— Итак, — юрист откладывает папку, — квартира куплена до брака, оформлена на Екатерину Алексеевну. Согласно статье такой-то Семейного кодекса, она является её личной собственностью. Все действия, связанные с передачей жилья третьим лицам, совершённые без ведома собственника, являются незаконными.
Сергей мялся, покраснев. Свекровь сидела с лицом, будто её облили уксусом.
— Да что вы такое говорите, — свистящим голосом выдавила Любовь Андреевна, — семья должна жить по совести, а не по кодексам вашим!
— Вы правы, — спокойно ответила юрист, — но мы сейчас не на исповеди.
Сергей вскочил:
— Кать, ну ты чего?! Ну зачем это всё?! Ну мы ж договорились!
— Нет, Серёженька, — Катя подняла голову. — Мы не договорились. Ты договорился сам с собой и своей мамой. Без меня.
Любовь Андреевна захлопала руками:
— Ой, да ты просто стерва! Ты карьеристка! Ты не жена! Да кто тебя вообще замуж-то взял, господи!
Катя сжала пальцы в кулак:
— Вероятно, тот, кто очень хорошо притворялся мужчиной.
Сергей зашипел:
— Ты сейчас… ты что, серьёзно?! Из-за этого весь скандал? Ну, сдали мы комнату! На пару недель! Чего такого-то?!
Юрист встала, собирая бумаги:
— Екатерина Алексеевна, мы можем подать заявление в суд. Но советую начать с выселения по участковому. Быстрее.
Катя кивает:
— Да. И ещё… Сергей. Сегодня вечером ты мне отдаёшь ключи. Завтра чтобы вас там не было. А дальше — официально. Развод.
— Что?! — в один голос взвыли оба.
Сергей вскочил, закружился по комнате:
— Ты что, с ума сошла?! Из-за какой-то ерунды — развод?! Катя, ну ты же сама говорила, что семья — это главное!
— Семья — это доверие, Серёж. А не когда ты сдаёшь мою квартиру за моей спиной.
Любовь Андреевна хлопнула ладонью по столу:
— Да на твоё место десять найдётся! Только свистни! Умная она, видите ли! Карьеру ей подавай! Ну-ну!
Катя встала:
— Вот и свистите. Только подальше отсюда.
Сергей грохнул кулаком по подоконнику:
— Знаешь что? А ты вообще подумала, что со мной будет?! Где я жить буду, а?!
— А это уже, Серёжа, — Катя поправила воротник пальто, — не моя проблема. Ты взрослый мальчик. Справишься.
Казалось бы, конец истории. Катя вышла из нотариальной конторы с чувством лёгкости. Казалось бы… Но на следующий день раздался звонок. Номер незнакомый.
— Екатерина Алексеевна? — голос неприятный, скользкий. — Добрый день. Вы знакомы с Сергеем Викторовичем… ну, вашим пока ещё супругом?
Катя насторожилась:
— Допустим. А вы кто?
— А вы знаете, что у него задолженность? Довольно серьёзная. Сумма, скажем так… шестьсот сорок восемь тысяч. Плюс проценты. Вопрос: как мы будем её решать?
Катя медленно опускается на стул.
— Простите… что?!
— Ну, Сергей Викторович указал ваш контакт. Вы же супруга. Семья, как говорится, едина. Разделяете не только радости, но и трудности.
Катя молчит. В висках стучит. В ушах шумит. Руки леденеют.
— Я… Я не… — она запинается. — Его долги — это его проблемы. Квартира — моя.
— Ну, посмотрим. — Голос становится металлическим. — Уверены, что хотите, чтобы это дошло до визита к вам домой? Или поговорим по-хорошему?
Катя отключается. И тут понимает: история только начинается.
Катя смотрела в экран телефона. Тот молча светился незнакомым номером. Звонок повторялся каждые полчаса, с разных номеров. Сообщения тоже сыпались: то вежливо-приторные — “Давайте решим вопрос мирно”, то откровенные угрозы — “Не хотите по-хорошему — приедем, поговорим по-плохому”.
Сергей, как водится, исчез. Катя написала ему в мессенджере три коротких сообщения:
“Мне звонят коллекторы.”
“Ты задолжал 648 тысяч. Плюс проценты.”
“Разбирайся сам. Это твои проблемы.”
Ответа не последовало. Зато через пять минут позвонила… угадайте кто? Правильно. Любовь Андреевна.
