Зинаида Николаевна вскочила с дивана, не понимая, что происходит. В коридоре стоял Сергей, но молчал, лишь разводил руками и отводил взгляд.
Ольга проснулась от крика и выбежала из спальни. Картина, которую женщина увидела, поразила — вещи матери были выставлены у двери, как чужой хлам. В груди у Ольги сжалось от унижения, которому подвергли самого дорогого человека.
— Что вы делаете? — прошептала Ольга, глядя на чемодан у двери.
— Делаю то, что должна была сделать ещё вчера. Это моя квартира, и я решаю, кому здесь находиться!
Зинаида Николаевна стояла посреди коридора в ночной рубашке, растерянно хлопая глазами. Женщина не ожидала такого поворота событий.
— Дочка, я уеду, не переживай, — смущённо произнесла Зинаида Николаевна, наклоняясь к чемодану.
Мать подняла свои сумки, стараясь не смотреть в глаза дочери. Женщина привыкла уступать, избегать конфликтов, но унижение жгло как открытая рана.
Ольга смотрела на происходящее и вдруг поняла простую истину: если мать здесь лишняя, значит, и сама Ольга в этой семье не своя. Никого не защищают просто так — защищают тех, кто дорог.
— Раз моя мама чужая — я тоже здесь лишняя, — спокойно произнесла Ольга, поворачиваясь к Сергею.
Муж застыл на месте, не ожидая такой реакции. Лидия Павловна нахмурилась — план идёт не так, как задумывалось.
— Не говори глупости. Ты же больная ещё, — пробормотал Сергей, но в голосе не чувствовалось убеждённости.
— Я не больная. Я просто наконец-то видеть начала.
Ольга помогла матери донести вещи до прихожей и закрыла дверь. Зинаида Николаевна села на чемодан, не зная, что делать дальше.
— Мама, посидите здесь. Я сейчас.
Ольга вернулась в квартиру и прошла в спальню. Достала телефон и открыла сайт с объявлениями об аренде. Поиск занял полчаса — небольшие квартиры в районе стоили недёшево, но выбор был.
Лидия Павловна ходила по кухне, громко стуча посудой. Сергей сидел за столом, уставившись в одну точку.
— Что стоишь? Веди разговор с женой. Пусть мать увозит и больше сюда не таскает, — шипела свекровь.
Но разговаривать было уже не с кем. Ольга записала несколько телефонов риэлторов и отложила телефон в сторону.
Утром Зинаида Николаевна проснулась первой. Женщина тихо собрала свои вещи и вышла в коридор. Ольга уже была одета и причёсана.
— Мама, поедем со мной. Хочу посмотреть одну квартиру.
— Зачем тебе квартира, доченька?
— Нам нужно где-то жить.
Зинаида Николаевна не стала спрашивать подробности. Дочь была взрослой женщиной и сама знала, что делает.
Риэлтор встретил их возле нового дома на соседней улице. Квартира оказалась светлой — однокомнатной, но с большой кухней и лоджией. Мебель простая, но чистая.
— Документы можем оформить сегодня. Депозит и первый месяц вперёд, — объяснил риэлтор.
— Подходит, — кивнула Ольга.
Через час договор был подписан, ключи получены. Зинаида Николаевна всё ещё не понимала, что происходит, но молчала.
Вернувшись домой, Ольга прошла в спальню и достала из шкафа большую сумку. Начала складывать туда свои вещи — одежду, документы, фотографии, косметику.
Лидия Павловна зашла в комнату без стука.
— И куда это вы собрались? — недоумённо спросила свекровь.
Ольга не ответила, продолжая упаковывать вещи. Собрала всё самое необходимое — больше и не требовалось.
Сергей появился в дверях спальни, когда жена застёгивала сумку.
— Ты серьёзно? — спросил муж, наблюдая за сборами.
— Я выбираю уважение, а не унижение, — ответила Ольга, поднимая сумку.
— Не говори ерунды. Где ты будешь жить? На что?
— На мою зарплату. В нормальной квартире, где мою мать не выставляют как хлам.
Ольга прошла мимо мужа в коридор. Зинаида Николаевна стояла с чемоданом в руках, готовая к отъезду.
— Поехали, мама.
— А может, ещё подумаешь? — Сергей шёл следом, пытаясь остановить жену. — Мать иногда бывает резкой, но…
— Но ты молчал. Когда унижали мою мать, ты молчал.
Лидия Павловна вышла в коридор, скрестив руки на груди.
— Ну и катитесь отсюда обе! Думаете, без вас пропадём?
Ольга открыла входную дверь и пропустила мать вперёд. Обернулась напоследок и посмотрела на Сергея.
— Выбирай, с кем жить хочешь. Я уже выбрала.
Дверь закрылась за ними с тихим щелчком. В лифте Зинаида Николаевна наконец-то заговорила:
— Доченька, а вдруг ты поторопилась? Может, всё уладится…
— Мама, семь лет я пыталась ужиться с этой женщиной. Думала, со временем наладится. Но когда тебя выставили как ненужную вещь, я поняла — ничего не изменится.
В новой квартире пахло свежестью и чистотой. Зинаида Николаевна поставила чемодан и огляделась.
— Красиво здесь. Светло.
— Да, мама. И главное — наше.
Ольга открыла балконную дверь. В квартиру ворвался осенний воздух, пахнущий опавшими листьями и свободой.
Вечером, когда мать уже спала на диване, Ольга сидела на кухне с чашкой чая. Телефон молчал — Сергей не звонил. Значит, выбор сделан и с его стороны.
Женщина не чувствовала сожаления. Наоборот — впервые за долгое время в груди разливалось спокойствие. Без чужих криков, упрёков и вражды. Без необходимости оправдываться за каждое слово и поступок.
На следующий день Зинаида Николаевна приготовила завтрак на маленькой кухне. Мать напевала тихонько — первый раз за последние дни.
— Не жалеешь? — спросила Зинаида Николаевна, наливая дочери кофе.
— Нет, мама. Жалею только, что не сделала этого раньше.
За окном кружились жёлтые листья, укрывая землю разноцветным ковром. Начинался новый этап жизни — без унижений и компромиссов. Ольга больше не была чужой в собственном доме, потому что теперь дом был действительно её.
