— Что — нет? — не понял Виктор.
— Нет, я не буду готовить. Если хочешь пригласить друзей — готовь сам.
Муж посмотрел на неё так, словно она сошла с ума:
— Ты что, серьёзно? Люда, ну не дури. Ты же всегда была хозяйкой… теперь что, лень стало?
— Лень? — она почувствовала, как внутри закипает. — Виктор, мне сорок семь лет, и я всю жизнь готовлю для твоих друзей! А ты когда-нибудь готовил для моих подруг? Ты вообще знаешь, кто мои подруги?
Он растерянно молчал.
— Я устала быть обслуживающим персоналом в собственном доме, — продолжала Людмила. — Я тоже хочу иногда просто посидеть за столом и поговорить.
— Но ты же… ты всегда этим занималась, — слабо возразил Виктор.
— А теперь не буду. Хочешь гостей — сам их принимай.
Скандала не получилось. Виктор обиделся, но ничего не сказал. А в субботу отменил встречу, сославшись на дела.
Людмила почувствовала странную лёгкость. Впервые за много лет суббота принадлежала только ей. Она не готовила, не убирала, не суетилась. Читала книгу, пила кофе, смотрела в окно.
Но напряжение в доме росло. Виктор стал молчаливым, отстранённым. Делал вид, что ничего не изменилось, но Людмила чувствовала его недовольство.
— Может, я перегибаю? — спросила она у Оксаны.
— Ничего ты не перегибаешь. Ты просто начала уважать себя. А он к этому не привык.
И тогда Людмила решилась на то, о чём думала уже давно. Взяла путёвку в санаторий на выходные. Одна. Первый раз в жизни.
— Куда это ты собралась? — удивился Виктор.
— Отдохнуть. Три дня для себя.
— А как же дом? Кто готовить будет?
— У нас есть магазины. И плита у тебя тоже есть.
Она уехала в пятницу утром. В автобусе, глядя в окно на мелькающие деревья, Людмила почувствовала то, что забыла давно — предвкушение. Три дня свободы. Три дня, когда не нужно ни о ком заботиться, кроме себя.
В санатории она ходила на процедуры, гуляла по парку, познакомилась с другими женщинами. И впервые за много лет чувствовала себя не женой Виктора и не домохозяйкой Людмилой, а просто человеком со своими мыслями, желаниями, правом на счастье.
В воскресенье вечером приехал Виктор. Нашёл её в холле, где она пила чай с новой знакомой.
— Собирайся, — сухо сказал он. — Едем домой.
— Я доеду завтра утром автобусом, — спокойно ответила Людмила.
— Что за театр? — повысил голос муж. — Ты что, совсем изменилась? Это больше не ты!
Людмила посмотрела на него внимательно. Взъерошенные волосы, усталые глаза, мятая рубашка. Он действительно скучал? Или просто не знал, как без неё управляться?
— А может, это и есть настоящая я, — тихо сказала она. — Уставшая, но живая. Я просто хочу уважения.
Что-то в её голосе задело его. Виктор сел рядом, помолчал.
— Я не понимаю, что происходит, — признался он. — Раньше всё было нормально.
— Нормально для кого? Для тебя — да. А для меня… Витя, ты когда в последний раз спросил, чего хочу я? О чём мечтаю? Что меня беспокоит?
Он растерянно молчал.
— Я не прихоть. Я человек. И я хочу, чтобы со мной считались.
Они проговорили до поздней ночи. Виктор остался ночевать в санатории, и утром впервые за много лет спросил:
— Чего ты хочешь для себя, Люда?
— Чтобы мы были партнёрами, а не начальником и подчинённой. Чтобы ты помогал мне, а не только пользовался моим трудом.
Дома всё изменилось медленно, но верно. Виктор начал мыть посуду после ужина. Пылесосить по выходным. Когда в следующий раз захотел пригласить друзей, спросил:
— Может, вместе что-нибудь приготовим?
И они готовили вместе. Людмила делала салат, Виктор возился с мясом. Было непривычно, смешно, но по-новому тепло.
А когда пришли гости, Виктор сказал:
— Сегодня я на кухне — у моей жены выходной.
Серёга удивлённо поднял брови, но промолчал. А Людмила улыбнулась — широко, искренне. Впервые за много лет она сидела за столом не как обслуживающий персонал, а как хозяйка дома. Равноправная хозяйка.
Вечером, когда гости разошлись, они мыли посуду вдвоём.
— Знаешь, — сказал Виктор, вытирая тарелку, — а так даже лучше. И веселей как-то.
Людмила прижалась к его плечу:
— Я просто хотела, чтобы ты меня видел. Не функцию “жена-повар-уборщица”, а меня.
— Вижу, — тихо ответил он. — И знаешь что? Мне нравится то, что я вижу.
На столе остались два недопитых бокала вина. Но теперь это были не следы её одинокого труда, а память о вечере, который они провели вместе. Как равные. Как люди, которые уважают друг друга.
И когда Людмила ложилась спать, она думала не о завтрашних заботах, а о том, как хорошо наконец почувствовать себя услышанной. Увиденной. Важной не только для других, но и для самой себя.
