— Мама, ты серьезно сейчас? — Гоша стоял посреди прихожей, зажав телефон между плечом и ухом. — Вы уже в автобусе?!
Алина толкнула дверь ключом и замерла на пороге. Муж метался по квартире, в одной руке пакет, в другой телефон. Лицо красное, взъерошенные волосы.
— Нет, я не говорю, что не рад! Просто… — Гоша увидел жену и виновато сжался. — Ладно, хорошо. Встречу на автовокзале. В восемь вечера, да, понял.
Он положил трубку и посмотрел на Алину так, будто она сейчас его съест.
— Что случилось? — спросила она, снимая куртку.
— Мама с Светой едут. Сегодня. Приедут через три часа.
— На сколько? — Алина повесила куртку на крючок. — На выходные?
Гоша молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— Гоша, на сколько они приезжают?
— Насовсем, — тихо выдавил он. — То есть временно. Пока не встанут на ноги.
Алина медленно поставила сумку на пол.
— Объясни мне, пожалуйста, что происходит. Подробно.
— Завод закрылся, — Гоша заговорил быстро, сбивчиво. — Молокозавод в Зареченске. Полгода назад, когда они приезжали к нам в гости, мама еще работала. Помнишь, она рассказывала, что выплаты задерживают? Ну вот, две недели назад завод совсем закрыли. Всех сократили. Мама осталась без денег. Света после школы никуда не поступила, дома сидит. В поселке работы нет. Совсем.
— И поэтому они переезжают к нам?
— Им некуда больше! — Гоша всплеснул руками. — Коля отказался их брать. Я ему вчера звонил, говорю: может, к тебе? У вас же двушка тоже. А он — нет и все. Кристина, говорит, не разрешает. Ребенок маленький, места нет.
— Погоди, — Алина подняла палец. — Значит, ты вчера уже знал? И мне не сказал?
— Я думал, может, как-то решится…
— Решится? Как?
— Ну, я не знаю! — Гоша провел рукой по лицу. — Я надеялся, что Коля передумает. Или… или мама найдет выход.
Алина прислонилась к стене.
— У нас двушка, Гоша. Двушка. Где они будут жить?
— В гостиной диван раскладывается. Они вдвоем поместятся. Мама с Светой небольшие.
— Гоша, это же не на неделю! Ты понимаешь?
— Понимаю, — он шагнул к ней. — Но что мне было делать? Сказать — не приезжайте, подыхайте там в своем поселке? Это моя мать!
— А я твоя жена! — Алина выпрямилась. — И мне даже не дали возможности высказаться. Просто поставили перед фактом!
— Извини, — Гоша потянулся обнять ее, но она отстранилась. — Правда, прости. Я растерялся. Мама позвонила утром, сказала, что денег совсем не осталось. Что еле-еле билеты на автобус купили. Я не мог отказать.
Алина закрыла глаза, глубоко вдохнула.
— Ладно. Сколько нам ехать до автовокзала?
— Полчаса, если без пробок.
— Значит, выезжаем в половину восьмого, — она открыла глаза. — А сейчас мне нужно переодеться и привести себя в порядок. И тебе тоже, кстати. Выглядишь ужасно.
Гоша облегченно выдохнул.
— Спасибо, что ты… ну, понимаешь.
— Я ничего не понимаю, — ровно сказала Алина. — Но они твои родные. Поэтому едем встречать.
***
На автовокзале было холодно и шумно. Автобус из Зареченска приехал с опозданием на двадцать минут. Гоша нервно ходил вдоль перрона, заглядывая в каждый подъезжающий автобус.
— Вот они! — он рванул вперед.
Из дверей автобуса первой вышла Марина Александровна. Плотная женщина в потертой дубленке, с тяжелой сумкой на плече. За ней Света — высокая девушка в длинном пуховике, с наушниками в ушах. Следом водитель начал выгружать из багажника чемоданы.
— Мамочка! — Гоша бросился обнимать мать. — Как доехали?
— Устали очень, — Марина Александровна прижала сына к себе. — Четыре часа тряслись. Света вообще чуть не укачало.
Света сняла наушники и скривилась:
— У них там кондиционер не работал! Жарища была, думала задохнусь.
— Привет, Света, — Алина подошла ближе. — Здравствуйте, Марина Александровна. — Она оглядела чемоданы. — Вы что, собираетесь тут жить?
