Нина Петровна провела в больнице три дня. Врачи стабилизировали её состояние и отправили домой с чётким предписанием — покой, диета, регулярный приём лекарств. Максим взял отпуск, чтобы ухаживать за матерью, но уже на второй день понял, насколько это тяжело.
Нина Петровна капризничала хуже ребёнка. Еда была то слишком солёной, то пресной. Лекарства она принимать отказывалась, требовала, чтобы их растворяли в соке. Постельное бельё нужно было менять ежедневно, причём только определённым образом сложенное.
— Мама, может, всё-таки наймём сиделку? — предложил измученный Максим.
— НИ ЗА ЧТО! — возмутилась Нина Петровна. — Чужие люди в моём доме? Где твоя жена? Пусть вернётся и выполняет свои обязанности!
— Вероника не вернётся, мама. Мы с ней… расстались.
— КАК расстались? — Нина Петровна схватилась за сердце. — Ты развёлся?
— Пока нет, но она подала документы.
— Неблагодарная! После всего, что наша семья для неё сделала!
Максим промолчал. Что именно они сделали для Вероники? Приняли её деньги на ремонт? Позволили ухаживать за капризной свекровью?
Алина появилась только на пятый день. Вошла, осмотрела квартиру и поморщилась.
— Максим, здесь бардак. Почему не убрано?
— Я занят мамой, — огрызнулся брат. — Может, поможешь?
— У меня встреча с инвестором через два часа. Я просто заскочила проведать.
— ЗАСКОЧИЛА? — Максим вскочил. — Мама больна, а ты заскочила? Я пятый день не сплю, готовлю, убираю, лекарства даю!
— Не кричи, — Алина отмахнулась. — Наймите сиделку.
— Мама не хочет чужих!
— Тогда пусть Вероника вернётся.
— ОНА НЕ ВЕРНЁТСЯ! — заорал Максим. — И знаешь что? Она права! Мы сели ей на шею, а теперь удивляемся, что она взбунтовалась!
В комнату вошла Нина Петровна, опираясь на палочку.
— Что за крики? Алиночка, доченька, ты приехала!
— Да, мама. Но мне пора. Дела.
— Как пора? — губы старушки задрожали. — Ты только приехала…
— Мама, у меня бизнес. Я перевела деньги Максиму на твои лекарства.
— Деньги… — Нина Петровна опустилась на стул. — Вероника тоже давала деньги. Но она ещё и готовила, убирала, со мной разговаривала…
— Вероника делала то, что должна делать жена, — отрезала Алина.
— А что должна делать ДОЧЬ? — неожиданно спросил Максим.
Алина посмотрела на него с удивлением.
— Я помогаю финансово.
— А душевно? А физически? — Максим встал между сестрой и дверью. — Знаешь, сколько раз Вероника просила тебя приехать? Хотя бы на выходные? Ты всегда была занята!
— У меня бизнес!
— А у Вероники тридцать учеников! Концерты! Но она находила время!
— Хватит орать! — вмешалась Нина Петровна. — Алина, поезжай по своим делам. Максим справится.
Алина быстро поцеловала мать в щёку и выскочила за дверь.
***
Прошёл ещё месяц. Максим похудел на десять килограммов, его торговая фирма терпела убытки из-за его постоянного отсутствия. Нина Петровна становилась всё капризнее. Она требовала внимания двадцать четыре часа в сутки, жаловалась на одиночество, упрекала сына в неблагодарности.
Однажды вечером Максим сидел на кухне, уставившись в пустоту. Телефон завибрировал — сообщение от Алины: «Уезжаю в Европу. Новый проект. Буду через три месяца».
Он перечитал сообщение несколько раз. Сестра бросала его одного с больной матерью. Опять.
В дверь позвонили. На пороге стояла Вероника — цветущая, в новом платье, с модной стрижкой.
— Привет, Максим. Пришла забрать свои вещи.
— Вероника… — он отступил, пропуская её. — Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо. Отдых пошёл на пользу.
Она прошла в спальню и начала собирать свои вещи. Максим стоял в дверях, наблюдая за ней.
— Вероника, может, поговорим?
— О чём? — она не оборачиваясь складывала одежду в сумку.
— О нас. О том, что произошло.
Вероника повернулась к нему.
— Максим, всё уже сказано. Я устала быть удобной. Устала от унижений твоей матери, от твоего равнодушия, от эгоизма твоей сестры.
— Я понял свои ошибки…
— ПОЗДНО! — Вероника застегнула сумку. — Я поняла за этот месяц? Что жизнь прекрасна, когда тебя не используют. Когда твою доброту ценят, а не эксплуатируют.
— Кто это Вероника? — в комнату вошла Нина Петровна. — А, это ты. Явилась наконец.
— Здравствуйте, Нина Петровна. Я пришла за вещами.
— За вещами? — старушка нахмурилась. — А как же твои обязанности? Кто будет за мной ухаживать?
— Ваш сын и дочь, — спокойно ответила Вероника.
— Алина уехала! В Европу! На три месяца! — Нина Петровна всплеснула руками.
Вероника удивлённо посмотрела на Максима.
— Правда? И ты остался один?
Максим кивнул.
— Что ж, — Вероника взяла сумку. — Теперь вы понимаете, каково мне было. Только я терпела это три месяца, а вы сдались через месяц.
— Вероника, прошу, помоги! — Максим преградил ей путь. — Хотя бы научи, как справляться.
