Фёдор похолодел.
— Что? Как уволен?
— По сокращению. Кризис, понимаешь. Оптимизация.
— Но… почему я?
— Потому что ты наименее эффективный менеджер. Цифры не врут.
— Борис Петрович, у меня семья…
— У всех семьи. Извини, Фёдор. Решение принято.
— Но…
— Всё. Можешь идти. Отработаешь до конца месяца, получишь расчёт.
Фёдор вышел из кабинета на ватных ногах. Уволен. УВОЛЕН!
Он вернулся в свой кабинет, сел. Перед глазами всё плыло.
Телефон зазвонил. Номер незнакомый.
— Алло?
— Фёдор Николаевич? — женский голос.
— Да.
— Это из банка «Кредит-Финанс». По поводу вашей задолженности.
— Какой задолженности?
— У вас просрочка по кредиту. Три месяца.
Фёдор вспомнил. Он брал кредит на машину. Подержанную, но всё же иномарку. Чтобы не ездить на метро. Чтобы быть как все нормальные мужики.
— Я заплачу…
— Когда?
— Скоро.
— Фёдор Николаевич, если в течение недели платёж не поступит, мы будем вынуждены обратиться в суд.
— Не надо в суд! Я заплачу!
— Ждём в течение недели.
Трубку повесили.
Фёдор сидел, уставившись в монитор. Работы нет. Долги растут. А дома…
Дома его ждёт квартира жены. ЕЁ квартира. В которой он — никто.
Вечером Фёдор пришёл домой поздно. Татьяна сидела на кухне, пила чай.
— Ужинать будешь?
— Буду.
Она встала, достала из холодильника котлеты, разогрела.
— Как день прошёл? — спросила, ставя перед ним тарелку.
— Нормально.
Фёдор ел молча. Татьяна смотрела на него.
— Ты какой-то странный.
— Всё в порядке.
— Фёдор, насчёт вчерашнего…
— ЗАБУДЬ! — он резко поднялся. — Забудь, слышишь? Мне надоело!
— Что надоело?
— ВСЁ! Эти разговоры, упрёки, унижения!
— Я тебя не унижаю.
— Унижаешь! Каждый день! Своей квартирой!
— Опять…
— ДА, опять! И буду говорить, пока не поймёшь!
Татьяна встала.
— Фёдор, может, нам стоит… пожить отдельно? Какое-то время?
Он остолбенел.
— Что?
— Подумать. Разобраться в чувствах.
— Ты ВЫГОНЯЕШЬ меня?
— Я предлагаю паузу.
— ПАУЗУ? — Фёдор рассмеялся. — Конечно! Выгнать мужа из СВОЕЙ квартиры! Как удобно!
— Я не выгоняю. Просто…
— УБИРАЙСЯ! — он вдруг заорал. — Убирайся со своими предложениями!
Фёдор выскочил из кухни. Татьяна слышала, как хлопнула дверь спальни.
Она села, обхватила голову руками. Мама права. Это не жизнь. Это АД.
Ночью Фёдор не спал. Лежал, смотрел в потолок.
Работы нет. Денег нет. Долги душат. А жена… жена хочет выгнать.
Куда ему идти? К матери в однушку? В съёмную квартиру, которую не на что снимать?
Он встал, вышел на кухню. Татьяна спала.
Фёдор открыл ящик, где она хранила документы. Вот она — папка с документами на квартиру. Свидетельство о собственности. На имя Татьяны Сергеевны Громовой (в девичестве — Петровой).
Трёхкомнатная квартира. Семьдесят восемь квадратных метров. Хороший район. Рыночная стоимость — миллионов восемь, не меньше.
Восемь миллионов. А у него — долг в триста тысяч по кредиту. И никакой работы.
Несправедливо. ЧУДОВИЩНО несправедливо!
Он мог бы продать эту квартиру, купить две однушки. Одну — себе, другую — сдавать. Жить на ренту.
Но квартира не его. ЕЁ.
Фёдор сжал кулаки. Что-то нужно делать. Что-то радикальное.
Утром он проснулся с готовым планом.
— Таня, — он сел на кровати, где она ещё лежала. — Прости меня.
Она открыла глаза.
— За что?
— За всё. За крики, за истерики. Я был неправ.
Татьяна села.
— Правда?
— Правда. Я подумал… ты права. Квартира твоя. Я не имею на неё прав.
— Фёдор…
— НЕТ, дай сказать. Я вёл себя как последний подонок. Прости.
Она смотрела на него недоверчиво.
— Что случилось?
— Ничего. Просто… осознал. Я люблю тебя. И не хочу терять из-за дурацкой гордости.
