Однажды утром подъехал трактор, в кабине парнишка, из местных.
Николай вышел.
Без злости.
Вышел, сел на лавку, Вьюнка не видно.
-Отец, прости…приказ у меня такой, – парнишка сам чуть не плачет.
Николай молчит, смотрит из – под бровей насупленных.
– Ну, сынок, – сказал он, – начинай, круши, ломай, это работа твоя, понимаю.
Там под крыльцом собака моя лежит—Вьюнок, тот самый, который тебя пять лет назад из полыньи спас, когда ты пол лёд малой был, провалился, ну…лежит.
Его сначала убьёшь, а потом уже и меня… Я ведь тоже в дом пойду, вот так сынок.
Парень стоял, молчал, потом сел в трактор и уехал.
А в скором времени, к дому Николая люди потянулись, местные, с ними и паренёк этот из трактора.
Кто-то даже на телевидение местное позвонил и…отстояли дом -то.
По другому дорогу проложили.
Вот так.
Живёт Николай, даже вроде и помолодел, пасеку завёл, мёд качает всё для души делает.
Вьюнок рядом каждое движение хозяина сторожит.
Живут, спокойные, радостные.
Она появилась внезапно, просто оказалась каким-то образом у калитки, держа одной рукой модный чемодан на колёсиках, а в другой, ручонку парнишки, лет пяти.
Приехала на старенькой машинке, которая стояла за оградой, всем своим видом показывая, как же она устала…
Лена.
Дочка.
И внук Петруша.
Выросла, повзрослела, лицо стало строже будто, похожа на бабку сов на его мать.
-Здравствуй, папа…я…мы к тебе, примешь?
Молча отошёл в сторону пропуская.
Внук прижался к ноге матери, смотрит настороженно, он деда -то и не видел никогда.
Николай наклонился к мальчику, поманил пальцем.
Взял на руки и понёс в сад.
-Что это?
-Яблоко, рви.
А как?
-Ну тяни ручкой, только осторожно.
Сидят на кухне, в доме пахнет сушёными грибами, какими-то травами, пчелиным воском.
-Пап, ты прости меня. Я обижалась на тебя, думала бросил, не любишь обижалась, не хотела видеть.
А потом…сама матерью стала…Пап…я от мужа ушла.
-Уйти -то ушла, а куда пришла?
-Пап…я к тебе можно? Хотя бы зиму пережить.
Ничего не сказал, улыбнулся только и к себе прижал, как в детстве.
-Папка…
-Ну, ну…Всё устаканится, располагайтесь.
Внук…твоя частичка, твоё продолжение, смотрит на него, дедов помощник.
Зиму прожили, а весной…
-Пап, а мне…- смущается, – в школе место предложили, завуча, представляешь?
-Пойдёшь? Или в город вернёшься.
-Па…а ты мне улик купишь, свой, личный?
-На что тебе?
-Я же учитель биологии…
-Улыбнулся , промолчал.
А к вечеру ещё один улей появился, новенький.
-Дедуся, а мне?
-Все твои, Петруша…
Летом, пошёл с Петрушей и Вьюнком в лес, Лена дома, побелку затеяла, велела им уйти, не мешать.
Идут обратно, стёкла блестят вымытые, вновь окрашенные наличники, ана них цветы невиданные кто-то нарисовал, Лена?
И когда всё успела?
Подошли к калитке Вьюнок первый, а возле кого это он вьётся?
-Баба? Дедуся, там баба…
Вот те раз.
Первый раз увидел человека, а смотри- ка упал, пузо подставил.
-Здравствуй, Коля…
– Здравствуй, Зина.
-Я к вам…к тебе…можно?
-Отчего нельзя?
Разволновался что-то…Чего это с ним.
Лена улыбается смущённо.
-Пап…мама приехала неожиданно, мы тут…порядки навели, она вон…покрасила.
-Баба, что ли ты такие цветы красивые нарисовала?
-Что ли я, – смеётся.
А вечером чай пьют. под липой.
-Баба…на яблочко, у нас вкусные, не то что в магазине…
-Хорошо тут у вас…на весь оставшийся век осталась бы. А там, – махнула куда -то рукой, – всё бежишь, всё торопишься, я Коль, на пенсию вышла, всё не могу…устала.
Одна как бирюк, в четырёх стенах.
Оглянулась вокруг когда бежать перестала, а ради чего всё это?
Ни семьи, никого…
-Оставайся, Зин…
-А можно?
Промолчал.
***
Я внук Николая, тот самый Петруша.
Я живу на земле предков, старый дом мы давно перестроили, я смотрю на сидящую на качелях внучку на то, как она заливисто смеётся и тихо улыбаюсь…
Мама вышла замуж второй раз, за местного, дядю Пашу, они с дедом похожи очень.
Живут недалеко от нас, когда -то дядя Паша построил там для нас дом.
У них родилась моя сестра Нина, Нина тоже рядом живёт.
Мы все здесь живём.
Жива и память о дедушке с бабушкой.
Пока жива память, жив и род…так говорил мой немногословный дед так думаю и я.
Это наша земля, место нашей силы.
