Через неделю они с Ильей снова приехали в дом Светланы Игоревны. Та встретила их с холодной вежливостью, пригласила пройти в гостиную.
— Вы принесли платеж? — сразу спросила она.
— Нет, — резко ответил сын. — Мы принесли ответ на твой счет.
Юлия протянула свекрови конверт. Та открыла его и достала несколько листов.
Первый лист был её собственным счетом, который она им выставила. Но ниже были аккуратно вписаны другие позиции.
“Оплата услуг диетолога и доставщика продуктов”, — гласила первая строка. Ниже шло пояснение: “В течение трех месяцев проживания мной, Юлией, было спланировано меню с учетом медицинских показаний Светланы Игоревны, осуществлена закупка продуктов, согласно данному меню, произведена готовка здоровых блюд, которыми она также питалась. Расчет произведен исходя из минимальной ставки диетолога-консультанта и стоимости услуг личного курьера”.
Следующая строка: “Техническое обслуживание и мелкий ремонт жилого помещения”. Список: замена уплотнителя в кране на кухне, установка новой полки в ванной, настройка роутера, чистка компьютера от вирусов, замена электропроводки в бра в спальне.
К каждому пункту было указано время, затраченное Ильей, и примерная стоимость вызова мастера.
Третий лист содержал распечатанные чеки из супермаркетов за последние три месяца.
Были выделены суммы, которые приходились на продукты, купленные специально для Светланы Игоревны, включая её любимые сорта чая, дорогие сыры и фрукты, которые сами молодые не ели.
Итоговая сумма внизу, после вычета всех этих позиций из первоначального счета, была равна нулю.
Пенсионерка медленно, строчка за строчкой, изучала документ. Её лицо было невозмутимым, но по белизне костяшек пальцев, сжимавших листы, было видно, что она взволнована. Минуту, другую в комнате царила полная тишина.
Наконец, она отложила бумаги и посмотрела сначала на Юлию, потом – на Илью.
— Это что? Месть? Желание доказать свою правоту? — спросила Светлана Игоревна безразличным тоном.
— Нет, Светлана Игоревна, — спокойно ответила сноха. — Это бухгалтерия. Вы предложили нам перевести наши отношения в финансовую плоскость. Мы приняли ваши правила игры. Это взаимозачет. Как видите, по нашим расчетам, мы с вами квиты. Если вы настаиваете на оплате вашего счета, мы будем вынуждены выставить вам наш для полного погашения. Юридически это вполне обоснованно.
Илья, который до этого молчал, строго добавил:
— Мама, мы не хотели этого. Мы были готовы помочь тебе всегда, просто потому что ты — моя мама. Мы думали, что помощь — это нечто само собой разумеющееся в семье. Оказалось, что для тебя это — оказание услуг. Что ж, мы приняли твои условия.
Светлана Игоревна с досадой поджала губы и посмотрела в окно, где на ветке старой яблони прыгала ворона. Молчание затянулось.
— Хорошо, — наконец произнесла она, и её голос впервые за весь вечер потерял металлические нотки. — Вы меня убедили. Считайте, что наш взаимный расчет завершен. Претензий друг к другу мы не имеем.
Она взяла оба документа — свой счет и их встречный иск, сложила их аккуратно пополам и сунула обратно в конверт.
— Я приготовила чай. Останетесь? — женщина произнесла это неожиданно просто, почти по-человечески.
Супруги настороженно переглянулись.
— Спасибо, Светлана Игоревна, но нет, — вежливо отказалась Юлия. — У нас ещё много дел по обустройству дома. Нам нужно ехать.
Они попрощались и вышли. Дверь закрылась за ними. Садясь в машину, Илья тяжело выдохнул.
— И как теперь с ней общаться? — прошептал он.
— Теперь это будут деловые отношения, — ответила Юлия, глядя на фасад дома. — Именно такие, какие она сама выбрала. Без претензий, но и без иллюзий.
Они уехали. Светлана Игоревна стояла у окна в гостиной и смотрела, как удаляется их автомобиль.
В её руке был тот самый конверт. Она не выпускала его из рук. Потом женщина повернулась, подошла к камину и бросила конверт в пустую холодную топку.
Она так и не зажгла огонь, просто постояла немного, глядя на скомканную бумагу.
С тех пор прошло несколько месяцев. Илья звонил матери раз в неделю, они разговаривали о погоде, о здоровье, о новостях. Сухо, вежливо, на расстоянии вытянутой руки.
Родственники увиделись только на дне рождения Николая Семеновича. Общение были ровным и формальным.
Никто больше не вспоминал ни о счете, ни о взаимозачете. Однако все равно что-то изменилось…
Что-то важное, незримое и теплое, что должно быть между матерью и сыном, ушло безвозвратно, уступив место четким, правильным и холодным расчетам.