— А, Алиночка, — свекровь окинула ее быстрым взглядом. — Да, собираемся. — И тут же перевела разговор на другую тему: — Ты похудела, что ли?
— Нет, вроде нет.
— Похудела, похудела. Небось, не ешь нормально. Работа, работа, а про себя забываешь.
Гоша уже тащил к машине три огромных чемодана. Алина взяла одну сумку. Света шла рядом, уставившись в телефон.
— Света, помоги хоть, — буркнул Гоша.
— Я устала, — не поднимая головы, ответила сестра. — У меня спина болит после автобуса.
В машине было тесно. Два чемодана впихнули в багажник, третий пристроили между задними сиденьями. Марина Александровна села на переднее место, Света устроилась сзади, раскинув ноги.
— Квартира у вас где? — спросила свекровь, застегивая ремень.
— На Комсомольской, — ответил Гоша, заводя мотор. — Двадцать минут езды.
— А район какой? Благополучный?
— Нормальный район, мам. Мы уже три года там живем.
— Три года, говоришь… — Марина Александровна посмотрела в окно. — А своей квартиры так и не купили?
Повисла неловкая пауза. Алина сжала руки на коленях.
— Копим, — сухо ответил Гоша. — Цены высокие.
— Копим, копим, — вздохнула свекровь. — Вот и Коля со своей Кристиной копят. А в итоге в съемных живут. Молодежь сейчас странная. Раньше люди как-то справлялись.
— Раньше квартиры давали на заводе, — не выдержала Алина. — А сейчас квадратный метр стоит как годовая зарплата.
— Ну, не знаю, не знаю, — Марина Александровна покачала головой. — Наверное, просто экономить надо. Вот я одна троих детей подняла, и ничего.
Алина прикусила губу и отвернулась к окну.
Остаток пути ехали молча. Только Света что-то печатала в телефоне, изредка хихикая.
***
Квартира встретила их тишиной и полумраком. Гоша включил свет в прихожей, начал заносить чемоданы.
— Ничего себе у вас тут, — Марина Александровна стянула дубленку и огляделась. — Прихожая-то маленькая. Куда мы все разместимся?
— Сейчас покажу, — Гоша втащил последний чемодан. — Вот справа ванная и туалет. Дальше кухня. Спальня наша там, в глубине. А вот тут, — он открыл дверь в гостиную, — будете вы с Светой.
Марина Александровна прошла в комнату. Диван у стены, журнальный столик, стеллаж с книгами, телевизор на тумбе.
— Тут холодно, — сказала она.
— Сейчас батарею потрогаю, — Гоша подошел к радиатору. — Горячая вроде.
— Нет, холодно. Чувствую же. И окно старое, наверное, дует.
— Мам, окно пластиковое!
— Пластиковое, а дует. Я сразу почувствовала. У меня спина больная, я сквозняки чувствую.
Света бросила куртку на диван и плюхнулась рядом:
— Можно телевизор включить?
— Включай, — устало сказал Гоша. — Пульт вот на столике.
Алина стояла в дверях гостиной и смотрела на все это как на плохой сон. Три огромных чемодана посреди комнаты. Света уже переключает каналы. Марина Александровна шарит по полкам стеллажа, разглядывает книги.
— Это все ваши? — свекровь достала один томик. — “Мастер и Маргарита”. Я эту книжку не люблю. Странная какая-то.
— Это моя любимая, — сказала Алина.
— Ну, на вкус и цвет, конечно, — Марина Александровна поставила книгу обратно. — Я вот детективы люблю. Там хоть понятно все.
Алина развернулась и пошла на кухню. Открыла холодильник, достала бутылку воды, налила себе стакан. Руки дрожали.
Гоша появился следом:
— Ну что, они устроились. Сейчас постельное белье им отнесу.
— Отлично, — Алина сделала глоток. — Просто замечательно.
— Алин, я понимаю, что это…
— Ты ничего не понимаешь, — она поставила стакан на стол. — Но сейчас я слишком устала об этом говорить. Пойду спать.
— А ужинать? Может, что приготовим?
— Не хочу есть.
Она прошла мимо него в спальню и закрыла дверь. Села на кровать, обхватила себя руками. В гостиной слышались голоса — свекровь что-то рассказывала, Света смеялась над какой-то телепередачей. Гоша ходил туда-сюда, стелил постель.
Алина легла, не раздеваясь, натянула одеяло на голову. Завтра. Завтра она подумает, что делать. А сегодня у нее просто нет сил.
