнула, не в силах говорить. Села на диван в гостиной и перечитала документ ещё раз. Светлана Юрьевна требовала признать квартиру совместно нажитым имуществом и выделить половину доли сыну. Половину! Трёхкомнатной квартиры в центре района!
— Мам, а что это? — Сёма вышел из комнаты с конструктором в руках. — Ты чего такая грустная?
— Ничего, солнышко. Просто устала на работе.
— Неправда, — мальчик подошел ближе. — У тебя глаза красные.
Эльвира обняла сына. Десять лет ему, а уже всё видит, всё понимает. После развода Сёма стал серьёзным не по годам.
— Слушай, сынок, — она решила не врать. — Помнишь, ты у бабушки Светы недавно был?
— Ага. Она меня и Римку гулять водила.
— И что бабушка говорила?
Сёма пожал плечами:
— Разное. Спрашивала про школу. Потом папе по телефону звонила. Я случайно слышал.
— Что именно слышал?
— Ну… она говорила, что квартира должна быть папина. Что ты тут жила, но папа тоже вкладывался. И что он имеет право на половину.
Значит, готовила почву заранее. Эльвира сжала челюсти. Светлана Юрьевна всегда была хитрой, но чтобы настолько…
— Мам, а нас выгонят отсюда? — голос Сёмы дрогнул.
— Нет, милый. Никто никого не выгонит.
— А почему бабушка так сказала?
— Потому что она не права. Эта квартира была моя ещё до того, как я познакомилась с папой. Прабабушка Катя мне её оставила.
— Я помню прабабушку, — Сёма улыбнулся. — Она конфеты всегда давала.
— Да, давала.
Римма выбежала из комнаты с куклой:
— Мамочка, а когда папа придёт? Он обещал на выходных прийти.
— Не знаю, доченька.
— А позвони ему! Я хочу показать новый рисунок.
Эльвира посмотрела на часы. Половина девятого вечера. Надо звонить. Срочно.
— Детки, идите в комнату, я сейчас.
Она закрылась на кухне и набрала номер бывшего мужа. Длинные гудки. Наконец Саша ответил:
— Алло?
— Это я. Объясни мне, что происходит.
— Эля, слушай…
— Не «слушай». Объясни, почему мне пришла повестка в суд! Ты решил отобрать у детей квартиру?
— Я не решил! — голос Саши был виноватым. — Это мама настояла.
— Саша, ты взрослый мужик или нет? Тебе тридцать шесть лет!
— Ну а что мне было делать? Она говорит, что я имею право. Что десять лет в этой квартире прожил.
— Саша, — Эльвира говорила медленно, по слогам, — квартира была моя ещё до нашей свадьбы. У меня есть все документы. Наследство от бабушки.
— Мама говорит, что можно через улучшение жилищных условий попробовать. Что я делал ремонт.
— Какой ремонт?! Саша, ты вообще о чём?
На заднем фоне раздался резкий женский голос:
— Саша, не оправдывайся перед ней! Ты десять лет там прожил! Ты отец детей!
— Светлана Юрьевна, я вас слышу, — Эльвира повысила голос. — Вы это всё затеяли?
Трубку перехватила свекровь:
— А что, по-твоему, неправильно? Мой сын десять лет с тобой жил, двоих детей поднимал на ноги. Квартира большая, трёшка. Положена ему доля.
— Квартира была моя до брака!
— Это ты так говоришь. А Саша там прописан был, работал, деньги приносил.
— Он был прописан временно! По его же просьбе, потому что ему так удобнее было место работы менять!
— Вот и посмотрим в суде, что скажут, — Светлана Юрьевна говорила с торжествующими нотками. — Я уже с юристом разговаривала. Он сказал, что шансы есть.
— Значит, вы готовились заранее.
— А что тут такого? Сын имеет право на нормальную жизнь. Он у меня в однушке живёт, на окраине. А ты в трёшке в центре.
— С двумя детьми! С вашими внуками, между прочим!
— Дети при чём? Мы же не детей выселить хотим.
— Да? И куда, по-вашему, мы пойдём, если квартиру продавать придётся?
— Это уже твои проблемы. Должна была раньше думать.
Эльвира отключила телефон. Руки тряслись так сильно, что она едва не уронила трубку. Села за стол, уронив голову на руки.
Как же она ошибалась в Саше. Думала, что хоть после развода он будет думать о детях. А он… он просто слабый. Всю жизнь под каблуком у матери, и сейчас не изменилось ничего.
