Звонок
Весенний ветер трепал занавески в кухне, где Наташа привычно готовила воскресный обед. Звонок телефона прервал её размеренные движения — на экране высветилось имя младшего брата.
— Сергей? Что случилось? — В голосе Наташи промелькнуло беспокойство: брат редко звонил в выходные.
— Ты уже знаешь про бабушкину квартиру? — голос брата звучал взволнованно. — Мама хочет отказаться от наследства. Представляешь? Собирается переписать всё на тётю Галю.
Наташа прикрыла глаза. Перед внутренним взором всплыли события последних месяцев: долгая бабушкина болезнь, бесконечные дежурства у её постели, где они сменяли друг друга — мама, тётя Галя, она сама… А потом тяжёлые дни после по хо рон, когда казалось, что самое страшное позади.
— Подожди, — она присела на табурет, — ты уверен?
— Да. Я случайно услышал, как папа с мамой ругались. Он в бе шенстве.
Наташа почувствовала, как по спине пробежал холодок. Та самая двухкомнатная квартира в центре, о которой они с Иваном столько говорили. Планировали, продать её и разделить деньги — часть пошла бы на первый взнос по ипотеке.
В дверном проёме показался Иван с книгой в руках. Увидев побледневшее лицо жены, он вопросительно поднял брови.
— Сергей, я перезвоню, — Наташа нажала отбой и посмотрела на мужа. — Помнишь, мы рассчитывали на бабушкину квартиру?
Иван кивнул.
— Мама хочет отдать её тёте Гале. Просто… взять и подарить.
За окном всё так же шумел весенний ветер, а на плите медленно закипала вода для макарон. Наташа смотрела на свои руки, всё ещё державшие телефон, и чувствовала, как внутри растёт волна обиды и непонимания.
— Нужно поговорить с мамой, — тихо сказал Иван, присаживаясь рядом.
— Обязательно поговорю, — Наташа встала и выключила плиту. — Прямо сейчас.
Всё как всегда
Дорога к родительскому дому казалась бесконечной. Наташа вела машину на автопилоте, а в голове крутились воспоминания, одно за другим, словно старые фотографии в альбоме.
Вот ей двенадцать. Воскресное утро, и мама снова собирает пакеты с продуктами для тёти Гали.
— Людочка, может хватит? — отец стоял в дверях кухни, привалившись к косяку. — Наташке новые кроссовки нужны.
— Володя, у неё дети голодные, — мама складывала в пакет банки с домашними заготовками. — Ты же знаешь, её Витя опять всю зарплату пропил.
Наташа помнила, как сжималось сердце от маминых слов. Кроссовки ей действительно были нужны — старые совсем прохудились, но она не посмела напомнить об этом.
Светофор мигнул жёлтым, и Наташа резко затормозила. Другое воспоминание накрыло её волной.
Выпускной в одиннадцатом классе. Она мечтала о красивом платье, но мама как бы извиняясь, сказала:
— Доченька, давай возьмём попроще. Понимаешь, Галкиной младшей, Кате, в институт поступать, нужно репетиторов оплатить…
Наташа припарковалась у родительского дома. В окне мелькнула знакомая фигура — мама. Сколько раз она видела, как та плачет после очередного звонка тёти Гали?
— Людочка, миленькая, — доносился из маминой комнаты дрожащий голос тёти, — совсем невмоготу. Витя опять буянит, денег нет…
И мама снова и снова доставала заначку, отправляла переводы, отдавала последнее.
Поднимаясь по лестнице, Наташа вспомнила прошлогоднее Рождество. Они с Иваном пришли поздравить родителей, а там уже сидела тётя Галя с семейством.
— Представляешь, — шептала тогда Галина маме на кухне, думая, что никто не слышит, — невестка квартиру требует. Говорит, или разменивайте свою двушку, или мы уедем в другой город. А как я без внуков-то?
Наташа тогда видела, как побледнела мама, как дрогнули её руки, нарезающие салат.
Звонок в дверь прозвучал резко, выдергивая из воспоминаний. За дверью послышались торопливые шаги.
— Наташенька? — мама открыла дверь, и на её лице мелькнуло беспокойство. — Что-то случилось?