***
Утром Алину разбудил грохот на кухне. Она открыла глаза, посмотрела на телефон — шесть двадцать. В спальне было темно, за окном еще не рассвело. Гоша сопел рядом, уткнувшись лицом в подушку.
Алина поднялась, накинула халат и вышла в коридор. На кухне горел свет. Марина Александровна, уже одетая и причесанная, гремела кастрюлями.
— Доброе утро, — Алина остановилась в дверях.
— А, Алиночка! — свекровь обернулась. — Разбудила? Извини, я тихо старалась. Привыкла рано вставать. На заводе смена в семь начиналась.
— У меня будильник на семь, — Алина прошла к чайнику. — Я еще поспать могла.
— Ой, прости, прости, — Марина Александровна открыла холодильник. — А что у вас тут на завтрак обычно?
— Я не завтракаю дома. Беру йогурт с собой, ем на работе.
— Йогурт? — свекровь изобразила ужас. — Это не завтрак! Мужчина встает, ему кашу подавай, яичницу. Вот я сейчас сварю овсянки, еще блинчиков нажарю. У вас мука есть?
— Есть, — Алина налила себе воды. — Но Гоша тоже не завтракает. Он кофе пьет и бутерброд берет.
— Потому и худой такой! — Марина Александровна достала из холодильника яйца, молоко. — Я на него вчера посмотрела — прямо страшно стало. Осунувшийся весь.
— Он не худой. Он в норме.
— В норме, в норме, — свекровь начала разбивать яйца в миску. — А я мать, я вижу. Плохо вы его кормите.
Алина сжала губы. Сейчас только шесть тридцать утра. Слишком рано для споров.
— Я пойду в душ, — сказала она и вышла из кухни.
Когда вернулась, на столе стояли тарелки с блинами, кастрюля с овсянкой, нарезанный хлеб, масло, варенье. Марина Александровна накрывала на четверых.
— Гошу разбудить? — спросила она.
— Он сам встанет. У него будильник в семь.
— Ну как же сам? Надо разбудить, горяченького покормить!
Алина открыла рот, чтобы возразить, но из гостиной донеслось недовольное:
— Мам, ты чего так рано гремишь? Я спать хочу!
— Светочка, вставай, завтрак готов!
— Не хочу завтрак! Хочу спать!
— Вставай, говорю. Ты у нас теперь в городе, надо режим соблюдать. Пойдешь работу искать.
— Какую работу? — из гостиной появилась Света, заспанная, в мятой футболке и трениках. — Я на актерский буду поступать!
— Поступишь в следующем году. А пока работать надо. Думаешь, Гоша с Алиной вас содержать будут?
Света скривилась и шлепнулась на стул.
— Мне кофе.
— Какой кофе? Вредно это. Вот молока попей.
— Я молоко не пью с детства!
Алина стояла и наблюдала за этим семейным цирком. Потом тихо взяла свою сумку, достала йогурт из холодильника и направилась к двери.
— Ты куда? — Марина Александровна обернулась. — Завтрак же!
— Мне на работу. Я и так опаздываю.
— Как опаздываешь? Ты же говорила, у тебя в восемь начало!
— Я раньше выхожу. Пробки, — Алина надела туфли.
— Хоть блинчик возьми!
— Спасибо, не надо.
Она вышла из квартиры и только в лифте выдохнула. Достала телефон, написала Ларисе: “Я не переживу. Это кошмар”.
На работе было спокойно. Алина регистрировала пациентов, отвечала на звонки, заполняла документы. В обед Лариса затащила ее в ординаторскую.
— Рассказывай, — потребовала она. — Что там у вас творится?
— Они переехали, — Алина опустилась на стул. — Совсем. С чемоданами.
— Надолго?
— Без срока. Пока не встанут на ноги.
— Ох, — Лариса присвистнула. — И как?
— Свекровь в шесть утра устроила на кухне концерт. Гремела кастрюлями, варила кашу. Света орала, что спать хочет. Я сбежала, не позавтракав.
— А Гоша?
— А Гоша спал. Как обычно.
Лариса покачала головой:
— Слушай, а ты с ним хоть серьезно поговорила?
— Вчера пыталась. Он сказал, что это его мать, что ей некуда деться. И вообще, Коля отказался их принять.
— Коля молодец. Поставил границы сразу.
— Легко ему. У него Кристина жена с характером. А у меня Гоша, который не умеет слова поперек сказать.
