В просторном кабинете нотариальной конторы царила напряжённая атмосфера. За массивным столом из тёмного дерева сидел пожилой мужчина в строгом костюме, его седые волосы были аккуратно уложены, а очки в тонкой оправе поблескивали в свете настольной лампы. Перед ним, нервно сжимая в руках поношенную сумочку, сидела молодая женщина. Её лицо, обычно такое решительное и уверенное, сейчас выражало смесь растерянности и боли.
– Татьяна Николаевна, – начал нотариус, аккуратно раскладывая документы перед собой, его голос звучал размеренно и спокойно, – поскольку ваши родители не оставили завещания, вы являетесь единственной наследницей. Сейчас я перечислю, что вам достанется.
Девушка глубоко вздохнула, её плечи дрогнули, словно она готовилась к прыжку в неизвестность. Её тонкие пальцы нервно теребили ремешок сумки, да в целом её поза была очень напряженной.
– Слушаю вас, – тихо произнесла Таня, стараясь сохранить самообладание, хотя в голосе слышалась дрожь.
Нотариус прокашлялся и продолжил:
– Наследственная масса включает в себя денежные средства на счетах в размере около десяти миллионов рублей, а также недвижимость в виде квартиры и небольшого загородного дома.
Татьяна закрыла лицо руками и разрыдалась. Её плечи содрогались от беззвучных рыданий, а слёзы капали на документы, разложенные на столе.
– Почему вы плачете? – осторожно спросил нотариус, удивлённый такой реакцией. Обычно, когда он сообщал о внушительной сумме в качестве наследства, сидящий напротив человек радовался. Или злился, что деньги достались не ему.
– Если у них было столько денег, почему они ни разу мне не помогли? – подняла заплаканное лицо Татьяна. В её голосе звучала такая боль, что даже видавший виды юрист почувствовал укол сочувствия.
Таня с самого детства знала, что после совершеннолетия не сможет претендовать на денежную помощь от родителей. Мать не уставала ей об этом напоминать, заявляя, что мечтает, чтобы этот момент настал так можно скорее. Дочь для них была не любимым ребенком, вынужденным шагом. Давили родственники, давило общественное мнение, да и положено детей после брака заводить… Ну они и завели. Обеспечивали базовые потребности, школу выбрали хорошую, но… это была школа-интернат, в которой девочка проводила большую часть года. На каникулы же её отправляли в какой-нибудь лагерь. С глаз долой, как говориться…
Тринадцатое мая стало для девушки черной датой. Вместо праздника по поводу совершеннолетия, её ждали собранные чемоданы у порога. Мать с отцом равнодушно заявили, что свой долг перед ней выполнили и далее она сама вольна распоряжаться своей жизнью.
Тане было тяжело. Очень тяжело! В результате она рано выскочила замуж, её супругом стал простой работяга, живущий с матерью. И когда девушка уже думала, что её жизнь начала потихоньку налаживаться, случилась та злополучная авария… Девушка вновь осталась на улице, свекровь не собиралась терпеть её в своем доме, ровно, как и своего полугодовалого внука. Плевать она на них хотела…
А сейчас, услышав сумму, что лежала на счетах родителей, девушка вспоминала события последних лет. Как она, молодая мать-одиночка, потерявшая супруга в аварии, тащила на себе всю семью. Как ей приходилось ютиться в крошечной квартирке с обшарпанными стенами, где едва хватало места для неё и сына! Как она работала официанткой по вечерам в шумном ресторане, где запахи еды смешивались с сигаретным дымом, а днём трудилась в магазине продавцом, стоя за прилавком с утра до вечера. Как ей пришлось отправить сына в ясли, едва ему исполнился год, просто потому, что с ним некому было сидеть!
Сколько раз Таня приходила к родителям и буквально умоляла их о помощи! Вот только постоянно получала отказ, аргументированный, что она уже выросла и сама отвечает за свою жизнь и семью!
Она вспомнила тот день, когда маленький Дима заболел. Высокая температура, неотложная помощь, дорогие лекарства. Тогда она впервые позвонила родителям.
– Мам, пап, Диме срочно нужны антибиотики, а у меня нет денег на них! Мой мальчик страдает, а я не могу ничем ему помочь… – её голос дрожал от беспокойства. – Пожалуйста, одолжите мне немного! Я отдам сразу, как получу зарплату!