— НАУЧИТЬ? — Вероника расхохоталась. — Я три месяца УМОЛЯЛА вас помочь мне! Что я слышала в ответ? «Не преувеличивай», «Ты драматизируешь», «Это твой долг». А теперь вы хотите, чтобы я вас учила?
— Неблагодарная девчонка! — завопила Нина Петровна. — После всего, что мой сын для тебя сделал!
— Что он сделал? — Вероника повернулась к свекрови. — Позволил мне тратить МОИ деньги на ВАС? Разрешил убирать ВАШ дом? Милостиво принимал МОЮ заботу как должное?
— Да как ты…
— ХВАТИТ! — Вероника топнула ногой. — Я больше не буду молчать! Вы токсичная, эгоистичная женщина! Вы вырастили двух эгоистов, которые думают только о себе! И знаете что? Вы ЗАСЛУЖИЛИ остаться одной!
Нина Петровна схватилась за сердце, но Вероника не обратила внимания.
— И не надо изображать сердечный приступ. Я видела вашу медкарту. У вас обычная гипертония, которая лечится таблетками. Всё остальное — манипуляции!
Она оттолкнула оторопевшего Максима и направилась к выходу.
— Вероника, постой! — крикнул он вслед.
Она обернулась на пороге.
— Знаешь, Максим, я благодарна тебе. Ты показал мне, что я заслуживаю лучшего. Человека, который будет ценить меня, а не использовать. Прощай.
Дверь захлопнулась. Максим остался стоять посреди прихожей, а из комнаты доносились причитания матери.
Через две недели Нина Петровна таки согласилась на сиделку — выбора не осталось. Максим был на грани нервного срыва, фирма трещала по швам. Алина из Европы прислала всего одно сообщение: «Решайте сами».
А Вероника в это время сидела в уютном ресторане напротив Андрея — нового преподавателя по классу скрипки. Он внимательно слушал её рассказ о прошедшем концерте, смеялся её шуткам и смотрел так, словно она была центром вселенной.
— Знаешь, Вероника, — сказал он, наполняя её бокал. — Я восхищаюсь твоей силой. Не каждая женщина смогла бы уйти от токсичных отношений.
— Это было непросто, — призналась она. — Но злость оказалась хорошим мотиватором. Я поняла, что имею право на счастье.
— И ты его заслуживаешь, — Андрей накрыл её руку своей.
В этот момент в ресторан вошёл Максим. Он выглядел изможденным. Увидев Веронику за столиком с другим мужчиной, он замер. Их взгляды встретились. Вероника спокойно кивнула ему и вернулась к разговору с Андреем.
Максим вышел из ресторана. На улице моросил мелкий дождик. Он достал телефон и набрал номер сестры.
— Алина, возвращайся. Мама в больнице. Сиделка уволилась. Я больше не могу.
— Максим, у меня контракт…
— МНЕ ПЛЕВАТЬ на твой контракт! — заорал он в трубку. — Это ТВОЯ мать тоже! Я разрушил свою жизнь из-за вашего эгоизма! Возвращайся НЕМЕДЛЕННО!
Он отключил телефон и побрёл под дождём. Дома его ждала пустая квартира — мать снова госпитализировали с гипертоническим кризом. Фирма была на грани банкротства. Жена подала на развод.
Максим сел на диван и обхватил голову руками. Вероника была права. Они получили то, что заслужили. Использовали её доброту, пока она не взорвалась праведной злостью. И эта злость разрушила их уютный мирок, где кто-то другой решал их проблемы.
Телефон завибрировал. Сообщение от Вероники: «Документы о разводе у твоего юриста. Квартиру делим пополам. Или выкупаешь мою долю».
Он посмотрел на сумму. Таких денег у него не было. Придётся продавать квартиру.
В больнице Нина Петровна лежала в палате и размышляла. Сиделка сбежала через три дня — не выдержала постоянных придирок. Алина отказалась возвращаться. Максим был на грани срыва. А Вероника… Вероника была права. Они все эксплуатировали её доброту, пока она не показала им ФИГУ и не ушла.
Старушка вздохнула. Гордость не позволяла признать свою неправоту, но одиночество в больничной палате заставляло думать. Может, если бы она была добрее к невестке, та бы не ушла? Может, если бы ценила её заботу, а не критиковала постоянно?
Но было поздно. Вероника начала новую жизнь, а они остались со своим эгоизмом и проблемами, которые теперь некому было решать за них.
Эпилог
Год спустя Вероника стояла в белом платье рядом с Андреем. Небольшая церемония, только близкие друзья. Никого из прошлой жизни она не пригласила.
Максим в это время сидел в съёмной однокомнатной квартире. Фирма обанкротилась, дом пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами и выплатить Веронике её долю. Нина Петровна жила в пансионате для пожилых — единственное, что они с Алиной смогли себе позволить.
Алина вернулась из Европы с пустыми руками — проект провалился. Её салон красоты закрылся из-за долгов. Она устроилась менеджером в чужой салон и еле сводила концы с концами, оплачивая пансионат для матери.
А Вероника? Вероника была счастлива. Её злость, которую они приняли за слабость, оказалась силой. Силой, которая помогла ей вырваться из токсичных отношений и построить новую жизнь. Жизнь, где её ценили, уважали и любили.
История закончилась так, как и должна была. Те, кто использовал чужую доброту, остались ни с чем. А та, кто нашла в себе силы сказать «НЕТ» и показать ФИГУ манипуляторам, обрела счастье.