— Значит, тебе придется, — жестко сказала Лариса. — Иначе так и будешь жить втроем до конца дней.
Алина вернулась домой в семь вечера. Уже в подъезде услышала запах жареного. Открыла дверь — на кухне что-то шипело, свекровь колдовала у плиты.
— А, пришла! — Марина Александровна обернулась. — Вовремя. Я тут жаркое приготовила. Гоша обожает.
— Где Гоша? — Алина разулась.
— На работе еще. Звонил, сказал, к восьми придет.
— А Света?
— Гуляет где-то. Говорит, город изучает.
Алина прошла в спальню, переоделась. Когда вышла, на кухонном столе уже стояли тарелки, вилки, ножи. Марина Александровна раскладывала жаркое с картошкой.
— Садись, поешь пока горячее.
— Я подожду Гошу.
— Да ладно, чего ждать? Мужики всегда задерживаются. Поешь, говорю.
— Я не хочу есть без мужа, — твердо сказала Алина.
Свекровь обиженно поджала губы:
— Ну как хочешь. Только потом не говори, что остыло.
Алина прошла в спальню и закрыла дверь. Села на кровать, уткнулась лицом в ладони. Первый день. Всего лишь первый день.
***
Прошла неделя. Алина просыпалась каждое утро от грохота на кухне. Марина Александровна вставала в шесть и начинала готовить. Света занимала ванную на час, делая макияж и укладку. Алина опоздала на работу три раза из-за этого.
— Света, ты можешь быстрее? — стучала она в дверь ванной. — Мне через двадцать минут выходить!
— Почти готова! — доносилось изнутри.
Почти готова означало еще минут пятнадцать. Алина выходила из дома, не умывшись, злая и измотанная.
Вечерами свекровь готовила огромными кастрюлями. Борщ на неделю вперед. Плов на весь полк. Жаркое ведрами. Половина потом стояла в холодильнике, портилась, выбрасывалась.
— Марина Александровна, может, не надо столько? — осторожно сказала Алина однажды. — Нас же всего четверо.
— Четверо — это много! — свекровь помешивала в кастрюле. — Надо, чтоб хватило. Мало ли, вдруг гости придут.
— Какие гости? К нам никто не приходит.
— А вдруг? Надо быть готовой всегда.
Гоша приходил поздно. Ел молча, кивал на слова матери, потом уходил в спальню и падал на кровать.
— Тебе не кажется, что это ненормально? — спросила его Алина, когда они остались одни.
— Что именно? — Гоша не поднимал глаз от телефона.
— Все! Она в шесть утра гремит на кухне. Света занимает ванную на час. Еда пропадает кастрюлями. У нас дома больше нет тишины!
— Алин, ну потерпи немного, — Гоша положил телефон. — Они же привыкают. Это для них стресс — новое место, новый город.
— А для меня что? Тоже стресс! Но почему-то я должна терпеть, а они — нет!
— Давай не будем…
— Хватит! — Алина резко встала. — Хватит мне говорить “давай не будем”! Я хочу говорить! Я хочу, чтобы ты услышал меня!
Гоша виновато опустил голову:
— Я слышу. Честно. Просто… я не знаю, что делать. Это моя мать.
— А я твоя жена!
— Я знаю. И я люблю тебя. Но мама… ей некуда идти, понимаешь?
Алина замолчала. Потом тихо сказала:
— Если так будет продолжаться, я уеду. К родителям.
— Не говори так, — Гоша потянулся к ней.
— Я серьезно. Я не могу так жить.
Но ничего не изменилось. Марина Александровна продолжала командовать на кухне. Света разбросала свои вещи по всей гостиной — косметика на столе, одежда на стульях, журналы на полу.
— Света, убери за собой, — попросила Алина.
— Уберу, уберу, — девушка не отрывалась от телефона.
Но не убирала. И Марина Александровна вступалась:
— Не трогай ребенка. Она устала, у нее завтра важная встреча.
— Какая встреча?
— На прослушивание идет. В театральную студию.
Прослушивание оказалось разговором с руководителем какого-то непонятного кружка, который набирал людей на платной основе. Света вернулась довольная:
— Меня взяли! Сказали, у меня талант!
— А сколько стоят занятия? — спросила Алина.
— Пять тысяч в месяц.
— Откуда у тебя пять тысяч?
— Ну, я думала, Гоша даст…
Алина посмотрела на мужа. Тот отвел взгляд:
— Ну… можем помочь. Один раз же только.