– Таня, у нас свои планы, – холодно ответил отец, его голос звучал отстранённо, будто он разговаривал не с дочерью, а какой-то попрошайкой с вокзала. – Мы не можем постоянно помогать тебе! Ты взрослая, сама свои проблемы решай.
Через пару лет ей снова пришлось обратиться за помощью, когда сын сломал руку, играя во дворе, и потребовалась операция.
– Мама, я не могу взять больничный, мне пригрозили увольнением! — плакала Татьяна в трубку, её голос срывался от отчаяния. – Но и Диму оставить одного не могу… Помоги мне нанять няню! Я всё верну!
– Доченька, мы уже говорили об этом, – вздохнула мать девушки, но в её голосе не было ни капли сочувствия. – У нас нет лишних денег.
Татьяна вспоминала, как стояла в очередях в детские поликлиники, держа на руках плачущего ребёнка. Как покупала сыну одежду на распродажах в захудалых магазинах, где вещи были довольно поношенными. Как готовила из самых дешёвых продуктов, стоя у старенькой плиты, которая постоянно подводила. Как люди шептались за спиной, когда она оставляла вечером сына у доброй старушки-соседки…
Зато её родители всегда жили на широкую ногу. Дорогие рестораны с изысканными блюдами, роскошные путешествия в экзотические страны, брендовые вещи, которые она могла видеть только в витринах магазинов. Но для дочери у них никогда не находилось ни слова поддержки, ни рубля помощи. Они предпочитали тратить деньги на себя, не задумываясь о том, как живёт их единственный ребенок.
Когда Диме исполнилось семь лет и нужны были деньги на подготовку к школе, девушка в последний раз обратилась к родителям за помощью.
– Мам, может, одолжите немного? – с надеждой спросила Татьяна. Она практически умоляла, надеясь на сострадание. Девушка не хотела, чтобы её сына дразнили в школе за старые вещи.
– Таня, мы не можем, – отрезала мать, её голос был твёрд и непреклонен. – У нас запланирован отпуск и ремонт.
Теперь, сидя в кабинете нотариуса, она не могла понять, почему родители так поступали. Почему не помогли дочери, которая одна тянула на себе семью? Ведь у них были на это средства!
– Они всегда были такими, – прошептала Таня, словно разговаривая сама с собой. – Тратили на себя, а я должна была справляться сама. Но я никогда не думала, что у них есть такие деньги…
Мужчина молчал, понимая, что сейчас любые слова будут неуместны. Он видел перед собой женщину, которая только что узнала горькую правду о своих родителях. Правду, которая перевернула её представление о них.
Татьяна думала о том, как могла бы сложиться её жизнь, если бы родители поделились с ней своими сбережениями раньше. Может быть, она смогла бы дать сыну больше. Может быть, не пришлось бы работать без сна и отдыха, жертвуя своим здоровьем ради куска хлеба.
Внезапно она почувствовала злость. Злость на родителей за их эгоизм, за их равнодушие, за их неспособность увидеть, как тяжело живётся их дочери. Но вместе с тем в её сердце жила и печаль – печаль от осознания того, что теперь уже ничего не исправить.
Нотариус молча протянул ей документы. Татьяна механически подписала их, всё ещё будучи погруженной в свои мысли. Когда девушка выходила из кабинета, её шаги были неуверенными, словно земля уходила из-под ног.
На улице Таня остановилась, глубоко вдохнула свежий воздух и посмотрела на небо. Осенний ветер трепал её волосы, а листья кружились в причудливом танце вокруг. Город жил своей жизнью: где-то вдалеке слышался смех детей, возвращающихся из школы, гудели машины, реклама светилась яркими пятнами…
Девушка медленно брела по улице, погруженная в свои мысли. Фонари зажигались один за другим, отбрасывая длинные тени на мокрый асфальт. В витринах магазинов отражалась её одинокая фигура и спешащие мимо люди, для которых этот вечер был совершенно обычным.
Таня зашла в небольшой сквер, села на скамейку, заваленную опавшими листьями, и достала телефон. На экране высветилось несколько пропущенных звонков от Димы.
