Светлана замерла. Обернулась. Аня сидела с непроницаемым лицом, жевала омлет и смотрела на невестку холодным взглядом.
— Что? — тихо переспросила Светлана.
— Я сказала: мы еду пересчитали. Не трогай продукты без разрешения.
— Это моя еда. В моём холодильнике.
Нина Ивановна вытерла рот салфеткой и посмотрела на невестку.
— Света, ты не понимаешь. Теперь мы живём вместе. Всё общее. И надо следить, чтобы еды хватало на всех. Поэтому мы решили контролировать расход.
— Контролировать?
— Ну да. А то ты готовишь непонятно что, продукты переводишь. Вот мы и навели порядок.
Светлана стояла молча. Не верила в происходящее. Чужие люди сидели на её кухне и запрещали брать еду.
В дверях появился Андрей. Растрёпанный, в домашних штанах и футболке. Зевнул, сел за стол.
— Доброе утро, — пробормотал муж.
Нина Ивановна улыбнулась и подвинула сыну тарелку с омлетом.
— Ешь, сынок. Я тебе приготовила.
Андрей взял вилку и начал есть. Светлана смотрела на мужа и ждала. Ждала, что скажет хоть слово. Спросит, почему жена стоит у холодильника и не завтракает.
Но Андрей молчал. Жевал омлет и смотрел в телефон.
— Андрей, — позвала Светлана.
Муж поднял глаза.
— А?
— Твоя сестра сказала, что я не могу брать еду без разрешения.
Андрей посмотрел на Аню, потом на жену. Усмехнулся.
— Ну и правильно. Раз мама и сестра теперь с нами, ты не одна хозяйка. Хочешь есть — спроси разрешения.
Тишина. Светлана стояла и смотрела на мужа. Слова не укладывались в голове. Спроси разрешения. В собственном доме. На своей кухне.
Нина Ивановна кивнула.
— Вот видишь, Света. Андрей понимает. Нужен порядок. Ты не против?
Светлана молчала. Смотрела на них всех троих. На мужа, который спокойно доедал омлет. На свекровь, которая довольно улыбалась. На золовку, которая наливала себе ещё чаю.
Потом развернулась и вышла из кухни. Поднялась наверх. Зашла в спальню. Закрыла дверь.
Несколько секунд стояла неподвижно. Потом подошла к шкафу. Достала сумку. Начала складывать вещи.
Документы. Паспорт, свидетельство о собственности на дом, свидетельство о браке. Деньги. Телефон. Зарядка. Одежда на пару дней.
Светлана собирала быстро, не думая. Руки двигались сами. Голова была пустой. Только одна мысль билась в висках: достаточно.
Когда сумка была готова, Светлана спустилась вниз. Прошла мимо кухни, не оборачиваясь. Вышла на крыльцо. Холодный осенний воздух ударил в лицо. Светлана вдохнула глубоко. Потом достала телефон и набрала номер подруги.
— Катя? Это я. Можно к тебе приехать? На пару часов.
— Конечно. Что-то случилось?
— Потом расскажу. Жди.
Светлана отключила телефон. Посмотрела на дом. Потом села в машину и уехала.
У Кати Светлана провела два часа. Рассказала всё. Катя слушала молча, только качала головой.
— Света, ты серьёзно? Тебе запретили брать еду?
— Да.
— В твоём доме?
— В моём.
— И муж поддержал?
— Да.
Катя встала, прошлась по комнате.
— Света, ты понимаешь, что это не нормально?
— Понимаю.
— И что ты будешь делать?
Светлана помолчала. Потом сказала:
— Выгоню их.
— Как?
— Не знаю. Но выгоню.
Катя села рядом, обняла подругу.
— Если нужна помощь, скажи.
— Скажу.
Через час Светлана вернулась домой. Машину оставила у ворот. Зашла в дом. На кухне по-прежнему сидели Нина Ивановна и Аня. Андрей ушёл на работу.
Светлана прошла мимо, не говоря ни слова. Поднялась в комнату на втором этаже, где жили свекровь и золовка. Открыла шкаф. Достала их вещи. Сумки, одежду, обувь. Всё, что принадлежало Нине Ивановне и Ане.
Таскала вниз. Снова и снова. Выносила на крыльцо. Складывала у ворот.
