Они шли молча сквозь падающий снег. Фонари отбрасывали тусклый свет на заснеженные тротуары.
— Знаете, я ведь сам из детдома, — вдруг сказал Кирилл. — Родителей не помню. Воспитывался в интернате, потом спортшколе. Если бы не учитель физкультуры, который заметил мои способности к волейболу, неизвестно, как бы всё сложилось.
Лариса искоса взглянула на него.
— Почему вы мне это рассказываете?
— Просто так, — он пожал плечами. — Мне кажется, у нас больше общего, чем вы думаете.
Она остановилась.
— Что вы от меня хотите, Кирилл?
— Ничего, — он улыбнулся. — То есть, я бы хотел узнать вас лучше, но вы не даёте шанса. И я уважаю ваше право не подпускать никого близко. Просто… мне жаль, что вы так живёте.
— А как я живу? — в её голосе звучал вызов.
— Одна. В своей ледяной крепости. Не пуская никого в своё сердце.
Она усмехнулась, но как-то невесело.
— Может, так безопаснее.
Они подошли к пятиэтажке на окраине района.
— Я здесь живу, — Лариса кивнула на подъезд. — Спасибо, что проводили.
— Не за что, — Кирилл помедлил. — Доброй ночи.
Она повернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась.
— Хотите чаю? — спросила она, не оборачиваясь. — У меня есть печенье.
Он удивлённо посмотрел на её спину.
— С удовольствием.
Квартира Ларисы оказалась маленькой «однушкой» с минимумом мебели. Чистая, аккуратная, но какая-то безликая, словно временное пристанище, а не дом.
— Присаживайтесь, — она кивнула на кухонный стол. — Я сейчас поставлю чайник.
Кирилл сел, оглядывая кухню. Ни фотографий, ни магнитиков на холодильнике, ни милых безделушек. Только на подоконнике — маленький кактус в глиняном горшке.
Лариса поставила на стол чашки, печенье в пластиковой упаковке из супермаркета и села напротив.
— Вы давно здесь живёте? — спросил Кирилл.
— Третий год, — она налила чай. — С тех пор как приехала сюда работать.
— А откуда вы приехали?
Она помедлила.
— Из Тамбова.
— И там осталась семья?
— Нет, — она отпила чай. — Никого там не осталось.
Они сидели молча. За окном падал снег.
— Можно спросить? — наконец сказал Кирилл. — Что с вами произошло? Почему вы такая… — он запнулся, подбирая слово.
— Какая? — она подняла бровь.
— Закрытая. Холодная.
Лариса долго смотрела в свою чашку.
— Меня предали, — наконец сказала она тихо. — Человек, которому я верила больше всего на свете.
Она замолчала, и Кирилл не стал торопить её.
— Я училась в театральном, — продолжила она после паузы. — Была влюблена в своего преподавателя. Он был талантлив, красив, к тому же женат, но мы встречались тайно почти два года. Он обещал уйти из семьи, мы планировали уехать в Москву, где у него были связи в театральном мире. Я бросила ради него друзей, рассорилась с родителями. А потом…
Она сделала глоток чая.
— Потом оказалось, что я была не единственной его студенткой, с которой он… общался. И не первой, которой он обещал звёздное будущее. Когда я узнала правду и устроила скандал, он просто… отмахнулся от меня. Сказал декану, что я неуравновешенная, что преследую его. Меня чуть не отчислили. Пришлось перевестись на филфак, уехать из города…
Лариса провела рукой по лицу.
— Самое страшное, что когда всё раскрылось, его жена простила, другие студентки промолчали. А крайней осталась я. С тех пор я решила, что больше никому не позволю использовать мои чувства.
— И поэтому вы превратились в Снежную королеву? — тихо спросил Кирилл.
Она вздрогнула.
— Вы тоже меня так называете?
— Весь коллектив вас так называет, — он пожал плечами. — Но вы не такая, Лариса. Я видел вас другой — на репетициях, на сцене.
— Это была роль, — горько усмехнулась она. — Я умею играть.
— Нет, — он покачал головой. — В вас живёт настоящая, чувствующая Лариса. Просто вы её глубоко спрятали. Но она есть. И она прекрасна.
Лариса резко встала, отвернулась к окну. Её плечи слегка подрагивали.
— Вам пора, — глухо сказала она.
— Лариса…
— Пожалуйста, уходите.
Он поднялся из-за стола.
— Хорошо. Но я хочу, чтобы вы знали — не все мужчины такие, как ваш преподаватель. И закрывшись от всего мира, вы наказываете только себя.
Она не ответила. Кирилл вздохнул и направился к двери.
— Спасибо за чай. До понедельника.
В следующий понедельник Лариса не пришла на работу. И во вторник тоже. Директриса сказала, что она взяла отгулы за свой счёт.
— Может, заболела? — предположила математичка. — Надо бы навестить.
