Операция «Возмездие», как в шутку назвал её Олег, началась. Они составили три письма, каждое — шедевр юридической и психологической эквилибристики. Текст был сухим, официальным, но за каждой строкой сквозила ледяная угроза.
Ларисе сообщалось, что неким «фондом по борьбе с коррупцией» собраны материалы о её деятельности, включая записи разговоров и банковские выписки. Предлагалось добровольно уйти в отставку и внести 3 миллиона рублей в качестве пожертвования в один из детских домов, чтобы избежать публичного скандала и уголовного дела.
Вадиму пришло письмо якобы от «службы безопасности» его кредиторов. Ему напоминали о долге и намекали, что им известно о его планах с квартирой матери. Ему предлагали в течение 48 часов найти способ вернуть деньги, иначе «разговор будет другим». В качестве «жеста доброй воли» ему прислали фотографию его машины с проколотыми шинами.
Игорю пришло письмо от юристов «обманутых дольщиков» его интернет-проекта. Ему предъявляли иск на миллион рублей за мошенничество и моральный ущерб и прилагали скриншоты переписок, где он хвастался перед друзьями, как легко «разводить лохов».
В каждом письме был указан анонимный электронный ящик для связи и строгое предупреждение: никаких контактов с матерью, никаких обращений в полицию.
— Теперь доставка, — сказал Олег. — У меня есть надёжные курьеры. Каждое письмо будет вручено лично в руки в самый неподходящий момент, в присутствии коллег или знакомых. Чтобы усилить эффект.
Евгения Павловна наблюдала за всем этим, как за шпионским фильмом. Она предоставила Олегу старый кнопочный телефон, на который он настроил переадресацию с новой SIM-карты.
— Если они попытаются пробить, кто им пишет, выйдут на этот номер. А он зарегистрирован на бездомного, которого уже нет в живых.
Первой «ласточкой» стала Лариса. Курьер в строгом костюме доставил ей конверт прямо во время важного совещания в мэрии. Она вскрыла его, пробежала глазами, и её лицо, обычно надменное и уверенное, стало пепельно-серым. Она пробормотала что-то про мигрень и выскочила из кабинета. Через час Олег сообщил, что она лихорадочно звонит по всем своим связям, пытаясь выяснить, что это за «фонд».
Вадим получил своё письмо в фитнес-клубе, прямо в раздевалке. Прочитав, он сел на скамейку и долго смотрел в одну точку. Потом вышел на парковку и увидел свою машину с четырьмя спущенными колёсами. Его реакцией была смесь ярости и паники.
Игоря курьер застал в модной кофейне в компании таких же «творческих» бездельников. Он сначала рассмеялся, приняв письмо за шутку, но, увидев приложения, побледнел и бросился вон, забыв на столе свой макбук.
Евгения Павловна сидела у окна дачного домика, глядя на спокойную гладь Волги. Она не чувствовала злорадства. Только горькое удовлетворение от того, что колесо справедливости, пусть и с таким скрипом, начало вращаться. Она знала, что это только начало. Самое тяжёлое было впереди.
Вечером зазвонил подставной телефон. Номер был скрыт.
— Это только начало, — раздался в трубке тихий, но уверенный голос Олега. — Теперь ждём их реакции. Они в ловушке. И единственный, кто, по их мнению, может им помочь… это вы, тётя Женя. Скоро они начнут вас искать. И вот тогда начнётся второй акт нашей пьесы.
***
Прошло два дня. Два дня тишины, которые были напряженнее любой бури. Дети не звонили. Как и предсказывал Олег, они, очевидно, решили, что их проблемы и исчезновение матери — звенья одной цепи. Они искали её. Обзванивали больницы, морги и даже обратились в полицию с заявлением о пропаже пожилой женщины, страдающей потерей памяти.
— Всё идёт по плану, — спокойно комментировал Олег, отслеживая их действия через свои каналы. — Они сами роют себе яму. Когда мы появимся, их версия о вашей «деменции» рассыплется в прах.
На третий день вечером зазвонил её личный мобильный. Евгения Павловна глубоко вздохнула и нажала на кнопку приёма.
— Мама! Мамочка, где ты? — голос Ларисы срывался на истерику. — Мы с ума сходим! Ты пропала, мы в полицию заявили! С тобой всё в порядке?
— Здравствуй, Лариса, — ровно ответила Евгения Павловна, как учил её Олег. — Со мной всё хорошо. Я отдыхаю.
— Где ты отдыхаешь? Почему ты уехала, ничего не сказав? У меня… у нас тут такие проблемы!
