***
Через неделю мой кабинет было не узнать. Свекровь “навела порядок”: мой рабочий стол задвинула в угол, компьютер переставила на подоконник (“чтобы свет был”), а посередине комнаты водрузила свою старую кровать, которую Миша привёз из её квартиры до продажи.
“Наташенька, ты бы видела, какой бардак тут был! — приговаривала она, развешивая свои шторы с цветочками. — Бумажки везде, папки какие-то… Я всё сложила в коробку и на антресоли убрала. Там им самое место!”
Я онемела. В тех папках были важные документы по текущему проекту. Завтра презентация, а мои материалы где-то на антресолях!
“Мам, ну нельзя же так”, — попытался вступиться Миша.
“Как — так? Я о вас забочусь! Вон, Наташа целыми днями за компьютером горбится. Разве это дело? Я в её возрасте…”
“Тамара Николаевна, — я старалась говорить спокойно. — Это моя работа. Я веду крупный проект…”
“Работа, работа! — перебила свекровь. — А дети? Вот Кирюша вчера кашлял — я слышала! А ты даже не заметила”.
“Он не кашлял. У него аллергия на те конфеты, которыми вы его накормили”.
“Что? Да как ты смеешь! — свекровь картинно схватилась за сердце. — Мишенька, ты слышишь, что твоя жена говорит? Она меня убить хочет своими намёками!”
Вечером, уложив детей, я нашла свои документы. Они были свалены в коробку вперемешку со старыми журналами. Несколько важных файлов оказались залиты кофе — свекровь “случайно” опрокинула чашку, когда разбирала “этот хлам”.
“Миш, так больше не может продолжаться”, — сказала я мужу.
“Давай потерпим немного. Она же продала квартиру…”
“А ты выяснил, куда делись деньги?”
Миша вздохнул: “Выяснил. Она отдала их какой-то компании, которая обещала золотые горы. Классическая пирамида. Денег уже не вернуть”.
“И что теперь?”
“Не знаю… Может, снимем ей квартиру?”
“На какие деньги, Миш? У нас ипотека, кредит за мебель, садик платный…”
В этот момент в комнату вплыла свекровь в новом халате.
“Какая квартира? И не думайте! Я никуда не перееду. Здесь мой сын, мои внуки. А ты, Наташа, если что не нравится…”
Договорить она не успела — в детской заплакала Соня.
“Это всё нервы! — всплеснула руками свекровь. — Ребёнок чувствует напряжение. Вот у меня Мишенька никогда…”
“Мама!” — не выдержал муж. “Прекрати!”
“Что прекрати? — В глазах свекрови заблестели слёзы. — Я для вас стараюсь, а вы… Неблагодарные!”
Она убежала в мой бывший кабинет, громко хлопнув дверью. Через стенку доносились демонстративные всхлипывания.
А на следующий день грянул гром. Я проводила презентацию проекта — прямо из гостиной, так как кабинет был занят. На самом важном моменте свекровь включила пылесос.
“Тамара Николаевна! У меня важная встреча!”
“А у меня уборка! — прокричала она сквозь шум пылесоса. — Я, между прочим, о чистоте забочусь. А то у вас тут пыль по углам…”
Я сорвала встречу. Клиент был недоволен. А вечером мне позвонила начальница:
“Наташа, что происходит? Это был важный заказчик. У тебя есть условия для работы?”
Я расплакалась прямо во время звонка. И тут из кухни донёсся торжествующий голос свекрови:
“Мишенька, я же говорила! Нормальная женщина должна дома сидеть, а не по видеозвонкам прыгать. Вот я всю жизнь…”
Этой ночью я не спала. Смотрела в потолок и думала: как получилось, что чужой человек за десять дней разрушил то, что мы строили годами? Нашу систему, наш быт, мою работу, наш брак…
А свекровь храпела за стенкой, и этот храп казался мне злорадным…
***
К концу первого месяца я поняла: либо я что-то предприму, либо сойду с ума. После срыва презентации мне предложили перейти на удалённую работу с понижением зарплаты. Двойняшки начали капризничать — бабушка закармливала их сладостями и разрешала всё, что я запрещала. А муж… муж просто перестал приходить домой к ужину.
“Задерживаюсь на работе”, — писал он. А я видела в соц.сетях фотографии из бара, где он сидел с друзьями, они же и выкладывали. Сбежал. От матери, от меня, от этого дурдома.