— Гоша! — Алина не выдержала. — У нас аренда двадцать пять тысяч! Коммуналка семь! Еда, транспорт! Мы и так еле сводим концы!
— Ой, вы че, жадничаете? — Света скривилась. — Пять тысяч для вас что, большие деньги?
— Большие, — жестко сказала Алина. — Очень большие.
— Ладно, ладно, — Марина Александровна встала между ними. — Света, не переживай. Я что-нибудь придумаю.
Но придумывать ничего не стала. Через два дня Гоша молча отдал сестре деньги.
***
Прошло три недели. Алина больше не могла. Она приходила домой и пряталась в спальне, лишь бы не видеть свекровь и золовку. Гоша стал задерживаться на работе еще дольше — очевидно, тоже избегал домашних разборок.
И тут пришло сообщение на телефон. От заведующей клиникой:
“Алина, есть предложение. Хотим сделать тебя старшим администратором. Зарплата плюс десять тысяч. Но нужно пройти курсы в Самаре, две недели. Подумай”.
Алина прочитала сообщение три раза. Десять тысяч. Старший администратор. Две недели вдали от дома.
Она ответила: “Согласна”.
Вечером сказала дома. Гоша обрадовался:
— Это же здорово! Повышение!
— Когда уезжаешь? — спросила Марина Александровна.
— Послезавтра. На две недели.
— Как это на две недели? — свекровь нахмурилась. — А кто за домом смотреть будет?
— Вы же здесь, — Алина посмотрела на нее. — Вы и смотрите.
— Я? Я и так целыми днями на ногах! Готовлю, убираю, стираю! Еще и за твоим мужем ухаживать?
— За моим мужем? — Алина медленно поднялась. — Это мой муж. И я еду на курсы, которые мне оплачивает работа. А вы можете помочь или нет?
— Помочь-то могу, — обиженно сказала Марина Александровна. — Просто думала, что ты семью на первое место ставишь.
— Семью? — Алина рассмеялась. — Вы о какой семье говорите? О той, где меня никто не спрашивает, удобно ли мне? О той, где я просыпаюсь в шесть утра от грохота? О той, где я опаздываю на работу, потому что ванная занята?
— Алина, — Гоша встал. — Успокойся.
— Я спокойна! — она посмотрела на него. — Я еду. На две недели. И за это время ты, Гоша, подумаешь, как мы дальше жить будем.
Она ушла в спальню и закрыла дверь. Сердце колотилось. Руки дрожали. Но она сделала это. Наконец-то сказала.
***
В Самаре было хорошо. Гостиница, курсы, новые люди. Алина будто вздохнула полной грудью впервые за месяц. Гоша звонил каждый день, жаловался:
— Мама обиделась. Не разговаривает со мной.
— И что ты делаешь?
— Пытаюсь наладить контакт.
— Гоша, ей пятьдесят два года. Она взрослый человек. Пусть сама справляется со своими обидами.
— Но она же моя мать…
— А я твоя жена! — Алина сжала телефон. — Когда ты это поймешь?
На второй неделе Гоша позвонил вечером, голос усталый:
— Света испортила мою рубашку. Гладила свои вещи и прожгла утюгом.
— И?
— И я не знаю, что делать. Это единственная белая рубашка была.
— Купи новую.
— Алин, но это же деньги…
— Гоша, у нас квартире живут два взрослых человека, которые не вносят ни копейки. Мы платим за них коммуналку, кормим их, даем Свете деньги на ее студию. И ты переживаешь из-за рубашки?
Повисла тишина.
— Я подумаю, — наконец сказал он.
— Подумай хорошо, — Алина легла на кровать. — Потому что когда я вернусь, я хочу услышать план. Четкий план, как мы будем жить дальше.
***
Она вернулась через три дня. Открыла дверь квартиры — и замерла. На балконе в три ряда висело белье. На кухне в коробках стояли банки с консервацией — огурцы, помидоры, компоты.
— Это что? — Алина показала на коробки.
— А, это мама достала, — Гоша суетливо закрыл балконную дверь. — У знакомых купила. Говорит, на зиму пригодится.
— Нам не надо на зиму! У нас нет места для хранения!
— Ну, постоят где-нибудь…
— Гоша, ты обещал подумать!
— Думал! Честно! Просто… пока не придумал решение.
