Эгоистка. Игорь тоже называл меня эгоисткой, когда я не хотела отдавать квартиру его детям от первого брака. “Подумай о детях, Ира! Им нужно жильё больше, чем тебе!”
— Я не эгоистка, — тихо сказала я. — Я просто… я просто хочу сохранить то, что мне дорого.
— А мама мне не дорога, получается?
— Дорога. Но почему я должна жертвовать своим домом?
— Потому что мы семья! — В семье должно быть всё общее! — сказал он, вставая. — А ты думаешь только о себе!
Ушёл в спальню и хлопнул дверью. Я осталась сидеть за столом, уставившись в стену. Думаешь только о себе… Игорь тоже так говорил. Когда требовал переписать квартиру на его детей от первого брака. Я осталась сидеть на кухне, глядя в окно. За окном моросил дождь, стекая по стеклу неровными дорожками. Совсем как мои слёзы.
Следующие дни мы почти не разговаривали. Павел приходил с работы мрачный, ужинал молча и уходил к телевизору. Я пыталась завести разговор — о погоде, о работе, о чём угодно. Но он отвечал односложно, не поднимая глаз.
А вечерами звонила Людмила Андреевна. Каждый день. Жаловалась на здоровье, рассказывала о том, как плохо ей одной, как она скучает по сыну.
— Павлуша совсем изменился, — говорила она. — Раньше каждые выходные приезжал, а теперь… Неделями не видимся. И всё из-за чего? Из-за каких-то кирпичей и бетона.
Из-за каких-то кирпичей и бетона. Моя квартира — это кирпичи и бетон.
Я начала сомневаться в себе. Может быть, я действительно неправильно поступаю? Может быть, настоящая женщина должна идти за любимым мужчиной хоть на край света? Отказываться от всего ради семьи?
Но каждый раз, глядя на стены своей квартиры, я вспоминала, как покупала её. Как радовалась, получив ключи. Как планировала ремонт, выбирала мебель, обустраивала каждый уголок. Это была моя победа. Мой дом. Моя крепость.
А ещё я вспоминала, как Игорь требовал отдать квартиру его детям.
— Ира, будь человеком, — говорил он тогда. — Дети важнее твоих капризов. Ты ещё молодая, заработаешь себе другое жильё.
Тогда я поддалась. Подписала дарственную на имя его сына от первого брака. А через месяц Игорь ушёл к секретарше, оставив меня ни с чем. Хорошо, что квартиру оформили только на меня — после развода пришлось отсуживать её обратно. Полгода судебных заседаний, нервов, слёз.
И вот теперь всё повторяется?
Неделю спустя я не выдержала.
— Павел, мне нужно уехать на несколько дней, — сказала я. — К подруге. Мне нужно подумать.
Он даже не поднял головы от газеты.
— Езжай. Может быть, там до тебя дойдёт, что важнее в жизни.
Я поехала к Лене. Лена жила в соседнем городе, работала терапевтом в поликлинике. Квартира у неё однокомнатная, но своя. Дочь уже замужем, живёт отдельно. Лена никому не подчиняется, никого не спрашивает.
— Рассказывай, — сказала она, как только я переступила порог.
И я рассказала. Всё. О Павле, о его матери, о требовании продать квартиру. О том, как это напоминает историю с Игорем.
— Ира, — сказала Лена, когда я закончила, — а ты помнишь, что говорила мне после развода с Игорем?
Я покачала головой.
— Ты сказала: “Больше никогда не позволю никому переступить через себя. Больше никогда не буду жертвовать собой ради чужого счастья”. Помнишь?
Помню. Конечно, помню. Я рыдала тогда у неё на кухне, клялась, что больше никогда не буду такой наивной.
— И что теперь? — продолжила Лена. — Опять готова всем пожертвовать ради мужчины?
— Но ведь это любовь…
— Любовь? — Лена покачала головой. — Ирочка, любовь — это когда человек принимает тебя целиком. С твоими тараканами, привычками, привязанностями. А когда заставляют отказываться от того, что дорого, — это уже не любовь, а подчинение. Это попытка переделать тебя под чьи-то потребности.
Я провела у Лены три дня. Гуляла по её городу, размышляла о жизни, читала книги. И постепенно в моей голове прояснилось.
Да, Павел хороший человек. Да, он заботится о матери. Но почему его забота должна осуществляться за мой счёт? Почему я должна жертвовать своим домом ради решения их семейных проблем?
И самое главное — почему он не может понять, что квартира для меня не просто жильё? Это моя история, моя безопасность, моя независимость. Это место, где я восстанавливалась после развода, где училась быть собой, где обрела покой.
На четвёртый день я вернулась домой.