— Да, мам. Нам нужно поговорить, — Наташа прошла в квартиру, где всё было таким знакомым: старые фотографии на стенах, вязаная салфетка на журнальном столике, запах маминых пирогов. — О бабушкиной квартире.
Мама замерла на мгновение, потом медленно опустилась на стул.
— Сергей рассказал? — тихо спросила она.
— Да. И знаешь, мам, я хочу понять — почему? Почему опять тётя Галя? Почему всегда она?
Трещина
В гостиной тикали старые часы — подарок бабушки на новоселье. Наташа смотрела на их потемневший циферблат, пытаясь собраться с мыслями. Солнечный луч, пробивающийся сквозь тюль, падал на семейную фотографию: улыбающиеся родители, она сама — ещё школьница, маленький Сергей и… тётя Галя с семьёй. Даже здесь она была с ними.
— Мама, — Наташа провела рукой по старой полировке серванта. — Мы с Иваном третий год снимаем квартиру. Каждый месяц тридцать тысяч — как в трубу. Сюда не переедешь — у вас с Сергеем и так тесно. У свекрови однокомнатная, там вообще повернуться негде.
Она замолчала, вспомнив вчерашний разговор с Иваном. Опять отложили планы о ребёнке — какие дети в съёмной квартире, где хозяйка может в любой момент попросить съехать? Да и детскую негде оборудовать — в их однушке шкаф впритык к кровати стоит.
— Мы хотим детей. Но не в таких условиях. — Наташа присела на краешек дивана, разгладила складку на платье. — Мы каждую копейку считаем, копим на первый взнос. А тут такая возможность была…
Людмила стояла у окна, теребя край занавески. Её седеющие волосы были собраны в небрежный пучок, на безымянном пальце поблёскивало обручальное кольцо — то самое, которое отец копил несколько месяцев.
— Наташенька, ты не понимаешь… — начала она.
— Нет, это ты не понимаешь! — Наташа резко встала. — У тёти Гали есть квартира. Получила бы свою долю и отдала бы Диме. Пусть в ипотеку берёт.
В коридоре хлопнула входная дверь — вернулся отец. Он замер на пороге гостиной, тяжело опираясь на дверной косяк. В руках пакет с продуктами, на лице — усталость после работы.
— А, — хмуро произнёс он, — семейный совет?
— Папа, ты считаешь это нормально? — Наташа повернулась к отцу. — Всю жизнь… всю жизнь мы жили как будто толпой — ты, я, Серёжа, мама… А ещё — тётя Галя. Всегда тётя Галя!
Людмила опустилась в кресло, её плечи поникли:
— Ты не видишь, как ей тяжело. Витя пьёт, сын с невесткой требуют размена, ипотеку они не потянут даже с наследством…
— А как тяжело нам, ты видишь? — Наташа почувствовала, как дрожит голос. — Знаешь, сколько мы с Иваном работаем? Я беру дополнительные переводы, он подрабатывает по выходным. А Сергей? Ему же тоже когда-то нужно будет где-то жить!
Владимир поставил пакет на пол, его руки сжались в кулаки:
— Люда, я молчал двадцать лет. Молчал, когда ты отдавала деньги на репетиторов её детям. Молчал, когда занимала у соседей, чтобы помочь с долгами Витьки. Но это? — он качнул головой. — Это уже слишком.
— Вы не понимаете! — Людмила вскочила. — Галя старшая, она всегда меня защищала в детстве. Когда родители развелись, только она была рядом. Я не могу её бросить!
— А нас можно? — тихо спросила Наташа. По её щеке скатилась слеза. — Можно бросить своих детей ради сестры?
В комнате повисла тяжёлая тишина. Только часы продолжали отсчитывать секунды, да где-то на кухне капала вода из неплотно закрытого крана.
— Я устала, — наконец произнесла Наташа, вытирая слёзы. — Устала конкурировать с тётей Галей за твою любовь. Устала надеяться, что когда-нибудь мы станем важнее.
Она потянулась за сумкой, лежавшей на диване. В этот момент зазвонил телефон Людмилы. На экране высветилось: “Галина”. Наташа горько усмехнулась:
— Ну, конечно. Она же всегда звонит вовремя.
