— Ты нам никто не будешь, — пробормотал он. — Без тебя всё развалится. Дети…
— Дети выросли, — тихо сказала она. — И они уже давно живут так, как ты. Ждут, что им всё принесут. Я не хочу, чтобы дочка думала, что так и надо.
Он молчал, а она смотрела, как в его взгляде впервые мелькнуло что-то похожее на страх. Не потерять её — потерять привычное.
— Ты куда пойдёшь? — хрипло спросил он.
— Туда, где меня не спросят, кто будет готовить.
Кристина вышла в прихожую, накинула пальто, взяла дорожную сумку, приготовленную за неделю до этого. На верхнем кармане — ручка, которую ей подарили дети. Она провела по ней пальцами. А потом вышла.
На улице пахло мокрым асфальтом, тёплым хлебом с пекарни за углом и свободой.
Первую ночь она провела в новой квартире, надувном матрасе, под пледом с машинками, который остался со времён, когда сын был маленьким. Стены были голые, лампочка — без абажура. И всё же, в этой пустоте было тише, чем дома. Здесь никто не требовал, не ждал, не приказывал.
Она проснулась под утро — впервые без будильника, без звона тарелок, без грохота футбольного матча. Просто тишина. И легкий свет сквозь штору, купленную на распродаже. Это было почти счастье.
На новой работе ей дали старенький компьютер и улыбнулись — по-человечески, не из жалости. Коллектив был разношёрстный, но не злобный. Она пока путалась в графиках и телефонных номерах, но кто-то подсказывал, кто-то ставил чай, кто-то клал шоколадку на край стола. Она не знала их имён, но чувствовала, как с неё слезает старая кожа — жизнь, в которой её не видели.
Прошёл месяц. Алексей не звонил. Дочь прислала короткое сообщение: «Мам, я с тобой. Просто надо время». Сын — ничего. Он привык, что мама всегда рядом. Кристина не винила их. Она знала: у них тоже своя боль. Но теперь у неё была своя правда.
Однажды она вернулась домой с рынка — несла в руках сетку с картошкой, соль, лук. Всё самое простое, как раньше. Только теперь она покупала это для себя. У двери её ждал конверт. Без марки, без подписи. Внутри — фото: они с Алексеем и детьми, лет пятнадцать назад. Кристина в сарафане, улыбается, обнимает сына, Алексей — рядом, руку держит неловко, будто на показ.
Она посмотрела на себя — молодую, доверчивую, смешную. Сложила фото пополам, потом ещё раз. И убрала в ящик. Не в мусор — в память. Пусть будет, но не мешает.
Весна наступила неожиданно. На работе начались перемены — её поставили на ресепшен в главном корпусе. Дали ключи от шкафа, график отпусков. Первый раз за много лет она почувствовала: ей доверяют.
В один из дней она вышла с работы позже обычного. Вечер был прохладный, но чистый. На углу раздавали бесплатный кофе — акция. Бариста в розовом худи сказал:
— Вам с молоком?
— С молоком, — ответила она и вдруг рассмеялась. Просто так. Потому что никто не спросил: «А нам кто готовить будет?»
Она шла по улице с бумажным стаканом, а внутри было легко. И ни одной ложки в раковине.