Павел встретил меня вопросительным взглядом.
— Ну что, надумала?
— Да, — сказала я, снимая куртку. — Надумала.
Он сел на диван, ожидая.
— Павел, я не буду продавать квартиру.
Лицо его потемнело.
— Значит, решение принято?
— Решение принято. И знаешь что? Я не позволю больше никому переступить через себя. Не позволю ставить чужие потребности выше своих. Я выбираю себя.
— Себя? — он встал, прошёлся по комнате. — Значит, я тебе не нужен?
— Нужен. Но не любой ценой. Не за счёт отказа от себя.
— А мама? Её страдания тебе безразличны?
— Не безразличны. Но решать проблемы твоей матери — это твоя задача, а не моя. И решать их нужно не за мой счёт.
Павел молчал, глядя в окно.
— Значит, всё? — тихо спросил он.
— Не знаю, — честно ответила я. — Это зависит от тебя. Если ты готов принять моё решение и найти другой выход — мы можем попробовать дальше. Если нет…
— А если я не могу бросить маму?
— Никто не требует её бросать. Но и я не обязана жертвовать своим домом ради неё.
Он ушёл в тот же день. Собрал свои чемоданы и коробку с книгами и уехал к матери в деревню.
Осталась одна в своих стенах. Ходила из комнаты в комнату, трогала мебель, смотрела в окна. Тишина такая стояла — только часы в прихожей тикают. Зато никто не упрекал, не требовал жертв. И впервые за многие недели чувствовала покой.
Неделя прошла в тишине. Я работала, читала, встречалась с подругами. Никто не звонил каждый вечер с жалобами на здоровье. Никто не требовал отказаться от того, что мне дорого.
Через неделю позвонили в дверь. Павел стоял на пороге с потухшими глазами.
— Можно войти?
На пороге стоял Павел. Усталый, постаревший за эту неделю.
— Можно войти?
Я молча отступила в сторону.
— Ира, прости меня, — сказал он, не раздеваясь. — Я растерялся. Не знал, как поступить. Мама всю жизнь жертвовала собой ради меня, и я думал, что теперь моя очередь.
— И что теперь?
— Теперь понимаю — жертвы никого не делают счастливым. Ни того, кто жертвует, ни того, ради кого стараются.
Он прошёл в гостиную, сел на диван.
— Я поговорил с мамой. Серьёзно поговорил. Сказал, что не готов требовать от тебя продажи квартиры. Что это неправильно.
— И как она отреагировала?
— Плохо, — вздохнул он. — Сначала плакала, потом кричала, называла тебя разлучницей. Но потом… потом призналась, что тоже устала от одиночества в деревне. Что давно хочет переехать в город, но боится.
— И что вы решили?
— Я снимаю для неё комнату в городе, недалеко отсюда. Она попробует пожить рядом, привыкнуть к городской жизни. А если понравится — продаст дом в деревне и купит свою квартиру.
— А мы?
Павел посмотрел на меня внимательно.
— А мы… Если ты согласишься, мы будем встречаться. Как раньше. Без попыток слиться в одно целое, без жертв и требований. Просто… будем рядом, когда нам это нужно.
Я подумала. Это было разумно. Мы оба останемся собой, сохраним свою независимость, но не потеряем друг друга.
— Хорошо, — кивнула я. — Попробуем.
Прошло полгода. Павел снял комнату в соседнем доме. Людмила Андреевна действительно переехала в город, нашла себе подруг среди соседок, записалась на курсы кройки и шитья. Оказалось, что ей всегда нравилось шить, но в деревне не с кем было этим заниматься.
Мы с Павлом встречаемся три-четыре раза в неделю. Иногда он остаётся у меня на ночь, иногда я хожу к нему. У нас нет общего быта, но есть общие планы на выходные, общие книги, общие разговоры.
И впервые в жизни я чувствую, что нашла баланс. Я не растворилась в мужчине, не отказалась от себя ради отношений. Но и не осталась в одиночестве.
Моя квартира по-прежнему моя крепость. Но теперь в ней есть место и для любви — той самой, которая не требует жертв.
А недавно Павел сказал:
— Знаешь, Ира, наверное, ты была права. Не нужно ломать то, что уже построено. Нужно просто добавлять к этому что-то новое, хорошее.
Да. Именно так. Не ломать, а строить. Не жертвовать, а дополнять. Не отказываться от себя, а оставаться собой рядом с тем, кто это ценит.
И когда я сижу вечером на своей кухне, попивая из любимой фарфоровой чашки и глядя на занавески, которые сама шила, я понимаю: я сделала правильный выбор. Я выбрала себя. И это был лучший выбор в моей жизни.