Чужое счастье
Вечером того же дня Наташа сидела на дома кухне, рассеянно перелистывая фотографии в телефоне. Иван молча разбирал посудомойку — единственную их маленькую роскошь в этом съёмном жилье.
— Знаешь, что самое обидное? — наконец нарушила тишину Наташа. — У тёть Галиного Димки всё как по маслу идёт. Привёл Светлану в мамину квартиру пять лет назад, и живут себе припеваючи.
Она отставила чашку и подошла к окну. За стеклом моросил весенний дождь, размывая огни вечернего города.
— Двоих детей родили, работать особо не торопятся. Зачем? Крыша над головой есть, бабушка под боком — и за няньку, и за кухарку.
Иван вытер руки полотенцем и присел рядом с женой:
— А что сама Галина говорит?
Наташа горько усмехнулась:
— О, там целая драма! Каждый раз к маме приходит, плачется — мол, сил нет с невесткой жить. То не так, это не эдак. Светка, видите ли, готовить не умеет, убирать не любит. Дети носятся как угорелые, от их криков голова раскалывается. А вчера, представляешь, они со Светкой из-за какой-то кастрюли полдня не разговаривали.
— А сын что?
— А что сын? Димка между двух огней мечется. То с женой против матери объединится, то с матерью против жены. Тётя говорит, что уже спать нормально не может — как только они ругаться начинают, у неё давление подскакивает.
Она помолчала, разглядывая капли на стекле:
— Хотя бы Катька, младшая, удачно устроилась. Вышла замуж за северянина и укатила к нему. Приезжают раз в год на недельку — и хватит.
— А почему Галина их не попросит съехать?
Наташа фыркнула:
— Я тоже так сказала! Знаешь, что было? Мама с тётей на меня такими глазами посмотрели, будто я чудовище. “Как можно! — запричитали хором. — Родного сына с внуками на улицу выгонять! Это же ужасно!”
Она отошла к холодильнику, достала воду:
— Когда Димка со Светланой только поженились, тётя Галя им сразу сказала — живите, пока на своё не накопите. А они вместо этого рожать начали. И всё, тётя уже и слова поперёк сказать не может. У них там… — Наташа махнула рукой, — детский сад какой-то. Димка со Светкой как дети малые себя ведут, а две бабушки — моя мама и тётя — носятся с ними, причитают.
За окном усилился дождь, барабаня по карнизу. Где-то вдалеке просигналила машина.
— Иногда мне кажется, — прошептала Наташа, — что мы что-то делаем не так. Может, нужно было как Димка — привести тебя к родителям, заявить, что живём у них, и начать рожать детей?
Иван покачал головой:
— И превратить твою маму в няньку, а отца — в спонсора? Нет, родная. Мы всё делаем правильно. Просто… просто иногда это очень тяжело.
Наследство
Наташа готовила ужин, когда позвонил Сергей.
— Мама просит тебя приехать, — в его голосе слышалась осторожность. — Говорит, важный разговор.
— Важный разговор? — Наташа невесело усмехнулась. — После двух месяцев молчания?
— Может, стоит поехать? — мягко предложил муж. — Всё-таки мама.
— Хорошо, — наконец выдохнула она. — Я поеду.
***
Людмила встретила дочь в прихожей. На секунду её лицо озарилось радостью, но тут же потускнело, столкнувшись с холодным взглядом Наташи.
— Проходи, доченька, — она отступила в сторону. — Чаю сделать?
— Не стоит, — Наташа прошла в гостиную. — Ты хотела поговорить — давай поговорим.
Людмила присела на краешек дивана, нервно разглаживая складки на юбке:
— Наташенька, я знаю, ты обижена…
— Обижена? — Наташа резко развернулась к матери. — Мам, ты правда думаешь, что дело в обиде? Мы с Ваней четыре года копим на первый взнос. Каждый месяц откладываем, от всего отказываемся. А ты… — она запнулась, пытаясь справиться с дрожью в голосе. — Ты просто взяла и отказалась от наследства в пользу своей сестры! А она тут же отдала квартиру Димке…
— Хватит! — Людмила редко повышала голос, но сейчас в нём звенела сталь. — Ты думаешь, мне легко было принять это решение? Думаешь, я не вижу, как вам тяжело? Но это моё наследство, Наташа. И я имею право распорядиться им так, как считаю нужным.