– Мам, ты где? – раздался в трубке взволнованный голос сына, в котором слышались нотки облегчения.
– Я в сквере недалеко от дома, – тихо ответила она, глядя на падающие листья. – Скоро буду.
– У нас тут хлеб закончился, и молоко. Я хотел в магазин сходить, но уже темно.
Сердце Татьяны сжалось от боли. Её мальчик, который в свои восемь лет уже умел заботиться о себе, был вынужден думать о таких вещах как походы в магазин! Почему жизнь так несправедлива…
Вернувшись домой, она застала Диму за уроками. Он сидел за столом, освещённый тусклой лампой, и старательно выводил буквы в тетради, сосредоточенно нахмурив брови. На столе лежали потрёпанные учебники, рядом с ними старая мягкая игрушка котика, с которой мальчик не расставался с рождения.
– Мам, ты чего такая? – спросил сын, подняв на неё свои большие карие глаза, в которых читалась искренняя забота и волнение. – Ты плохо себя чувствуешь? Хочешь, я тебе чай сделаю?
– Всё хорошо, малыш, – улыбнулась Таня, пытаясь скрыть слёзы, и присела рядом, проведя рукой по его взъерошенным волосам. – Просто устала. Я чай я сама сделаю, нам обоим.
Татьяна решила изменить свою жизнь. Она открыла счёт в банке, перевела туда наследство и начала постепенно разбираться с финансами. Но главное – она наконец-то могла дать сыну всё, чего он был достоин.
– Дим, у меня для тебя сюрприз, – сказала она однажды вечером, наблюдая, как сын с аппетитом ест свою любимые пельмешки (которые от раньше видел довольно редко).
– Какой? – глаза мальчика загорелись любопытством, а на лице появилась широкая улыбка.
– Мы переезжаем в новую квартиру, и ты пойдёшь в новую школу, – её голос дрожал от волнения. Как сын воспримет эту новость?
– Правда? – Дима подпрыгнул от восторга, едва не перевернув тарелку. – А квартира большая? А у меня будет своя комната? А…
– Ешь, потом всё расскажу.
В квартире родителей девушка жить не захотела и выставила её на продажу. К счастью, покупатели нашлись очень быстро, и, добавив еще кое-какую сумму со счета, Таня приобрела своё собственное жильё.
Новая квартира оказалась просторной и светлой. Высокие потолки, большие окна, через которые лился солнечный свет, современная мебель создавали ощущение уюта и комфорта. Татьяна записала Диму в очень хорошую школу, наняла репетиторов, купила ему кучу новой одежды и все необходимые гаджеты.
Однажды, разбирая старые вещи родителей, которые забрала из их квартиры, девушка нашла дневник матери. Страницы были заполнены записями о дорогих покупках, путешествиях, светских раутах. И нигде ни слова о дочери.
– Может, они просто не умели по-другому? – подумала Татьяна, но тут же отвергла эту мысль. Всё они умел, просто она была лишней в их жизни.
Время шло. Дима рос, радовал маму успехами в школе, находил новых друзей. А Татьяна постепенно училась заново жить – теперь уже без груза прошлых обид.
– Мам, ты самая лучшая, – сказал однажды Дима, обнимая её, маленькие руки крепко обхватили девушку талию.
Эти слова согрели её сердце больше, чем любое богатство.
Но иногда, по ночам, когда город за окном затихал, она всё ещё просыпалась от собственных слёз. Слёз о потерянном времени, о несбывшихся надеждах.
Теперь у неё было всё, о чём можно мечтать. Но пустота в душе так и не заполнялась деньгами. И она понимала, что настоящее богатство – это не цифры на банковском счёте, а возможность быть рядом с теми, кого любишь.
Каждое утро она просыпалась с мыслью о том, как много у неё теперь возможностей сделать жизнь сына лучше. И пусть прошлое нельзя изменить, но будущее находится в её руках.
– Мам, я тебя люблю, – каждый вечер говорил мальчик, целуя её перед сном.
– И я тебя, мой дорогой, – неизменно отвечала Татьяна, чувствуя, как тепло разливается в её сердце. Она обнимала сына, вдыхая запах его волос, и в эти моменты все её тревоги отступали…