— Мам? — в дверь постучала Римма. — Можно войти?
— Да, заходи.
Девочка подошла и обняла маму за шею:
— Ты плачешь?
— Нет, солнышко. Просто устала очень.
— Я тебя люблю, — Римма прижалась щекой к маминой голове.
— И я тебя люблю, малышка.
— А папа нас тоже любит?
Вопрос застал врасплох. Эльвира подняла голову, посмотрела в ясные глаза дочери:
— Конечно любит.
— Тогда почему он не приходит?
— Придёт. Обязательно придёт.
Ночью Эльвира не спала. Лежала в темноте и прокручивала в голове все возможные варианты. Завтра же надо идти к адвокату. Срочно. До суда три недели, времени в обрез.
***
На следующий день Эльвира отпросилась с работы. Начальница в магазине одежды, где она работала продавцом, отнеслась с пониманием:
— Иди, конечно. Только к обеду постарайся вернуться, у нас поставка новой коллекции.
— Постараюсь.
Эльвира объехала три юридические конторы. Везде одно и то же: консультация бесплатная, а вот вести дело — от восьмидесяти до ста пятидесяти тысяч. У неё таких денег не было. После развода с трудом сводила концы с концами. Зарплата продавца — двадцать восемь тысяч, плюс небольшие проценты от продаж. Детей одеть, накормить, школьные принадлежности, кружки…
Четвёртая контора находилась в старом здании на тихой улице. Табличка «Адвокат Кирсанов О.В.» висела на второй этаж. Эльвира поднялась по скрипучей лестнице.
В небольшом кабинете за столом сидел мужчина лет сорока пяти, в очках, с проседью на висках. Он поднял голову от бумаг:
— Здравствуйте. Проходите, садитесь.
— Здравствуйте. Меня зовут Эльвира Романова. Мне нужна помощь по разделу имущества.
— Олег Витальевич Кирсанов, — он протянул руку. — Слушаю вас.
Эльвира рассказала всю ситуацию. Адвокат слушал внимательно, изредка делая пометки в блокноте.
— У вас есть документы на квартиру? — спросил он, когда она закончила.
— Да. Свидетельство о наследстве, договор дарения от бабушки, выписка из ЕГРН.
— Дата получения наследства?
— Две тысячи одиннадцатый год. Июнь.
— А когда вы вышли замуж?
— В две тысячи тринадцатом. Сентябрь.
Олег Витальевич кивнул:
— То есть разница два года. Это хорошо. Муж был прописан в квартире?
— Да, но временно. Он сам просил, для работы нужно было.
— Делали ремонт во время брака?
— Нет. Я делала ремонт до свадьбы. На деньги от продажи машины, которая тоже была моя.
— Есть подтверждение?
— Договор купли-продажи машины сохранился. И квитанции на материалы.
— Прекрасно. А что истец может предъявить в качестве доказательств?
— Не знаю. Свекровь говорила что-то про улучшение жилищных условий.
— Понятно. Скажите, а есть свидетели, которые могут подтвердить, что квартира была готова к проживанию до брака?
— Соседка. Валя. Валентина Петрова. Она мне помогала въезжать, даже мебель таскали вместе.
Адвокат записал фамилию:
— Отлично. Тогда дело не такое сложное, как может показаться. Квартира получена вами по наследству до брака, следовательно, она является вашей личной собственностью. Статья тридцать шестая Семейного кодекса чётко это регулирует.
— Но свекровь нашла какого-то юриста, который сказал, что можно попробовать.
— Можно попробовать что угодно, — Олег Витальевич снял очки и посмотрел на Эльвиру серьёзно. — Вопрос в том, есть ли основания. У вас основания есть, у них — нет.
— А сколько будет стоить ведение дела?
Адвокат назвал цифру — семьдесят тысяч. Эльвира побледнела:
— Я столько не смогу сразу заплатить.
— А сколько можете?
— Тысяч двадцать есть отложенных. На чёрный день.
— День наступил, — адвокат усмехнулся. — Хорошо. Давайте так: двадцать сейчас, остальное после решения суда. В рассрочку, без процентов.
— Почему вы соглашаетесь? — Эльвира не могла поверить. — Другие сразу отказывали, когда я говорила про деньги.
— Потому что ваше дело справедливое. И потому что у вас двое детей, которым нужна крыша над головой.
У Эльвиры перехватило дыхание. Она протянула руку:
— Спасибо.