Наташа замерла посреди комнаты.
— Доченька, — голос Людмилы смягчился. Он встала и попыталась подойти к Наташе, но та отступила. — У вас с Ваней всё получится. Вы молодые, сильные, умные. Вы справитесь. А Гале… ей просто не к кому больше обратиться. Понимаешь?
— Нет, — Наташа покачала головой, уже стоя в дверях. — Не понимаю. Не понимаю, как можно выбрать сестру вместо собственных детей.
Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. В подъезде достала телефон — три пропущенных от Ивана. Набрала его номер:
— Ваня? Ты был прав. Будем подавать на ипотеку. Хватит ждать чуда.
Своими силами
Прошло полгода. Наташа сидела на подоконнике в их новой квартире, разглядывая голые стены и коробки, лежащие на полу. Пахло свежей краской и штукатуркой.
— Представляешь, — она повернулась к Ивану, который распаковывал очередную коробку, — если бы мне кто-то год назад сказал, что мы возьмём ипотеку на двадцать лет, я бы рассмеялась. Думала, без помощи родителей никогда не решимся.
Иван отложил канцелярский нож, которым вскрывал коробки:
— Зато теперь всё сами. Как ты хотела.
— Ага, — Наташа спрыгнула с подоконника. — Только ремонт затянется на год. Денег-то почти не осталось.
— Ничего, — Иван обнял жену, — зато каждый угол будет наш. Сами выбрали, сами сделали.
Звонок телефона прервал их разговор. На экране высветилось “Папа”.
— Привет, пап, — Наташа включила громкую связь.
— Здравствуй, дочка, — голос отца звучал как-то необычно. — Ты сидишь?
— Пап, что случилось? — она напряглась.
— Да нет, ничего страшного. Просто… В общем, мы с мамой решили продать дачу. Ты же знаешь, я туда уже второй год не езжу — спина. А мама одна не справляется.
Наташа переглянулась с Иваном:
— И что?
— Мы тут посовещались и решили… В общем, деньги от продажи поделим между тобой и Серёжкой. Вам сейчас нужнее — тебе на ремонт, ему на первый взнос, когда надумает.
Наташа молчала, чувствуя, как к горлу подступает ком.
— Дочь? Ты там?
— Пап, — она сглотнула, — а как же… А мама что говорит?
— А что мама? — в голосе отца послышалась улыбка. — Она сама предложила. Сказала — хватит детям в съёмных квартирах мыкаться. Да и правильно это — помогать тем, кто сам старается.
Наташа прикрыла глаза, пытаясь сдержать слёзы:
— Спасибо, пап. Передай маме… передай…
— Сама передашь, — перебил отец. — Приезжайте в воскресенье на обед. Заодно и обсудим всё.
Когда звонок закончился, Наташа уткнулась лицом в плечо мужа:
— Помнишь, что ты сказал, когда мы только начали встречаться? “Неважно, сколько у тебя денег и связей. Важно, готов ли ты работать и двигаться вперёд”.
Иван обнял её сзади за плечи:
— Помню. И что?
— А то, что я наконец-то поняла: дело не в квартире. Дело в том, как ты её получил. Тётя Галя помогает сыну, потому что он требует. А наши родители помогают нам, потому что мы стараемся сами.
Она повернулась к мужу:
— Знаешь, надо позвонить маме. Прямо сейчас. Я так соскучилась.
За окном догорал закат, а в пустой квартире, среди коробок и строительного мусора, Наташа набирала такой знакомый номер. Гудки… один, второй…
— Алло, мама? Это я. Прости меня…
***
В тот вечер они долго говорили. О ремонте, о планах, о будущем. И впервые за много месяцев Наташа чувствовала, что всё встало на свои места. Что иногда нужно потерять что-то важное, чтобы найти что-то ещё более важное.
А через несколько дней они с Иваном уже сидели за родительским столом, и мама, как в детстве, подкладывала им самое вкусное, и отец рассказывал свои бесконечные истории, и всё было правильно. Всё было так, как должно быть.
Потому что главное не в том, чтобы получить помощь, а в том, чтобы заслужить её. И не деньгами или угрозами, а трудом и уважением. Своим путём. Своими силами.