— У тебя проблемы? — в голосе Евгении Павловны прозвучал лёд. — Расскажи, мне очень интересно.
— Мама, это не телефонный разговор! Какие-то подонки мне угрожают, требуют деньги, шантажируют! Хотят разрушить мою карьеру, мою жизнь! Ты должна мне помочь! Это всё ошибка, недоразумение!
— Недоразумение — это то, что ты хотела сделать со мной, Лариса. Или пансионат «Серебряные Ключи» — это не твоя идея?
На том конце провода повисла тяжёлая пауза.
— Мама… это Вадим всё придумал… Он меня уговорил… Я не хотела!
— Хватит лгать, Лариса. У меня есть 48 часов, чтобы подумать, передавать ли имеющиеся у меня материалы дальше по инстанциям. И тебе я советую подумать о том же.
Она отключилась, не слушая вопли дочери. Руки дрожали. Это было невероятно тяжело. Но она справилась.
Не успела она перевести дух, как телефон зазвонил снова. Вадим.
— Мать, ты где? — его голос был грубым и злым. — Ты в сговоре с ними? Это ты всё подстроила? Ты решила меня уничтожить?
— Я лишь защищаю себя, Вадим. От тебя и твоих планов на мою квартиру.
— Да какие планы! Мне угрожают, мать! Меня убьют из-за долгов! Ты хочешь, чтобы твоего сына нашли в канаве? Ты должна продать квартиру и отдать мне деньги! Это твой материнский долг!
— Мой материнский долг, Вадим, закончился в тот момент, когда ты отдал водителю конверт с деньгами, чтобы он отвёз меня в богадельню. У тебя есть два дня, чтобы найти другой выход.
Третьим позвонил Игорь. Он рыдал в трубку, не стесняясь.
— Мамочка, мамуля, прости меня! Я дурак, я ничтожество! Я не хотел! Это всё они, Лариска с Вадькой! Они сказали, что если я не соглашусь, они перестанут давать мне деньги! А мне угрожают судом, тюрьмой! Мамочка, спаси меня! Я же твой сыночек, твой Игорёк! Помнишь, как ты читала мне сказки?
Вот это был самый тяжелый удар. Её младшенький, непутевый, но любимый.
— Кто защитит меня, Игорь? — тихо спросила она.
— Я! Я защищу! Я всё расскажу полиции, как они тебя обманули! Только помоги мне! Забери заявление!
— Это не я писала заявление, Игорь. Это те люди, которых ты обманул. Понимаешь? Твои поступки имеют последствия.
После трёх разговоров Евгения Павловна чувствовала себя выжатой как лимон. Она сидела, глядя в одну точку, когда Олег принёс ей плед и чашку горячего чая с мятой.
— Вы молодец, тётя Женя, — тихо сказал он. — Вы были великолепны. Они получили то, что заслужили. Ни один из них не раскаялся. Каждый думал только о себе. Лариса — о карьере, Вадим — о своей шкуре, Игорь — о том, как снова спрятаться за вашу юбку.
— Они мои дети, Олег, — прошептала она.
— Я знаю. И именно поэтому они должны усвоить этот урок. Иначе они окончательно сгниют. Завтра мы переходим к финальной части. Мы едем в город.
***
На следующий день они вернулись в город. Олег отвёз Евгению Павловну не домой, а в офис своего знакомого адвоката. Это был первый шаг. Адвокат немедленно подал иски о защите чести и достоинства, а также заявление в полицию о мошеннических действиях группы лиц по предварительному сговору. К заявлению были приложены копии поддельных документов, которые Олег забрал у Вадима.
Второй шаг был ещё эффектнее. Олег организовал пресс-конференцию в небольшом, но уважаемом информационном агентстве. Пригласили всего несколько проверенных журналистов, специализирующихся на социальных расследованиях.
Евгения Павловна, в строгом платье, с прямой спиной, спокойно и без лишних эмоций рассказала свою историю. Она не обвиняла, а лишь констатировала факты. Она показала свои дневники, фотографии. Рядом сидел Олег, который представился другом семьи и подтвердил её слова, рассказав о своей роли «водителя».
Эффект был подобен взорвавшейся бомбе. Уже к вечеру история была на всех новостных сайтах региона. «Дети-мажоры пытались сдать в утиль мать-инженера ради элитной квартиры». Заголовки были беспощадны. История стала вирусной. В комментариях люди негодовали, делились своими похожими историями. Общественный резонанс был огромным.