— Не за что. Собирайте все документы, принесёте завтра. Составим встречное заявление.
Выйдя на улицу, Эльвира впервые за два дня почувствовала, что может дышать полной грудью. Есть шанс. Есть человек, который поможет.
***
Через несколько дней, когда Эльвира забирала детей из школы, на выходе её поджидала Светлана Юрьевна. Свекровь стояла с двумя пакетами, из которых выглядывали игрушки и сладости.
— Баба Света! — Римма радостно побежала к бабушке.
Сёма остался рядом с мамой, взял её за руку. Эльвира сжала ладонь сына в ответ.
— Риммочка моя, — свекровь расцеловала девочку. — Как дела? Хорошо учишься?
— Да! Мне вчера пятёрку поставили по рисованию!
— Умничка. Сёмушка, иди сюда, — она поманила внука.
Мальчик нехотя подошёл. Светлана Юрьевна протянула ему пакет:
— Это вам. Конфеты, которые вы любите. И книжку новую Сёме.
— Спасибо, — Сёма взял пакет, но держался настороженно.
— Как ты, Эля? — свекровь наконец обратилась к Эльвире. — Справляешься с детьми?
— Справляюсь.
— Не голодают? На твою-то зарплату…
— У нас всё нормально.
Светлана Юрьевна вздохнула:
— Саша очень переживает. Говорит, что дети ему звонить перестали.
— Не перестали. Он сам не берёт трубку.
— Неправда. Он просто занят на работе.
Эльвира почувствовала, как закипает внутри, но сдержалась. Дети рядом, нельзя устраивать сцен.
— Светлана Юрьевна, если вы хотите что-то сказать, говорите напрямую.
— Хорошо, — свекровь выпрямилась. — Слушай, Эля. Квартира большая, трёшка. Семьдесят метров. Вы с детьми можете и в двушке жить спокойно. А Саше отдать его долю. Он же отец, ему тоже где-то жить надо.
— Его доля? — Эльвира усмехнулась. — Какая доля?
— Ну как какая? Он десять лет с тобой прожил!
— В моей квартире. Которая была моя до него.
— Это ещё надо доказать.
— Я докажу.
Светлана Юрьевна поджала губы, но тут же изобразила улыбку:
— Эля, ну зачем мы ссоримся? Давай договоримся по-хорошему. Продашь квартиру, разделим деньги поровну. Ты купишь себе двушку где-нибудь подальше, подешевле. А Саша наконец нормальное жильё обзаведётся.
— А дети?
— А что дети? При чём они?
— При том, что это их дом. Они здесь родились, выросли. У них школа рядом, друзья.
— Эля, не упрямься. Суд всё равно в нашу пользу решит.
— Это ещё посмотрим.
Эльвира взяла детей за руки:
— Пошли, ребята.
— Подожди, — свекровь шагнула вперёд. — Эля, я тебя предупреждаю. У меня есть свидетели, которые подтвердят, что Саша вкладывался в ремонт. Что он содержал семью.
— Какие свидетели?
— Увидишь в суде.
— Пошли, мама, — Сёма потянул Эльвиру за руку. — Я не хочу здесь стоять.
Они пошли к дому. Римма оглянулась:
— Мам, а почему бабушка так говорит?
— Не обращай внимания, доченька.
— Но она сказала, что мы куда-то переедем. Я не хочу переезжать.
— И не будем. Обещаю.
Дома Сёма забрался на диван рядом с мамой:
— Мам, а правда бабушка может забрать квартиру?
— Нет, сынок.
— А если она в суде скажет, что папа помогал?
— У меня есть документы, которые доказывают, что квартира моя.
— А что такое свидетели?
— Это люди, которые видели, как всё было на самом деле.
— Тогда надо позвать тётю Валю! Она же помнит, как мы тут жили.
— Умница, — Эльвира обняла сына. — Я уже с ней договорилась.
Вечером, когда дети уснули, Эльвира позвонила адвокату:
— Олег Витальевич, свекровь сказала, что у неё есть свидетели.
— Какие свидетели?
— Не знаю. Она не уточнила.
— Понятно. Тогда нам нужно подготовиться. Завтра приходите, обсудим.
На следующий день в кабинете адвоката Эльвира узнала новость:
— Истец представил в качестве свидетеля вашу соседку, Александру Фёдоровну Крылову. Она готова подтвердить, что ваш бывший муж делал ремонт и вкладывал деньги в квартиру.
