– Куда собралась? – мама увидела, что я надеваю туфли.
– Мы с девочками во дворе погуляем.
– Возьми с собой Катю.
Спасибо, мама, я только этого и ждала. Кате уже было пять. Да без разницы, хоть десять. Зачем она мне там, в моей компании? Эта стрекоза лезет всюду, а мы спокойно поговорить не можем. Сует свой нос в каждую дырку, а мне потом отвечать. Сегодня она выбила молочный зуб, снизу. Я не испугалась вида крови и орущую Катю, я боялась, если выйдет мама. Но она не просто вышла, она вылетела из подъезда, как соседская овчарка, спешащая перепрыгнуть через препятствия.
– Ты куда смотрела? Ты же старше! Должна присматривать за младшей сестрой!
Не узнав, почему Катя кричит, мама отлупила меня при подругах. Спасибо, мам, я до сих помню напуганные глаза девчонок, когда ты орала, как сумасшедшая, и била меня по заднице. Моих подруг никто никогда не лупил. Поэтому им не понять, почему я не заплакала. Привыкла.
Мне уже тринадцать. Кате – десять.
– А я маме расскажу, что ты губы красила, – противная Катька просунула голову в ванную и увидела, как я пробую пользоваться косметикой.
– Брысь отсюда, – я вытолкала ее рукой в лоб.
– А я все равно расскажу, как ты лазила в мамину косметичку.
– Отвали.
– А еще я скажу, что у тебя в портфеле сигареты, как у папы.
– Попробуй только.
Эта дрянь опять шарилась в моей сумке.
– Бе-бе-бе! Расскажу, расскажу, расскажу!
Это мелкое чучело выскочило на балкон. Смотрит на меня через стекло, кривляется. Надоело! Честное слово, надоело терпеть выходки какой-то малолетней обезьяны. Я закрыла дверь и оставила эту макаку мерзнуть. На целый час! Ничего переживет, на улице не так холодно. Всего-то плюс десять. Я собралась в магазин. Катя стучала, звала меня, но мне было по барабану. Не умеешь себя вести, перевоспитывайся. Взяла деньги, оставленные мамой, и ушла за хлебом.
В магазине встретилась с подругой, мы решили угоститься мороженым за ее счет (мама никогда не давала без сдачи, считала каждую копейку), съездили в гости к Машке, посидели у нее минут двадцать, потом решили дойти до дома пешком. Мы жили в одном подъезде, но на разных этажах. Подходя к двери своей квартиры, я вдруг вспомнила о сестре. Но было поздно, мама уже дома.
На этот раз меня отлупили старыми подтяжками, которые носил мой папа. Кстати, папа нас бросил. У него родилась еще одна дочь, и папа решил, что ей отец нужнее, чем мне. Бог ему судья и тысяча чертей, я не в обиде. Он за двенадцать лет ни разу не поднял на меня руку и не позволял этого делать маме. Она «трудилась в поте» лица за пределами его поля зрения. То есть, когда он был в загуле.
Катя заболела воспалением легких. Мама не оставила ее одну в клинике, она договорилась с кем-то, что будет весь срок госпитализации жить с ней и спать на полу, на коврике. Шучу. Это я так представляла, что она лежит на коврике, свернувшись калачиком. На самом деле она была с Катей в одной палате, но на разных койках. Во, как подфартило!
Катя в восьмом классе. Она тупая и ленивая, а мне надо готовиться к экзаменам.
– Помоги сестре, она не понимает задачу по физике. – Мама готовила ужин.
– Не могу, у меня алгебра. – Ответила я, закрывшись книгой от хихикающей Кати, рассматривающей картинки для взрослых.
И где ж она их достала? Хотя мне плевать. Я никогда не была ябедой. Пусть мама с ней разбирается. Катю не интересуют уроки, ей нравится всякая фигня, запрещенная для подростков. Вдруг за спиной появляется мама.
– Это что? Где ты это взяла? – она выхватила пошлятину из рук Кати и бросила на письменной стол.
Я кожей почувствовала, что эта дрянь показывает на меня. А потом и головой, спиной, лицом… Утром я шла в школу зареванная. Никогда не прощу Катю за ее подлость.
Окончив школу, я поступила в университет. Еще пять лет мороки и навязывания на меня сестру. Как же устала от нее! Ну почему ее мать решила родить ребенка и запить? Где были ее мозги, когда она была с мужчиной?!
– У тебя остались деньги от стипендии? Не хватает на выпускной, – мама решила обобрать меня до нитки.
– Нет. Стипендия не такая уж и большая. Извини, но у меня нет денег.
– Какая же ты бессовестная, – мать не орала. Она спокойно смотрела на меня, сидя на диване, как на кролика – гипнотизировала, а я гладила кофточку. – Вижу, у тебя новая кофточка, а для сестры денег пожалела.
– Мама, я купила первый раз за год себе какую-то вещь. Неужели я не заслужила?
– Не заслужила. – Она сказала это с такой уверенностью, что я чуть не вспылила. – Вот Катя заслужила. Ей в жизни ой как досталось. А ты всегда вкусно ела и сладко спала.
Я? Это ты сейчас о чем, мам? Не о тех ли конфетах, которые Кате нужнее, потому что у нее низкий гемоглобин? Это не о тех ли йогуртах, потому что Катя не любит сметану, а моло́чка ей просто необходима? Мам, ты все это покупала ей, а меня била по рукам, чтобы я не трогала. Потому я здорова, как конь!
Выхватив у меня кофточку, мама с улыбкой на лице передала ее Кате, вернувшейся с гулянки, обкуренной, как подзаборный алкаш. Мама с ней строго поговорила и попросила поклясться, что такого больше не повториться.
– Я случайно, – Катя смотрела в пол и дула губки.
Прямо девочка-пай! Повторилось и не раз. То курила, то выпила, то утром пришла. Мама с ней говорила, говорила… А что толку? Катя глазки опустит, повинится, обнимет маму, а через неделю давай по новой куролесить.
Так накуролесилась, что принесла в подоле. Родила, но воспитывать не стала. Повторила судьбу СВОЕЙ матери.