Нина Ивановна услышала шум. Поднялась наверх. Увидела невестку, которая выносила очередную сумку.
— Света! Что ты делаешь?!
Светлана молча прошла мимо. Спустилась с сумкой вниз. Положила у ворот.
Нина Ивановна бежала следом.
— Ты с ума сошла?! Верни всё на место!
Светлана вернулась в дом. Поднялась снова. Взяла следующую коробку.
Аня тоже прибежала. Схватила невестку за руку.
— Ты что творишь?! Это наши вещи!
Светлана высвободила руку. Холодно посмотрела на золовку.
— Знаю. Поэтому выношу.
— Но мы же договорились! Мы живём здесь!
— Нет. Больше не живёте.
Нина Ивановна схватилась за сердце.
— Света, ты не можешь нас выгнать! Мы семья!
— Вы не моя семья.
— Но Андрей!
— Андрей пусть решает сам. А я решила за себя. Вы уезжаете.
— Это наглость! Ты не имеешь права!
— Имею. Это мой дом. Достался мне от отца. Записан на моё имя. И я решаю, кто тут живёт.
Нина Ивановна побледнела.
— Но… Но ты жена Андрея! Значит, дом общий!
— Нет. Получен по наследству. Юридически он только мой. И посторонние тут жить не будут.
— Посторонние?! Мы мать и сестра твоего мужа!
— И что? Я вам ничего не должна.
Аня попыталась вырвать свидетельство из рук Светланы, но та отстранилась.
— Не трогай. Это мой документ.
— Андрей узнает! Он тебе этого не простит!
— Пусть узнает.
Светлана продолжила выносить вещи. Нина Ивановна и Аня кричали, пытались остановить, угрожали. Но Светлана молчала. Работала молча, методично. Вынесла всё. Абсолютно всё.
Когда последняя коробка оказалась у ворот, Светлана вернулась в дом. Закрыла дверь изнутри. Повернула ключ. Прислонилась спиной к двери.
Нина Ивановна колотила в дверь.
— Света! Открой немедленно! Слышишь меня?!
Светлана не отвечала. Достала телефон. Позвонила мужу.
Андрей ответил не сразу.
— Алло?
— Забери свою мать и сестру. Их вещи у ворот.
— Что?! Света, ты о чём?
— Я выгнала их. Приезжай и забери.
— Ты с ума сошла?! Куда ты их выгнала?!
— Из моего дома.
— Это наш дом!
— Нет. Мой. У меня есть свидетельство о собственности. Хочешь, покажу.
— Света, ты не можешь так поступить!
— Могу. И поступила. Приезжай. Или вызови им такси.
Светлана отключила телефон. Прошла в гостиную. Села на диван. Смотрела в окно.
Нина Ивановна и Аня стояли у ворот. Кричали что-то. Потом достали телефоны. Звонили.
Через полчаса приехал Андрей. Выскочил из машины. Подбежал к матери и сестре. Потом подошёл к двери. Позвонил.
Светлана открыла. Стояла на пороге и смотрела на мужа.
— Ты что творишь? — прорычал Андрей.
— То, что должна была давно.
— Ты выгнала мою мать!
— Да.
— Как ты смеешь?!
— Легко. Это мой дом. И в нём будут жить только те, кого я пущу.
— Твой дом?! Света, мы женаты! Это наше жильё!
Светлана достала свидетельство. Протянула мужу.
— Читай. Дом куплен моим отцом. Оформлен на меня. До брака. Значит, совместно нажитым имуществом не является. Это моя собственность. И только моя.
Андрей схватил документ. Прочитал. Побледнел.
— Но… Я тут живу! Я тут всё чинил!
— Чинил. Спасибо. Но это не делает тебя собственником.
— Я твой муж!
— Пока ещё. Но если хочешь остаться мужем, забери свою родню и больше никогда не приводи их сюда.
— Ты ставишь мне условия?!
— Да.
Андрей стоял и смотрел на жену. Лицо красное, кулаки сжаты.
— Значит, я должен выбирать между тобой и матерью?
— Нет. Ты можешь жить с матерью. Только не здесь.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
Андрей развернулся. Подошёл к матери. Поговорил с ней. Нина Ивановна что-то кричала, размахивала руками. Потом Андрей вернулся.
— Хорошо. Я заберу маму и Аню. Но ты об этом пожалеешь.