Алина прошла в гостиную. Вещи Светы по-прежнему валялись везде. На диване спала свекровь, укрывшись пледом. Алина развернулась и пошла в спальню.
Через час, когда все собрались на кухне, она сказала:
— Я звонила родителям. Они согласны меня принять.
— Как принять? — Гоша побледнел. — О чем ты?
— Я переезжаю к ним. На неопределенный срок.
— Ты не можешь!
— Могу. И сделаю это, если ничего не изменится.
Марина Александровна фыркнула:
— Вот видишь, Гоша, какая у тебя жена. Родную мать выгнать хочет!
— Я никого не выгоняю! — Алина повернулась к ней. — Я просто не могу больше жить в таких условиях! Мне тридцать лет! Я работаю, плачу за съемное жилье, хочу иметь свою семью! Нормальную семью, где я не просыпаюсь в шесть утра от грохота!
— Так не гремела бы я, если б у вас на кухне порядок был!
— Порядок был! До вашего приезда!
— Ладно, хватит, — Гоша встал между ними. — Алина, пойдем в спальню. Поговорим спокойно.
Они закрылись в комнате. Гоша сел на кровать, опустил голову:
— Что ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты выбрал, — тихо сказала Алина. — Либо я, либо они. Потому что так дальше продолжаться не может.
— Это моя мать…
— А я твоя жена! Сколько раз я должна это повторять?!
Гоша поднял на нее глаза. Усталые, красные.
— Хорошо, — сказал он. — Я поговорю с ней.
***
На следующий день Алина собрала вещи. Два чемодана, сумка с документами. Гоша молчал, смотрел, как она складывает одежду.
— Ты правда уедешь?
— Правда.
— А если я… если я поговорю с мамой…
— Ты обещал поговорить неделю назад. Две недели назад. Месяц назад. Я устала ждать.
Она вызвала такси. Марина Александровна вышла из гостиной, посмотрела на чемоданы:
— Ну что ж. Уезжай. Видно, семья для тебя ничего не значит.
— Вы не моя семья, — спокойно сказала Алина. — Моя семья — это Гоша. И он должен решить, с кем хочет быть.
Она уехала. Родители встретили ее молча, обняли. Мама заварила чай, посадила на кухне.
— Расскажи.
Алина рассказала. Все. От приезда с чемоданами до сегодняшнего дня.
— Правильно сделала, — сказал отец. — Мужчина должен уметь защищать свою семью. А если не умеет — значит, не мужчина.
Прошла неделя. Гоша звонил каждый день, просил вернуться. Алина молчала. Потом сказала:
— Вернусь, когда твоя мать и сестра съедут.
— Алина, прошу тебя…
— Все. Я сказала условия.
Еще через неделю позвонил Николай. Попросил встретиться. Они сидели в кафе, Коля вертел в руках чашку:
— Слушай, я в курсе ситуации. Гоша мне все рассказал.
— И?
— И я хочу предложить вариант. Я снимаю маме с Светой комнату в общежитии. В моем городе. На три месяца. За это время мама должна найти работу. А Света — либо поступать, либо тоже работать идти.
Алина посмотрела на него внимательно:
— Почему ты это делаешь?
— Потому что понимаю тебя. Я сам через это прошел. Когда женился на Кристине, мама хотела переехать к нам. Я отказал. Жестко, сразу. Кристина мне ультиматум поставила — либо она, либо мама. Я выбрал жену. И правильно сделал.
— Твоя мать обиделась?
— Еще как. Полгода не разговаривала. Но потом приняла. И сейчас мы нормально общаемся. Просто живем отдельно.
— А Гоша согласен на твой вариант?
— Должен согласиться. Если хочет семью сохранить.
Алина вернулась к родителям и подумала. Потом позвонила Гоше:
— Коля рассказал про свое предложение?
— Рассказал.
— И что ты решил?
Гоша молчал долго. Потом выдохнул:
— Я поговорю с мамой. Сегодня.
***
Вечером Гоша созвал семейный совет. Марина Александровна сидела на диване, Света рядом. Обе смотрели выжидающе.
— Мам, нам надо поговорить, — начал Гоша.
— Слушаю.
— Коля предлагает… он снимает вам с Светой комнату. В общежитии. В его городе. На три месяца.
— Что?! — Марина Александровна вскочила. — Ты решил нас выгнать?!
— Я не выгоняю! Я просто… мам, ты же сама говорила, что хотите встать на ноги. Вот и встаньте. Там работа есть, Коля рядом будет помогать.
