Они пересмотрели десятки объявлений. То слишком дорого. То слишком далеко. То новострой без коммуникаций. На Сочи денег не хватало — даже с первоначальным взносом.
— Там мы ничего нормального не возьмём, признал Денис.
— Давай Краснодар. Пока сдавать будем. Потом переедем.
Квартира в Краснодаре оказалась светлой и уютной. В новом доме, с хорошим видом, но далеко от работы и родных. Её оформили в ипотеку и сдали молодой паре.
— Ну вот, теперь у нас есть своё. Хоть и в другом городе, — сказала Марина, и в первый раз за долгое время улыбнулась. Всё, как я хотела.
Они продолжили жить в квартире Светланы Геннадьевны. Та почти не появлялась после одного разговора с Денисом, в котором он мягко намекнул, что они хотят побыть одни, она отдалилась.
— Я поняла, детки. Конечно. Молодым нужно своё пространство, сказала она, не глядя в глаза.
Прошло три года. В квартире по-прежнему всё было по-старому. Марина так и не купила новые шторы, не переклеила обои. Всё казалось временным. Только раздражение стало постоянным. Светлана Геннадьевна приходила редко и будто чужой. Садилась на краешек дивана, молча пила чай. Она больше не предлагала помощь.
А потом однажды пришла и, не снимая пальто, сказала:
— Через месяц Глория будет здесь жить. С молодым человеком. Я им обещала.
Марина побледнела:
— В смысле? Мы же здесь живём. Где нам жить?
— Вы ипотечную сдаёте. Перестанете сдавать. Будете платить. Как все. Вы взрослые.
Марина сорвалась:
— А ничего, что мы столько тут прожили?! Что я не могла даже обои поклеить, потому что это не моё?! А теперь съезжайте?!
— Ты не клеила потому, что не могла, а потому что не хотела. Я отдала вам квартиру в убыток себе. А вы даже спасибо по-настоящему не сказали, тихо ответила Светлана Геннадьевна.
— Я устала. Хочу заняться дочерью. Ей ещё всё впереди.
Денис молчал. Потом вдруг сказал:
— Мам, может, не надо так резко…
Светлана посмотрела на сына. В её взгляде было всё: разочарование, усталость, но и освобождение. Она больше не хотела быть нужной там, где её помощь обесценивали.
Переезд занял два дня. Сначала Марина хлопнула дверью спальни, потом хлопнула дверью квартиры. Она не разговаривала с Денисом, молча вычеркивала Светлану из всех мессенджеров, будто пытаясь стереть из жизни сам факт их сожительства.
Снимать новую квартиру оказалось не так просто. Район — не тот, соседи шумные, мебель старая, а арендодатель всё время норовил зайти «проверить состояние квартиры». Денис работал допоздна, чтобы тянуть ипотеку и аренду. На выходных просматривал сайты в надежде, что может, всё-таки получится продать ту самую квартиру в Краснодаре, но ничего подходящего не находил. Ставки росли, цены падали.
— Вот скажи мне, зачем мы тогда вообще брали ипотеку? — Бросила как-то Марина.
— Мы живём как чужие у чужих. Своя квартира и та не наша, а сдаётся. Деньги утекают как вода. Всё это было ради чего?
— Ради будущего, выдохнул Денис. Ради нас.
Она только фыркнула. За «нас» он теперь расплачивался и кредитами, и тишиной в доме.
Тем временем Светлана будто обрела второе дыхание. Она помогала Глории и её молодому человеку, всё в той же квартире, что раньше отдала Марине и Денису.
Купила им посуду, повесила новые шторы, даже заказала мастера, чтобы заменить проводку и переклеить обои.
— Я думала, что уже устала заботиться, говорила она подруге.
— Но когда видишь, что люди ценят твою помощь… Это окрыляет.
С Глорией они теперь готовили вместе, обсуждали книги и даже смотрели старые фильмы по вечерам. Молодой человек Глории, Виталик — помогал с ремонтом, благодарил за каждый жест.
— Какое счастье, когда тебе рады, Светлана однажды сказала это вслух, и будто с плеч упала многолетняя тяжесть.
Да, она отдала тогда хорошую квартиру. Да, терпела капризы Марины, невнятные упрёки, тонкие издёвки, неловкие ужины в собственной кухне. И всё это — от любви, желания помочь, от материнского стремления облегчить путь сына. Но всё, что она получила взамен — это раздражение, холод, обесценивание.
Теперь она больше не бегала, не навязывалась, не пыталась быть нужной. Она просто жила. И впервые за много лет чувствовала, что её доброта — это не слабость, а сила. И дар её наконец приняли с теплом.
А Марина… Марина каждый вечер садилась на краешек арендованного дивана, смотрела на облупленные стены и думала: «В этой жизни всё возвращается. Особенно то, чего ты не сумел оценить.»