— Может быть.
— Ты останешься одна.
— Лучше одна, чем с теми, кто не уважает.
Андрей хотел что-то сказать, но промолчал. Пошёл к машине. Начал загружать вещи Нины Ивановны и Ани. Женщины садились в машину, кидая на Светлану злые взгляды.
Когда всё было загружено, Андрей сел за руль. Опустил стекло. Посмотрел на жену.
— Я вернусь за своими вещами.
— Хорошо. Только предупреди заранее.
Муж завёл машину и уехал. Светлана стояла у ворот и смотрела вслед. Потом развернулась и вошла в дом.
Тишина. Впервые за долгое время — тишина.
Светлана прошла на кухню. Открыла холодильник. Достала яйца. Разбила их на сковороду. Пожарила себе омлет. Села за стол. Поела спокойно, не оглядываясь, не прислушиваясь.
После завтрака убрала посуду. Поднялась наверх. Зашла в комнату, где жили Нина Ивановна и Аня. Пустая. Светлана открыла окно. Впустила свежий воздух.
Вечером Андрей прислал сообщение. Писал, что заберёт вещи завтра. Светлана ответила коротко: хорошо.
На следующий день муж приехал. Молча собрал свою одежду, документы, инструменты. Светлана не мешала. Стояла в стороне и смотрела.
Когда Андрей закончил, остановился у двери.
— Ты правда хочешь, чтобы я уехал?
— Я хочу, чтобы ты уважал меня и мой дом.
— Я уважал.
— Нет. Ты позволял матери и сестре вести себя как хозяйкам. Ты сказал, что я должна просить разрешения, чтобы поесть. В моём доме.
Андрей опустил глаза.
— Я не думал, что ты так отреагируешь.
— А как я должна была отреагировать?
— Ну… Потерпеть.
— Я терпела. Три недели терпела. Но у всего есть предел.
Андрей вздохнул.
— Значит, всё?
— Не знаю. Решай сам. Если хочешь вернуться — возвращайся. Но без матери и сестры. И с уважением ко мне.
— А если я не могу?
— Тогда не возвращайся.
Андрей кивнул. Взял сумки и вышел. Светлана закрыла за ним дверь.
Первую ночь спала плохо. Ворочалась, думала, правильно ли поступила. Но под утро успокоилась. Да, правильно.
Через неделю Андрей позвонил. Спросил, можно ли приехать поговорить. Светлана разрешила.
Муж пришёл один. Сел за стол. Смотрел в пол.
— Я думал. Много думал.
— И?
— Ты была права. Мама и Аня перегнули. Я не должен был позволять им так себя вести.
Светлана молчала.
— Но я не знаю, смогу ли выбрать между тобой и ими.
— Не надо выбирать между нами. Надо просто уважать границы.
— Какие границы?
— Твоя мать и сестра — твоя семья. Но этот дом — мой. И я не обязана с ними жить. Ты можешь их видеть, помогать им, общаться. Но не здесь. Не в моём доме. И не за мой счёт.
Андрей кивнул.
— Понял.
— Если согласен — возвращайся. Если нет — живи с ними.
Муж помолчал. Потом тихо сказал:
— Я вернусь. Попробую.
— Хорошо.
Андрей вернулся через два дня. Привёз вещи. Разложил по местам. Нина Ивановна звонила каждый день, требовала объяснений, плакала, обвиняла. Но Андрей держался. Говорил матери, что решение принято.
Светлана больше не пускала в дом ни свекровь, ни золовку. Встречи проходили на нейтральной территории, если муж хотел видеть родню. Дом оставался только их.
Прошло несколько месяцев. Андрей привык к новым правилам. Перестал давить, перестал требовать. Понял, что жена не обязана быть удобной для его семьи.
Светлана тоже изменилась. Стала жёстче. Перестала молчать, когда было неудобно. Научилась говорить нет. И поняла главное: уважение начинается с того, что человек защищает свои границы. Даже если это неудобно другим.
Однажды вечером Светлана вышла во двор. Подошла к старой яблоне, которую посадил отец. Положила руку на ствол. Улыбнулась.
— Спасибо, пап. За дом. За то, что научил не сдаваться.
Яблоня шелестела листьями на ветру. Светлана стояла и смотрела на небо. Дом снова был её. И это было правильно.