— Я схожу, — вызвался Кирилл. — Всё равно мимо её дома иду.
После уроков он купил апельсины и шоколад и направился к дому Ларисы. Долго звонил в дверь, но никто не открыл. Он уже собирался уходить, когда дверь соседней квартиры приоткрылась, и пожилая женщина с подозрением оглядела его.
— Вы к Ларисе? Нет её. Уехала куда-то, чемодан был.
— Как уехала? — растерялся Кирилл. — Когда?
— В воскресенье. Я ещё удивилась — не похожа она на путешественницу. Всё время дома сидит, никого не приглашает. А тут сорвалась. Может, к родителям поехала?
— Может быть, — пробормотал Кирилл. — Спасибо.
Прошла неделя. Лариса не появлялась. Директриса сообщила, что она прислала заявление об увольнении по электронной почте, без объяснения причин.
— Странно всё это, — качала головой математичка. — И вещи свои не забрала, ничего.
— Какие вещи? — спросил Кирилл.
— Ну, книги из шкафчика, чашка её любимая.
После уроков Кирилл зашёл в учительскую и открыл шкафчик Ларисы. Там и правда стояла фарфоровая чашка с изображением зимнего леса, лежала стопка книг. На одной из книг — сборнике поэзии — Кирилл заметил листок бумаги, торчащий между страницами. Он вытащил его. Это было письмо, написанное мелким почерком.
«Кирилл, если Вы это читаете, значит, всё-таки заглянули в мой шкафчик. Простите за спешный отъезд и за то, что не попрощалась. Мне нужно было уехать, разобраться в себе, в своих чувствах. После нашего разговора я поняла, что слишком долго пряталась от жизни. Возможно, Вы правы, и я наказывала только себя. Я уехала к родителям. Мы не общались почти пять лет, но настало время всё исправить. Не думайте обо мне плохо. И спасибо Вам за то, что увидели во мне то, чего я сама давно не замечала. Лариса».
Прошло три месяца. Снег давно растаял, зацвела черёмуха. Кирилл сидел на лавочке в школьном дворе, проверяя результаты нормативов восьмого класса. День выдался тёплый, солнечный.
— Здравствуйте, Кирилл Максимович.
Он поднял голову и увидел Ларису. Она выглядела совсем иначе — загоревшая, с короткой стрижкой, в лёгком голубом платье.
— Лариса? — он не поверил своим глазам. — Вы вернулись?
— Проездом, — она присела рядом. — Еду в Петербург, на курсы повышения квалификации. Решила заглянуть, забрать вещи.
— Как вы?
— Хорошо, — она улыбнулась, и Кирилл поразился, как меняет её улыбка. — Я помирилась с родителями и… записалась в театральную студию при местном ДК.
— Правда? — он не смог скрыть радости. — Это замечательно!
— Да, — она кивнула. — Вы были правы. Нельзя всю жизнь прятаться.
Они помолчали.
— А вы как? — спросила она. — Остаётесь в нашей школе?
— Да, Пётр Семёныч не вернётся, врачи запретили нагрузки. Так что я теперь на постоянной основе.
— Вам подходит, — она улыбнулась. — Дети вас любят.
Снова повисла пауза.
— Что ж, мне пора, — Лариса встала. — Автобус через полчаса.
— Я провожу, — Кирилл тоже поднялся.
Они шли молча через школьный двор, затем по улице к остановке. Было странно — столько всего хотелось сказать, но слова не шли.
На остановке Лариса обернулась к нему.
— Вы знаете, Кирилл, я хотела вас спросить… — она запнулась. — В Петербурге я пробуду месяц. А потом… возможно, я буду искать работу. Как вы думаете, в нашей школе найдётся место для учителя литературы?
Он смотрел на неё, не веря своим ушам.
— А как же Тамбов? Родители?
— Родители поймут, — она опустила глаза. — К тому же, это всего в нескольких часах езды. Можно навещать на выходных.
— Лариса, — Кирилл сделал шаг к ней. — Вы это серьёзно?
— Да, — она подняла глаза, и он увидел в них что-то новое — тепло, надежду, может быть, даже нежность. — Очень серьёзно.
Вдалеке показался автобус.
— Я напишу вам, — сказала она, доставая из сумки блокнот и ручку. Быстро записала номер телефона и протянула листок Кириллу. — Если захотите, конечно.
— Захочу, — он взял листок и осторожно коснулся её руки. — Я обязательно напишу.
Автобус подъехал, двери открылись. Лариса помедлила, затем быстро приподнялась на цыпочки и легко поцеловала его в щёку.
— До встречи, Кирилл.
Она вошла в автобус и заняла место у окна. Когда автобус тронулся, она помахала ему рукой. Кирилл стоял на остановке, глядя вслед уезжающему автобусу, и улыбался.
Кто знает, может, лёд всё-таки тает?