— А Алина? Это все она придумала, да?!
— Нет, — твердо сказал Гоша. — Это придумал Коля. И я согласен с ним.
— Ты выбираешь жену вместо матери?!
Гоша встал, подошел к окну. Постоял молча. Потом обернулся:
— Мам, я люблю тебя. Но я люблю и Алину. Это мой дом. Моя семья. И я хочу жить с женой. Вдвоем. Без кого-либо еще.
Марина Александровна побледнела:
— Значит, так. Значит, родная мать тебе не нужна.
— Нужна. Но не под одной крышей.
Света захныкала:
— А как же я? А как же мои прослушивания?
— Какие прослушивания? — устало спросил Гоша. — Ты за три месяца ни разу толком никуда не сходила. Только деньги потратила на эту студию.
— Ты… ты тоже против меня?!
— Я не против. Я за то, чтобы ты стала взрослой. Тебе девятнадцать лет, Света. Пора думать о будущем.
Марина Александровна молча пошла в гостиную. Начала складывать вещи в чемоданы. Света рыдала, но тоже собиралась.
Через два дня их увозил Николай. На вокзале Марина Александровна обняла Гошу:
— Ну что ж, сынок. Значит, жена тебе дороже.
— Мам, не надо так. Я помогу деньгами. Буду звонить. Но жить вместе мы не можем.
Алина стояла в стороне. Света демонстративно отвернулась, когда она попыталась подойти.
Поезд уехал. Гоша и Алина вернулись домой. Квартира казалась огромной и пустой. Они молча убирали оставшиеся вещи — косметичку Светы, старый платок свекрови.
Вечером сидели на кухне. Долго молчали.
— Прости, — наконец сказал Гоша. — Правда прости. Я не понимал, как тебе тяжело.
— Понимал, — Алина посмотрела на него. — Просто не хотел признавать.
— Мама обидится?
— Обидится. Надолго, наверное.
— А мы… мы справимся?
Алина взяла его руку:
— Справимся. Теперь мы снова вдвоем.
***
Прошел месяц. Алина получила повышение, зарплата выросла. Гоша повел ее в ресторан — отмечать. За ужином она сказала:
— Я посчитала. Если откладывать по тридцать тысяч в месяц, через три года сможем взять ипотеку.
— Свою квартиру, — Гоша улыбнулся. — Где никто не будет в шесть утра греметь.
Зазвонил телефон. “Мама” на экране. Гоша посмотрел, нажал кнопку отклонить.
— Перезвоню завтра, — сказал он.
Алина удивленно подняла брови.
— Что? — Гоша пожал плечами. — Сегодня наш вечер. Только наш.
Они смеялись. Впервые за долгое время — легко и свободно.
На следующий день, выходя из квартиры, Алина столкнулась с соседкой Ириной Павловной.
— А что, родственники уехали? — поинтересовалась та. — Больше не слышу вас по утрам.
— Уехали, — Алина улыбнулась. — Насовсем.
— Ну и правильно. Молодым жить надо. А то намучаетесь еще со свекровями этими.
Алина зашла в квартиру. Тишина. Только тиканье часов на стене. Их с Гошей вещи на своих местах. Порядок. Их порядок.
Она села на диван в гостиной, где еще недавно спали свекровь с золовкой, и выдохнула. Выстояли. Значит, дальше тоже справятся.
Вечером Гоша позвонил маме. Разговор был короткий, натянутый. Марина Александровна нашла работу — уборщицей в больнице. Света устроилась продавцом в магазин одежды. Обе обижались, но уже меньше.
— Может, на праздники приедут, — сказал Гоша, повесив трубку.
— Приедут, — согласилась Алина. — В гости. На несколько дней. А потом уедут обратно.
Гоша обнял ее:
— Ты самая терпеливая женщина на свете.
— Не самая. Просто люблю тебя. И хочу, чтобы у нас была нормальная семья.
— Будет, — он поцеловал ее в макушку. — Обещаю.
И они действительно справились. Через три года купили однокомнатную квартиру. Свою. Где никто не гремел кастрюлями в шесть утра. Где ванная всегда была свободна. Где они могли жить так, как хотели.
Марина Александровна приезжала раз в полгода. Гостила неделю. И уезжала обратно. Обиды постепенно забылись. Отношения наладились — но на расстоянии.
А Алина научилась главному — защищать свою семью. Даже от тех, кто любит слишком сильно и неправильно.