— Ниночка, привет, — проговорила свекровь, проходя в прихожую. — Как дела, как ремонт?
— Почти готово, — ответила Нина, закрывая дверь.
Свекровь неторопливо обошла квартиру, заглянула в каждую комнату, села за кухонный стол. Нина заметила, как внимательно та все рассматривает.
— Чай есть? — спросила Валентина Петровна, доставая из пакета какие-то вещи.
— Да, конечно, — Нина поставила чайник. — Сейчас заварю.
Пока вода закипала, свекровь молчала, только кивала иногда, разглядывая все вокруг. Нина нервничала — такие визиты добром не кончаются.
— Хорошая квартира получилась, — наконец сказала Валентина Петровна, отпивая чай. — Светлая, просторная. — Спасибо.
Свекровь поставила чашку. Посмотрела в окно. Потом перевела взгляд на Нину.
— Я вот что решила. Поживи с Валерой пока у нас, а в твоей квартире моя дочка с ребенком разместятся.
Свекровь говорила спокойно. Как-то буднично.
Мир будто замер. Нина смотрела на свекровь, не веря услышанному. Валентина Петровна спокойно отпивала чай, словно предложила что-то совершенно обыденное.
— Что вы сказали? — тихо переспросила Нина.
— Я сказала, что поживете пока со мной, — повторила свекровь, не поднимая глаз от чашки. — А в твоей квартире Галочка с внучкой жить будут. Все справедливо — дочка с ребенком отдельно. А вы с Валерой у меня потеснитесь, ничего страшного.
Кровь прилила к лицу Нины. Внутри все закипело — месяцы молчания, терпения, проглоченных обид вдруг превратились в раскаленную лаву.
— Это же семья, — продолжала Валентина Петровна назидательно. — Надо понимать, уступать, быть женщиной.
— Какая семья? — голос Нины задрожал от возмущения. — Эта квартира — моя! Мое наследство!
— Ну и что с того? — фыркнула свекровь.
Нина встала из-за стола, руки тряслись. Нина вложила в ремонт силы, время, все накопления. А эта женщина спокойно предлагала отдать квартиру чужим людям.
— Ремонт мы делали сами! — выкрикнула Нина. — Вы пальцем не пошевелили, только критиковали! Ни вы, ни ваша дочь не имеете никакого отношения к этой квартире!
— Как ты смеешь на меня голос повышать? — возмутилась Валентина Петровна. — Ты мне не ровня, девочка. И что, что все сами делали? Сейчас появилась такая необходимость! И вы обязаны уступить квартиру!
— Какая необходимость? — Нина не узнавала собственный голос. — У вашей дочери есть комната в вашей квартире!
Свекровь поджала губы, явно не ожидая такого отпора от тихой невестки.
— Галочке тесно у меня, — проговорила она холодно. — А тут простор, красота. Ребенку нужно место для игр.
В этот момент хлопнула входная дверь. Валерий вернулся — забыл на столе папку с документами. Нина обернулась к мужу, глаза горели от слез ярости.
— Твоя мать предлагает нам съехать отсюда, — бросила Нина, указывая на свекровь. — Чтобы Галина с дочкой здесь поселилась.
Валерий замер в дверях кухни, переводя взгляд с жены на мать. Валентина Петровна выпрямилась в кресле, готовясь к атаке.
— Валерочка, — заговорила она мягко. — Я же не выгоняю вас. Вы у меня поживете. А Галочке с малышкой тут лучше будет.
— Мам, — Валерий медленно подошел к столу. — Это квартира Нины. Мы здесь живем.
— Да что ты говоришь? — раздраженно махнула рукой свекровь. — Галина — твоя сестра, у нее ребенок. А вы молодые, приспособитесь.
Нина смотрела на мужа. Сейчас решалось все — их брак, их будущее, их право на собственную жизнь. Валерий молчал несколько секунд, глядя на мать.
— Уходи, мам. Прямо сейчас.
Валентина Петровна опешила.
— Что? Как ты со мной разговариваешь?
— Я сам решаю, где мне жить, — Валерий подошел к матери. — Квартира Нины, и никто ничего делить не будет. Никто не будет здесь жить, кроме нас.
Свекровь вскочила, лицо покраснело от злости.
— Ты что, совсем с ума сошел? — зашипела она. — Из-за этой… из-за нее родную мать предаешь?
— Мам, собирайся, — устало сказал Валерий. — Все, хватит.
Валентина Петровна схватила сумку, бросила на Нину злой взгляд.
— Пожалеете еще, — процедила она, идя к выходу. — Семью разрушаете!
Валерий проводил мать до двери, закрыл и подошел к жене. Нина стояла у окна, ее трясло от нервов. Валерий обнял ее, поцеловал в макушку.
— Я с тобой, — тихо сказал. — Не переживай. Больше такого не будет.
Прошло два года. Нина и Валерий жили в своей квартире. Нина повесила красивые шторы, развела цветы на подоконниках, повесила картины в гостиной. У нее появился уютный уголок на балконе, где она пила кофе утром, смотрела на город. Появилось любимое кресло у окна, где читала вечерами.
Свекровь с золовкой больше не приходили. Валентина Петровна пару раз звонила — уговаривала, давила, обвиняла Нину в разрушении семьи. Потом замолчала. Валерий перестал ездить к матери каждые выходные, общение сошло на нет. Нина не вмешивалась — это был его выбор, его решение.
Нина видела, что мужу было тяжело. Но он взрослый человек. И Нина больше не играла роль молчаливой, удобной невестки. Нина просто жила рядом — спокойно, честно, по-своему.
Когда подруги спрашивали, не страшно ли было пойти против свекрови, Нина улыбалась.
— Страшно — это когда не спрашивают, а уже все решили за тебя, — отвечала она. — Вот это страшно. А свое отстоять — не страшно.