— Александра Фёдоровна? — Эльвира опешила. — Да она же… она же злится на меня!
— Почему?
— Год назад она попросила одолжить денег до пенсии. Пять тысяч. Я отказала, потому что самой не хватало. С тех пор она на меня обиженная.
— Значит, ваша свекровь этим воспользовалась. Либо заплатила, либо обещала что-то.
— Но Александра Фёдоровна будет врать!
— Вполне возможно. Но мы можем доказать, что её показания ложные. У нас есть Валентина Петрова, которая была свидетелем вашего въезда. Плюс документы на ремонт, квитанции, даты в БТИ.
— А если судья поверит Александре Фёдоровне?
— Не поверит. Я уже двадцать лет в этом деле. Опытный судья видит ложь за километр.
Эльвира кивнула, но тревога не отпускала. Впереди был суд, и исход всё ещё казался неопределённым.
***
За неделю до суда случилось то, чего Эльвира не ожидала. Вечером раздался звонок в дверь. Она открыла и увидела Сашу с двумя пакетами игрушек.
— Привет, — он стоял виноватый, опустив голову.
— Что тебе нужно?
— Детей повидать. Можно?
Эльвира хотела захлопнуть дверь, но услышала радостный крик Риммы:
— Папа!
Девочка выбежала из комнаты и повисла на отце. Саша присел на корточки, обнял дочь:
— Привет, солнышко. Я по тебе соскучился.
— И я по тебе! Ты долго не приходил!
— Извини, малышка. Работы много было.
Сёма вышел медленно, держась за косяк двери. Посмотрел на отца оценивающе:
— Здравствуй, пап.
— Здравствуй, сынок. Это вам, — Саша протянул пакеты. — Игрушки.
Римма радостно полезла в пакет, доставая новую куклу. Сёма взял конструктор, но не проявил особого восторга.
— Дети, идите в комнату, — сказала Эльвира. — Поиграйте там.
— Но мам…
— В комнату.
Когда дети ушли, Эльвира повернулась к Саше:
— Зачем пришёл?
— Поговорить надо.
— Говори.
— Может, на кухню пройдём?
Она не возражала. На кухне Саша сел на табурет, опустив руки между коленями:
— Слушай, Эль. Я не хочу этого суда.
— Тогда отзови иск.
— Не могу.
— Почему?
— Мама не даёт. Говорит, что я потом пожалею. Что мне негде жить, что я имею право.
Эльвира скрестила руки на груди:
— Саша, тебе тридцать шесть лет. Ты взрослый человек. Почему ты не можешь сам решать?
— Я и так ей многим обязан. Она одна меня вырастила.
— И теперь ты готов выгнать на улицу своих детей?
— Никого я не собираюсь выгонять! Я просто… мама говорит, что можно договориться. Что ты продашь квартиру, купишь двушку, а мне останется на однушку.
— А детям что останется? Меньше места, другая школа, другие друзья?
— Они привыкнут.
— Саша, — Эльвира села напротив, — ты хоть понимаешь, что делаешь? Это наши дети. Твои дети.
— Понимаю, — он поднял голову. — Но я тоже человек. Мне тоже где-то жить надо.
— Живи у матери.
— В однушке? Мне уже тридцать шесть!
— Тогда снимай квартиру. Работай. Но не трогай детский дом.
Саша помолчал, потом сказал тихо:
— Мама говорит, что ты всегда была эгоисткой. Что тебе всё досталось просто так, по наследству, а я пахал всю жизнь.
— И это она тебе внушила?
— Ну а разве не так?
Эльвира встала:
— Саша, если завтра ты придёшь в суд, я буду сражаться до конца. Это дом моих детей. И я его не отдам.
— Эля…
— Всё. Иди к детям, попрощайся и уходи.
Он послушно вышел. Через десять минут хлопнула входная дверь. Римма прибежала на кухню в слезах:
— Мама, почему папа ушёл? Он только пришёл!
— Ему надо было идти, малышка.
— Но я хотела с ним поиграть!
— Он ещё придёт, — Эльвира взяла дочь на руки, хотя та уже была тяжёлая. — Обещаю.
Сёма стоял в дверях, серьёзный:
— Мам, он про суд говорил?
— Откуда ты знаешь?
— Я слышал. Я не специально, просто стоял у двери.
— Сёма…
— Я не хочу, чтобы мы отсюда уезжали.
— И не уедем. Ни за что.