Последствия для детей были катастрофическими.
Ларису немедленно отстранили от должности на время внутреннего расследования. Мэр города, для которого репутация была всем, публично осудил её поступок. Её карьера была разрушена. Муж, уставший от её вечных запросов и скандалов, подал на развод.
К Вадиму в тот же вечер пришли «кредиторы». Разговор был коротким. Его избили прямо в подъезде собственного дома, забрав машину и дорогие часы в счёт части долга. Но самое страшное ждало его впереди: полиция возбудила уголовное дело о мошенничестве, и он стал главным подозреваемым.
Игоря нашли обманутые им «жертвователи». Они не стали его бить. Они просто разместили в сети всю подноготную о его аферах, с фотографиями и доказательствами. Для него, человека, живущего в мире соцсетей, это было хуже смерти. Он стал изгоем.
Дети снова начали звонить, но теперь их голоса звучали иначе. В них не было больше гнева или манипуляций. Только отчаяние и запоздалое осознание.
— Мама, что нам делать? — шептала в трубку Лариса.
— Жить. И нести ответственность за свои поступки, — ответила Евгения Павловна и впервые за долгое время почувствовала не боль, а странное, холодное спокойствие. Она сделала всё, что могла.
Она сидела в своей квартире, куда её привёз Олег после пресс-конференции. Солнечный луч пробивался сквозь пыльное окно, освещая знакомые вещи. Квартира больше не казалась клеткой. Она снова стала крепостью. Её крепостью. И она её отстояла. В дверь позвонили. На пороге стояла подруга Раиса с заплаканными глазами.
— Женька! Я всё видела в новостях! Господи, какая же ты сильная! Какая же ты молодец!
Они обнялись. И Евгения Павловна поняла, что она не одна. И что её новая жизнь только начинается.
***
Прошло полгода. Жизнь Евгении Павловны изменилась до неузнаваемости. Её история, ставшая символом борьбы за достоинство пожилых людей, дала толчок к созданию в городе общественного движения «Серебряный дозор». Евгения Павловна, с её инженерной хваткой и организаторскими способностями, стала его неформальным лидером. Они помогали пенсионерам с юридическими консультациями, организовывали курсы компьютерной грамотности и просто создали место, куда можно было прийти и поговорить. Старый ДК «Красный Молот», пустовавший годами, снова наполнился жизнью.
С детьми отношения складывались сложно.
Лариса, потеряв всё, уехала в другой город, где устроилась на скромную должность в коммерческую фирму. Она звонила раз в месяц, её разговоры были короткими и формальными. Чувство вины и стыда воздвигло между ней и матерью стену, которую, возможно, уже никогда не сломать.
Вадима судили. Он получил условный срок за мошенничество. Лишившись всего, он был вынужден устроиться на работу простым охранником. Он не звонил.
А вот Игорь изменился. Пережив публичное унижение, он словно повзрослел на двадцать лет. Он пришёл к матери через два месяца — похудевший, осунувшийся, с виноватыми глазами. Он не просил прощения. Он просто спросил, не нужна ли ей помощь по дому. Он устроился на работу — сначала грузчиком в магазине, потом нашёл место по специальности, звукорежиссёром в местном театре. Он приходил каждую субботу, чинил кран, ходил за продуктами, молча пил чай на кухне. И эта молчаливая забота была красноречивее любых слов. Евгения Павловна видела его раскаяние и медленно, шаг за шагом, позволяла ему вернуться в свою жизнь. Не как «Игорьку», а как взрослому сыну Игорю.
Олег стал для неё самым близким человеком, почти сыном. Они часто проводили время вместе, гуляли по набережной Волги или уезжали на его дачу. Это была тёплая, крепкая дружба двух людей, которых свела судьба.
В свой семьдесят первый день рождения Евгения Павловна не сидела в одиночестве. Стол в её квартире был накрыт для большой компании: здесь была Раиса, её новые подруги из «Серебряного дозора», Олег и даже Игорь, который принёс огромный торт.
Вечером, когда гости разошлись, она сидела у окна и смотрела на огни проспекта. Она открыла новый, красивый ежедневник — подарок Олега. На первой странице она вывела своим чётким инженерным почерком: «Жизнь можно начать заново в любом возрасте. Главное — не бояться защищать своё право на неё». Она больше не чувствовала себя жертвой. Она была хозяйкой своей судьбы. Её квартира с высокими потолками больше не была просто метрами в центре города. Это было место силы. Квартира с видом не на прошлое, а на будущее.