Татьяна помолчала.
— Ладно. Давай забудем.
— Спасибо, — он поцеловал её руку. — Ты у меня золотая.
Весь день Фёдор был идеальным мужем. Помог с уборкой, сходил в магазин, приготовил ужин.
Татьяна удивлялась, но помалкивала. Может, он действительно понял?
Вечером Фёдор открыл вино.
— За нас!
Они выпили. Потом ещё. Татьяна захмелела.
— Что-то голова кружится…
— Отдохни, — Фёдор подхватил её под руку. — Пойдём, полежишь.
Он отвёл её в спальню. Татьяна легла, закрыла глаза.
— Спи, милая.
Через час она крепко спала. Фёдор вернулся на кухню, достал документы.
У него был знакомый — Вадим. Работал в риелторском агентстве. Мутный тип, но в таких делах — незаменимый.
Фёдор набрал номер.
— Вадим? Это Фёдор. Помнишь, мы говорили… Да, насчёт документов. Сможешь сделать? Доверенность, да. На продажу. Нотариальную.
Он слушал.
— Пятьдесят тысяч? Дорого… Ладно, согласен. Завтра встретимся.
Повесил трубку. План был прост — подделать доверенность от имени Татьяны, быстро продать квартиру за полцены и исчезнуть. Четыре миллиона — более чем достаточно для новой жизни.
Утром.
Фёдор проснулся от звука передвигаемой мебели. Открыл глаза — постель рядом пуста.
На лестничной площадке перед дверью стояли два чемодана с его вещами. Сверху — пакет с бумагами и документами.
— ТАНЯ! — он ворвался в квартиру. — Что это значит?
Татьяна стояла у окна спиной к нему. Обернулась — лицо спокойное.
— Забирай вещи и уходи.
— ЗА ЧТО? Мы же вчера всё обсудили!
— Обсудили, — она достала телефон. — Послушай.
Нажала на экран. Зазвучал его собственный голос: «Вадим? Это Фёдор. Помнишь, мы говорили… Да, насчёт документов. Сможешь сделать? Доверенность, да. На продажу. Нотариальную».
Фёдор похолодел.
— Таня, я могу объяснить…
— Пятьдесят тысяч? Дорого… Ладно, согласен. Завтра встретимся. — Запись продолжалась. — Что тут объяснять?
— Я не спал, голова болела, нёс чушь…
— ТЫ ХОТЕЛ ПРОДАТЬ МОЮ КВАРТИРУ! — крикнула она первый раз за всю их ссору. — Обманул меня, напоил и планировал УКРАСТЬ!
Фёдор упал на колени.
— Прости! Я был в отчаянии! Меня уволили, долги, я не знал, что делать!
— Вставай. И УХОДИ.
— Таня, умоляю! Дай шанс! Я исправлюсь!
Она подошла к двери, распахнула её настежь.
— ВОН!
— Я же твой муж!
— БОЛЬШЕ НЕТ!
Фёдор цеплялся за косяк, но Татьяна была непреклонна. Она буквально выталкивала его на лестничную площадку.
— Таня! ТАНЕЧКА!
Дверь захлопнулась.
Через месяц.
Развод прошёл быстро. Татьяна подала заявление, приложила аудиозапись. Фёдор не возражал — понимал бесполезность.
Но хуже всего было то, что запись попала в их общий чат с друзьями. Кто-то переслал, кто-то обсудил. Теперь все знали, на что он пошёл.
Михалыч из соседнего подъезда теперь при встрече отворачивался. Коллеги бывшие тоже — Вадим, дурак, всем рассказал подробности.
Фёдор снял комнату в коммуналке. Работу нашёл — простого клерка, что перекладывает бумаги из одной стопки в другу. Зарплата — копейки, но других вариантов пока не было. Репутация испорчена.
Татьяна же…
Первую неделю после развода плакала. Всё-таки четыре года совместной жизни. Но постепенно начала замечать удивительную вещь — домой хотелось возвращаться.
Никто не кричал, не требовал, не упрекал. Тишина. Покой.
Она могла читать по вечерам, слушать классическую музыку, встречаться с подругами. Делать в квартире то, что нравилось именно ей.
Вечером, заваривая чай на кухне, Татьяна подняла глаза на портрет бабушки.
— Спасибо тебе, бабуля. Ты меня спасла. И тогда, завещав квартиру, и сейчас — дав мне силы вовремя разобраться в этом человеке.
За окном зажигались огни города. Татьяна села в любимое кресло с книгой.
Впервые за долгие месяцы она была по-настоящему счастлива.