Ночью Эльвира снова не спала. Завтра суд. Завтра решится всё.
***
Здание районного суда встретило Эльвиру строгим фасадом и холодными коридорами. Она пришла за полчаса, как посоветовал Олег Витальевич. Адвокат уже был на месте, проверял документы.
— Готовы? — спросил он.
— Нет. Но выбора нет.
— Всё будет хорошо. Верьте мне.
В коридоре появились Саша со Светланой Юрьевной и их адвокат — молодой самоуверенный мужчина в дорогом костюме. Свекровь смотрела на Эльвиру с торжеством.
— Ну что, одумалась? — подошла она. — Ещё можно договориться по-хорошему.
— Нет, спасибо.
— Зря. Сейчас проиграешь, будешь платить судебные расходы.
— Посмотрим.
Зал суда был небольшой, с деревянными скамьями и портретом президента на стене. Судья — женщина лет пятидесяти, в мантии, со строгим лицом — вошла и объявила заседание открытым.
Адвокат истца начал излагать позицию. Говорил уверенно, оперировал статьями закона:
— Александр Романов состоял в браке с ответчиком десять лет. Был прописан в квартире, участвовал в ведении хозяйства, делал ремонт на собственные средства. Вносил вклад в содержание жилья. На основании этого просим признать квартиру совместно нажитым имуществом и выделить истцу половину доли.
Олег Витальевич возразил спокойно:
— Квартира была получена Эльвирой Романовой по наследству от бабушки в две тысячи одиннадцатом году. Брак заключён только в две тысячи тринадцатом. Разница два года. Согласно статье тридцать шестой Семейного кодекса, имущество, полученное одним из супругов по наследству до брака, является его личной собственностью. У нас есть все подтверждающие документы.
Судья изучила бумаги, которые передал адвокат. Кивнула:
— Документы в порядке. Есть свидетели?
— Да, ваша честь. Со стороны ответчика — Валентина Петрова. Со стороны истца — Александра Фёдоровна Крылова.
Первой вызвали Александру Фёдоровну. Старушка вошла, оглядываясь по сторонам. Села на место для свидетелей.
— Расскажите, что вы знаете о семье Романовых, — попросил адвокат истца.
— Ну, я их соседка. Живу напротив. Видела, как они жили.
— И что вы видели?
— Саша всё время что-то чинил. То кран, то розетку. Деньги на ремонт давал.
— Когда именно делался ремонт?
Александра Фёдоровна задумалась:
— Года три назад… или четыре. Точно не помню.
Олег Витальевич встал:
— Разрешите задать вопрос свидетелю?
— Разрешаю.
— Александра Фёдоровна, вы помните, когда Эльвира Романова въехала в квартиру?
— Ну… давно это было.
— В две тысячи одиннадцатом году. За два года до свадьбы. У нас есть справка из БТИ о том, что ремонт в квартире был сделан именно тогда. До брака. А вы говорите, что три года назад.
Старушка заёрзала:
— Может, я ошиблась…
— Вы вообще помните, какой ремонт делался?
— Ну… обои клеили, полы меняли…
— В справке указано, что полы были заменены в две тысячи одиннадцатом. Обои тоже. Вот документы.
Александра Фёдоровна побледнела. Адвокат истца попытался вмешаться, но судья его остановила:
— Дайте свидетелю ответить.
— Я могла перепутать, — пробормотала старушка.
— Больше вопросов нет, — Олег Витальевич сел.
Вызвали Валю. Соседка вошла спокойно, уверенно. Села и посмотрела на судью.
— Валентина Петрова, расскажите, что вы помните о въезде семьи Романовых в квартиру.
— Эльвира въехала одна, в две тысячи одиннадцатом году. Я ей помогала мебель заносить. Квартира была уже с ремонтом, всё готово. Сашу я увидела только через два года, когда они поженились. Он привёз два пакета вещей, больше ничего.
— Вы помните, делался ли ремонт во время брака?
— Нет. Эльвира только детскую комнату немного переделывала, когда родилась Римма. Но это была косметика — обои поменяла, шкаф купила. Саша в этом не участвовал.
— Откуда вы знаете?
— Я живу этажом ниже. Всё слышно. Если бы делали серьёзный ремонт, я бы знала.
Адвокат истца попытался задать вопрос:
— А откуда вы знаете, что Александр Романов не вкладывал деньги?
— Потому что я часто у Эльвиры бывала. Мы с ней дружим. Она рассказывала, что деньги на ремонт были от продажи её машины. До брака.
