“Дима, нам нужно поговорить,” – она положила перед мужем распечатку о составе “витаминов”.
“Только давай без драм,” – поморщился он.
“Без драм? Твоя мать пытается дать мне непонятные препараты. Она лезет в мою медкарту. Она…”
“Хватит! – он стукнул ладонью по столу. – Ты превращаешься в параноика! Мама хочет как лучше!”
“Как со Светой?”
Повисла тяжелая тишина.
“Я навела справки, Дим. Знаю, что случилось на самом деле. Как твоя мама постепенно разрушила её психику. Как убедила всех, что это был несчастный случай.”
“Ты ничего не знаешь, – его голос дрожал. – Света была нестабильна. Мама пыталась ей помочь…”
“Помочь? Контролируя каждый её шаг? Разрушая её самооценку? Убеждая, что она недостаточно хороша для тебя?”
Дима молчал. По его лицу было видно, что где-то глубоко внутри он понимает правду, но не готов её принять.
“Я подаю на развод,” – тихо сказала Ирина.
“Что? – он посмотрел на неё с недоверием. – Из-за каких-то витаминов?”
“Нет, Дима. Потому что я не хочу превратиться в Свету. И потому что ты не готов быть мужем. Ты всё ещё мамин сын.”
В этот момент зазвонил телефон. Конечно же, Вера Николаевна.
“Не бери,” – попросила Ирина.
Но он взял. Как всегда.
***
После развода Ирина с головой ушла в работу. Дизайн интерьеров всегда был её отдушиной, а теперь стал спасением. Она намеренно избегала общих знакомых, не хотела знать, что происходит в жизни бывшего мужа.
Но город был слишком маленьким для такого избегания. В кофейне, где она обычно встречалась с клиентами, к ней подсела незнакомая девушка.
“Извините… вы ведь бывшая жена Димы?”
Ирина напряглась. Перед ней сидела хрупкая блондинка, нервно теребившая ремешок сумки.
“Я Лена. Мы… встречаемся с Димой. Вернее, встречались.”
“Встречались?”
“Вера Николаевна познакомила нас полгода назад. Всё было как в сказке – она приглашала нас в гости, помогала с выбором одежды, давала советы… А потом…” – Лена замялась.
“Что потом?” – Ирина уже догадывалась, что услышит.
“Она стала приходить без звонка, проверять холодильник, говорить, что я неправильно глажу Димины рубашки. Составила режим дня – когда вставать, что есть… – Лена говорила всё тише. – Вчера я не выдержала и высказала всё Диме. А он… он сказал, что я неблагодарная, и что его мама желает нам добра.”
Ирина молча смотрела на дрожащие руки девушки. История действительно повторялась.
“Я не знаю, что делать,” – прошептала Лена. “Может, я действительно слишком требовательная? Может, так и должно быть?”
“Нет, – твердо сказала Ирина. – Не должно. И ты это знаешь.”
Лена ушла от Димы на следующий день. Через неделю Ирине позвонила Вера Николаевна.
“Ну что, довольна? – её голос звучал устало, без привычной уверенности. – Опять всё разрушила.”
“Вера Николаевна, вы же психотерапевт. Неужели не видите, что делаете?”
“Что я делаю? Забочусь о сыне! Хочу, чтобы рядом с ним была достойная женщина!”
“Нет. Вы душите его. Контролируете каждый шаг. Это не забота – это зависимость.”
В трубке повисла тяжелая тишина.
“Знаете, – продолжила Ирина, – я недавно начала ходить к психологу. И многое поняла. О вас, о Диме. О том, почему вы не можете его отпустить.”
“Ты ничего обо мне не знаешь,” – голос Веры Николаевны дрогнул.
“Знаю. Знаю, как страшно потерять близкого человека. Но Дима – не ваш муж. Он не заполнит эту пустоту.”
Телефон отключился.
Прошло три месяца. Звонок в дверь раздался поздним вечером. Ирина как раз заканчивала работу над новым проектом. На пороге стоял Дима – похудевший, с легкой щетиной, совсем не похожий на того холеного маменькиного сынка, которым был в браке.
“Можно войти?”
Ирина молча отступила в сторону. Странно, но она не чувствовала ни волнения, ни злости – только усталость.
“Я ходил к психотерапевту,” – Дима сел на краешек дивана. “Многое понял. О себе, о маме… о нас.”
“И?”
“Мама в санатории. Тоже начала терапию. Я… я хотел извиниться. За всё.”
Ирина смотрела на бывшего мужа и видела в нем уже чужого человека. Человека, который, возможно, наконец-то начал взрослеть. Но слишком поздно.
“Знаешь, – она села напротив, – я рада, что ты начал работать над собой. Правда рада.”
“Может… может, мы могли бы попробовать снова? – его голос дрогнул. – Я изменился. Я больше не позволю маме…”
“Нет, Дима,” – мягко перебила его Ирина. “Дело не только в твоей маме. Дело в нас. В тебе.”
“Я люблю тебя,” – почти шепотом произнес он.
“А я тебя – нет. Уже нет. Понимаешь, за это время я тоже многое поняла. О себе, о любви, об уважении. Я больше не та женщина, которая готова быть удобной, которая будет подстраиваться и терпеть.”
“Я не прошу тебя терпеть! Я другой теперь!”
“Возможно. Но я не хочу быть частью твоего взросления. Не хочу быть той, кто помогает тебе становиться лучше. Это твой путь, Дима. И пройти его ты должен сам.”
Он сидел, опустив голову. В этот момент он как никогда походил на мальчика, потерявшего что-то важное.
“Знаешь, что самое грустное? – тихо сказала Ирина. – Что ты пришел не потому, что действительно изменился. А потому, что тебе снова нужна женщина, которая заполнит пустоту. Раньше эту пустоту заполняла мама, теперь ты ищешь ей замену.”
“Это неправда!”
“Правда, Дима. И где-то глубоко внутри ты это знаешь.”
Когда он ушел, Ирина долго стояла у окна, глядя, как он идет по темной улице. Где-то внутри была маленькая грусть – не по нему, а по той версии себя, которая когда-то верила в сказки о преображении и прощении.
Телефон звякнул сообщением от подруги: “Как ты? Видела Диму возле твоего дома.”
“Я в порядке,” – написала Ирина. И впервые за долгое время это была чистая правда.