— Екатерина Алексеевна! — завыла та с первых же слов, — Как ты могла так?! Ты что, хочешь человека в могилу загнать?!
— Любовь Андреевна, не перегибайте. Человек сам туда уверенно идёт.
— Ах вот как, да?! А ничего, что он взял эти деньги на семью?! На вас двоих!
— На нас двоих?! — Катя чуть не подавилась воздухом. — Это каким образом? Я, между прочим, в этот момент работала. На Мальте. В командировке. Пока ваш сыночек тут… обустраивал семейное счастье.
— Он хотел бизнес открыть! Для семьи старался!
— Да ну?! Какой бизнес, Любовь Андреевна? Сергей за последние три месяца бизнес открывал разве что в «Стиме», покупая скины для танчиков!
Любовь Андреевна захлюпала носом:
— Кать, ну пожалуйста… Помоги. Ну кто, если не ты? Ну он же… он же слабый, он добрый… ну не злодей же…
Катя вздохнула. Вот она, вечная российская схема: один работает, второй — «добрый».
— И что вы предлагаете, Любовь Андреевна?
— Ну… ну ты же квартиру сохранила! Никто не говорит — прям продать… Просто возьми кредит. Перекрой его долги. А потом потихоньку рассчитаешься. Ты ж умная. У тебя работа надёжная.
Катя медленно встала, подошла к окну. Город жил своей жизнью. Машины ехали, люди шли с пакетами из «Пятёрочки», бабка ругалась с дворником. Всё было как всегда. Только у неё — больше не как всегда. Никогда уже не будет как раньше.
— Любовь Андреевна, — медленно проговорила она, — а вам вообще не стыдно?
— В смысле? — обиделась та.
— Стыдно вот так сидеть на шее у меня все эти годы. Стыдно пользоваться тем, что я вкалываю, пока вы с сыном праздно обсуждаете, что нормальная женщина должна сидеть дома. Стыдно считать, что я вам что-то должна.
— Ну это ж семья, Кать! — зашипела свекровь. — Ты просто не понимаешь! Вот когда детей родишь, поймёшь!
Катя прикрыла глаза.
— Нет, Любовь Андреевна. Не пойму. И детей с вашим сыном у меня не будет. Никогда.
Трубка захлопнулась с такой силой, что Катя даже вздрогнула.
Вечером она собрала все документы. Копии договоров, выписки, чеки. Подала заявление на развод. Быстро, без сантиментов.
На следующее утро Сергей всё же объявился. Постучал в дверь. Нервный, помятый, с фингалом под глазом.
— Кать, слушай… — начал он, переступая с ноги на ногу. — Ну… ну, может, не будем так? Ну… прости. Ну, оступился. Ну с кем не бывает…
Катя стояла в дверях, скрестив руки.
— Слушай внимательно, Серёжа. Я больше не твой банкомат. Не твой бесплатный сервис. Не твой психолог, нянька и мама в одном лице.
Он резко поднял глаза:
— А кем ты тогда была все эти годы?!
— Ошибкой.
— Ну ты… ты вообще охренела! — завёлся он. — Я, между прочим, тебя любил! Ради тебя жертвовал!
Катя засмеялась. Громко, зло.
— Чем ты жертвовал, Серёжа? Своей безработицей? Или ежедневными походами в магазин за пивом? Ты сам-то себя слышишь?
Он махнул рукой, нервно заходил по лестничной площадке:
— Да пошла ты… Сама пожалеешь. Никому ты не нужна, с твоим характером. Сдохнешь одна, понял… — он не договорил. Катя хлопнула дверью прямо перед его носом.
Прошло два месяца. Документы на развод были оформлены. Сергей исчез из её жизни, как плесень после генеральной уборки. Свекровь звонила ещё пару раз, но быстро поняла, что абонент больше не абонент.
Катя стояла в своей квартире. Пустой, свежей, после генеральной уборки. Без чужих вещей, без запаха чужого варёного борща и дешёвых сигарет. Стояла у окна и впервые за долгое время чувствовала себя… живой. Свободной.
Зазвонил телефон. Катя посмотрела на экран. Антон Борисович — директор. Она улыбнулась.
— Да, Антон Борисович. Конечно, готова. Куда на этот раз? Сингапур? Прекрасно. Вылетаю завтра.
Она положила телефон и посмотрела на себя в отражение окна.
— Ну что, Катя… — сказала она вслух, — Добро пожаловать в новую жизнь.
Конец.