— Это только слова.
— У Эльвиры есть документы на продажу машины и квитанции на материалы.
Судья кивнула:
— Документы приобщены к делу.
Светлана Юрьевна не выдержала. Вскочила с места:
— Это всё неправда! Как это Саше ничего не достанется? Делите пополам, как положено. Он отец детей! Он десять лет там жил!
— Прошу соблюдать порядок в зале! — судья стукнула молотком. — Ещё одна выходка — удалю из зала.
Свекровь села, но продолжала что-то бормотать под нос. Олег Витальевич воспользовался моментом:
— Ваша честь, обратите внимание. Истец и его представитель даже не упоминают об интересах несовершеннолетних детей — внуков заявительницы. Требование о разделе квартиры лишит детей стабильного жилья. Они здесь родились, ходят в школу, которая в двух кварталах. У них здесь друзья, привычная среда.
Судья повернулась к Саше:
— Александр Викторович, вы действительно считаете, что имеете право на эту квартиру? Или иск подан под давлением?
Саша покраснел. Светлана Юрьевна толкнула его локтем. Он пробормотал:
— Я… мне кажется, что что-то положено…
— Что именно?
— Ну… я там жил. Работал.
— Квартира была собственностью супруги до брака. Это доказано документально. Улучшений за счёт совместных средств не было. Вы были прописаны временно. На каком основании вы претендуете на раздел?
Саша молчал. Судья вздохнула:
— Объявляю перерыв на полчаса.
В коридоре Эльвира стояла у окна. Подошёл Олег Витальевич:
— Мы выигрываем. Держитесь.
— Я боюсь поверить.
— Поверьте. Судья на нашей стороне.
Светлана Юрьевна прошла мимо, бросив злобный взгляд:
— Ничего, ещё посмотрим.
Когда заседание возобновилось, судья огласила решение:
— Иск отклонить полностью. Квартира по адресу улица Садовая, дом двенадцать, квартира сорок пять, является личной собственностью Эльвиры Сергеевны Романовой, полученной по наследству до брака. Доказательств вложения совместных средств в улучшение жилья не представлено. Свидетельские показания со стороны истца противоречивы и не подтверждены документально. Расходы по делу возложить на истца.
Эльвира закрыла лицо руками. Не от слёз, а от облегчения. Дом остался. Дети в безопасности.
Светлана Юрьевна вскочила:
— Это несправедливо! Я буду жаловаться!
— Заявительница, покиньте зал, — судья была непреклонна.
Свекровь выбежала, хлопнув дверью. Саша сидел с опущенной головой.
На улице Эльвира догнала бывшего мужа. Он курил у подъезда, глядя в асфальт.
— Саша.
— Привет.
— Ты доволен?
— Нет. Мама в ярости. Говорит, что я слабак.
— А ты что думаешь?
Он поднял голову:
— Думаю, что был неправ. Извини.
— Ты мог не доводить до суда.
— Мог. Но не смог отказать матери.
— Ты понимаешь, что пытался отобрать дом у своих детей?
Саша кивнул:
— Понимаю. Теперь понимаю.
Эльвира вздохнула:
— Дети скучают по тебе. Можешь приходить к ним. Но больше никаких претензий на квартиру.
— Договорились.
Дома Эльвиру встретили Валя с детьми. Соседка забрала их из школы и привела к себе.
— Ну что? — Валя смотрела с надеждой.
— Выиграли.
— Я знала!
Римма подбежала к маме:
— Мамочка, мы теперь точно здесь останемся?
— Да, солнышко. Это наш дом.
Сёма подошел, обнял маму:
— Я знал, что ты справишься.
Вечером, когда дети уснули, Эльвира сидела на кухне. Достала из шкафа старую фотографию — бабушка Катя на фоне этой квартиры. Молодая ещё, с улыбкой. Держит на руках маленькую Эльвиру.
— Спасибо, бабуль, — прошептала Эльвира. — Ты всё правильно сделала.
Телефон завибрировал. Сообщение от Вали: “Ты молодец. Горжусь тобой”.
Эльвира улыбнулась. Завтра снова работа, счета, повседневные заботы. Но дом отстоян. Дети в безопасности. Остальное — неважно.
Она прошла в детскую. Римма спала, обняв плюшевого зайца. Сёма лежал на спине, раскинув руки. Их дом. Их крепость.
И никто его больше не тронет.