Но настоящий ад начался, когда свекровь решила “навести порядок” в нашем семейном бюджете.
“Это что такое? — она трясла листком с распечаткой наших расходов, который нашла в ящике стола. — Абонемент в фитнес? Ресторан? Вы жируете, а мать в одной кофточке третий год ходит!”
“Тамара Николаевна, это личное…”
“Какое личное? Я тут живу, имею право знать! Вот, парикмахерская — три тысячи. Совсем с ума сошла? Я вон сама себя стригу…”
Вечером я застала её за моим ноутбуком. Она пыталась войти в мой банковский аккаунт.
“Что вы делаете?!”
“А что такого? Я хочу помочь вам разумно тратить деньги. Вот у Зины дочка всю зарплату матери отдаёт…”
И тут я сорвалась.
“Вон из моего дома”.
“Что?”
“Вон. Из. Моего. Дома”.
“Да как ты смеешь? Я мать твоего мужа! Я…”
“А я его жена. И это наш дом. Мы за него ипотеку платим. И я больше не позволю вам разрушать нашу семью”.
“Мишенька!” — закричала свекровь. “Иди сюда! Полюбуйся на свою жену!”
Но Миши не было дома. Снова “задерживался на работе”.
“Знаете что, — я вдруг почувствовала странное спокойствие. — Я завтра же иду в банк. Беру кредит. Снимаю вам квартиру. Потому что ещё месяц такой жизни — и я подаю на развод”.
“Ах так? — свекровь побледнела. — Ну ладно. Я завтра же съеду. К Зине. Она меня звала. А тебе, неблагодарная, это припомнится!”
Она демонстративно начала собирать чемодан. А я набрала Мишу.
“Срочно домой”.
Он примчался через двадцать минут. Застал мать в слезах и меня, спокойно пьющую чай на кухне.
“Что тут у вас?”
“Твоя жена выгоняет меня на улицу!”
“Неправда, — я отхлебнула чай. — Я предложила снять ей квартиру. За наш счёт”.
И тут случилось неожиданное. Миша сел за стол, посмотрел на мать и тихо сказал:
“Мам, я знаю, куда делись деньги от твоей квартиры”.
Свекровь замерла.
“Ты не вложила их никуда. Ты отдала их Славику”.
Славик был её новым ухажёром, на двадцать лет моложе. Я видела его пару раз — подтянутый, улыбчивый альфонс.
“Откуда… как ты узнал?”
“Он хвастался в баре. Рассказывал, как развёл старушку на пять лимонов. И знаешь, что купил? Квартиру. В Сочи. И улетел туда с какой-то Маринкой”.
Свекровь осела на стул. Впервые я видела её настоящие слёзы — не показательные, не манипулятивные.
“Мам, — Миша положил руку ей на плечо. — Я снял тебе квартиру. Недалеко отсюда. Однушка, с мебелью. Будешь приходить к внукам в гости. Но жить… жить будешь отдельно”.
“Сынок…”
“И да, мам. Я знаю, что ты пыталась влезть в наш банковский аккаунт. Это уже слишком”.
Через три дня мы помогли свекрови переехать. Я даже отдала ей любимый фикус — на новоселье. Когда закрывала за ней дверь, она вдруг сказала:
“Наташа… ты это… прости меня. Я просто… я просто испугалась остаться одной”.
А вечером мы с мужем впервые за долгое время сели ужинать вдвоём. Дети уже спали.
“Знаешь, — сказал Миша, — я ведь тоже испугался. Что придётся выбирать между мамой и тобой”.
“И что выбрал?”
“Семью. Нашу семью”.
Я улыбнулась и пошла заваривать чай. В свой кабинет, к своему компьютеру, по своим правилам.
А через месяц свекровь познакомилась с соседом по подъезду — одиноким профессором на пенсии. И, кажется, впервые в жизни встретила человека, который полюбил её такой, какая она есть. Без манипуляций, без игр, без масок.
Иногда я думаю: может, всё это было не зря? Может, каждому из нас нужно было пройти через этот ад, чтобы понять простую истину: любовь — это не право собственности. Ни на детей, ни на мужа, ни на чужую жизнь.
А фикус… фикус неожиданно зацвёл на новом месте. Говорят, это к счастью.
