Каждое утро Марина встречала рассвет в шесть часов. Пока Алексей ещё ворочался в постели, она уже успевала замесить тесто для оладий, разложить газеты на столе и стереть пыль с рамок семейных фото. Их дом напоминал картинку из глянцевого журнала: паркет сиял, как зеркало, диванные подушки образовывали геометрически правильные линии, а в хрустальной вазе у окна ежедневно появлялись новые ирисы — Алексей обожал их запах.
— Чем сегодня кормить собрался? — бубнил муж, уткнувшись в телефон за завтраком.
— Ты же просил сырники с малиновым соусом, — она натянуто улыбнулась, пряча дрожь в руках. У неё ещё даже челка не была убрана заколкой.
Алексей хмыкнул, тыча пальцем в экран:
— Кофе остыл. И где мои запонки с синими камнями?
Марина закусила губу. За восемь лет брака она научилась глотать колкости, как горькие таблетки. «Он просто устаёт», — повторяла про себя, оттирая въевшиеся пятна от его любимого эспрессо на мраморной столешнице.
Тот роковой вечер начался с хлопка входной двери. Алексей впился пальцами в галстук, срывая его с шеи.
— Что случилось? — она потянулась помочь, но он резко отшатнулся.
— Надоело! — он рухнул на диван, оставляя на обивке след от уличной грязи. — Дом как музей! Даже дышать нельзя, чтобы чего-то не испачкать.
— Но ты же сам говорил, что любишь порядок… — голос Марины дрогнул.
— Порядок? — он засмеялся сухо. — Ты превратила нашу жизнь в сервис «всё включено». Я женился на женщине, а не на роботе-уборщике.
Она ощутила, будто ледяная вода хлынула за воротник халата. Пальцы сами собой сжали край фартука, на котором ещё остались следы от теста.
— Ты… меня сравниваешь с прислугой? — выдохнула она, чувствуя, как предательская дрожь поднимается от колен к горлу.
— Прислуга хотя бы выходные имеет! — он швырнул пульт от телефизора. — Ты же даже волосы перестала красить. Зачем? Всё равно кроме курьеров тебя никто не видит.
Когда за ним захлопнулась дверь спальни, Марина опустилась на пол, вцепившись в скатерть с вышитыми ромашками — ту самую, что шила для их первой годовщины. Сахарница с треском разбилась о кафель, но она даже не вздрогнула.
Теперь, застилая постель, она ловила себя на мысли: «Зачем?». Гладила его рубашки — и представляла, как ткань вспыхивает синим пламенем. Даже цветы в вазе казались ей пластиковой декорацией из дешёвого спектакля.
Её пальцы всё чаще замирали над кофемашиной, когда в голове звучало эхо: «Не жена, а обслуживающий персонал». Однажды утром она вдруг осознала, что забыла сменить воду для ирисов. И не пошевелилась, чтобы исправить это.
В пятницу вечером Алексей вернулся домой поздно, что было для него необычно. Его настроение явно выдавало приподнятость, что случалось не так часто. Марина, сидя за столом с чашкой чая, подняла глаза, надеясь услышать что-то приятное.
— Добрый вечер, — начала она с лёгкой улыбкой.
— Да, привет, — бросил он, снимая пальто и бросая его на стул.
— Ты сегодня поздно. Что-то задержало? — спросила она, стараясь звучать спокойно.
Алексей махнул рукой, усаживаясь в кресло.
— Да ерунда, с коллегами посидели, — ответил он, не вдаваясь в подробности.
— Мог бы позвонить, я бы что-то приготовила, — сказала Марина, пытаясь удержать разговор на плаву.
— Не когда было, — отрезал он, скользнув взглядом по столу. — А что, у нас ужина нет?
— Я подумала, что ты задерживаешься, и всё остынет… — начала оправдываться она, но он перебил её.
— Ну вот, даже поесть нормально не могу, — с раздражением сказал он, вставая.
Марина замолчала. Она чувствовала, что любые её слова будут восприняты как оправдания, а не как попытка наладить диалог. Всё, что она делала, казалось, не имело значения.
На следующий день она решила поговорить с ним откровенно. После завтрака, когда Алексей устроился за ноутбуком, она села рядом, собравшись с мыслями.
— Лёша, нам нужно поговорить, — начала она, стараясь говорить уверенно.
— О чём? — спросил он, не отрываясь от экрана.
— О нас. Ты в последнее время всё чаще говоришь, что я для тебя как прислуга. Это меня ранит, — сказала она, чувствуя, как комок подступает к горлу.
— Я просто сказал, как чувствую, — ответил он, пожав плечами, словно это было что-то обыденное.
— Но это несправедливо. Я всё делаю для тебя, чтобы ты чувствовал себя комфортно, — продолжила она, пытаясь достучаться до него.
— Вот в этом и проблема, — он резко закрыл ноутбук и посмотрел на неё. — Ты слишком зациклена на быте. Ты когда последний раз что-то делала для себя?
— Для себя? — переспросила Марина, будто услышала что-то странное.
— Да. Ты вообще помнишь, что у тебя есть хобби, друзья? Или вся твоя жизнь — это кухня и уборка? — его слова прозвучали резко, но в них была доля правды.
Марина почувствовала, как её сердце сжалось. Она давно забыла, когда последний раз занималась чем-то для себя. Всё её время уходило на заботу о доме и о нём.
— Я так стараюсь, чтобы тебе было хорошо, а ты говоришь это как упрёк, — наконец сказала она, с трудом удерживая слёзы.
— Я не хочу с тобой спорить, — отмахнулся Алексей, поднимаясь. — Просто подумай, чего ты сама хочешь.
На следующий день Марина проснулась с чётким решением: ей нужно что-то изменить. Но как? Мысль о том, что она посвятила последние годы исключительно семье и дому, гложила её. Она не могла понять, где именно потеряла себя, но знала, что это нужно исправить.
Утром Марина подошла к Алексею, который собирался на работу. Она нервно перебирала край своей кофты, прежде чем заговорить.
— Я тут подумала, — начала она, стараясь улыбнуться, — может, мне стоит найти что-то для себя? Какую-нибудь работу или хобби.
Алексей мельком взглянул на неё, продолжая завязывать галстук.
— Работа? Ты же всегда говорила, что тебе нравится быть дома. Что-то изменилось?
— Раньше это было так, — призналась она, — но сейчас… я чувствую, что застряла на одном месте.
Он пожал плечами, не проявляя особого интереса.
— Ну, если тебе это поможет, попробуй. Только, Марин, не бросай всё на полпути, как это часто бывает.
В его тоне она уловила лёгкую иронию, но решила не обращать внимания. Это был её первый шаг к изменениям, и она не хотела отступать.
Вечером Марина провела несколько часов за компьютером, изучая местные группы по интересам. Одна из них привлекла её внимание — клуб творческих людей, где занимались рисованием, вязанием и созданием украшений. Это напомнило ей о давнем увлечении, которое она забросила много лет назад. Не сказав Алексею ни слова, она записалась на ближайшую встречу.
На первой встрече клуба Марина почувствовала себя необычайно легко. Женщины вокруг были доброжелательными, делились своими проектами и идеями. Одна из участниц, заметив её интерес, спросила:
— Вы давно занимаетесь творчеством?
— Нет, если честно, это мой первый раз за много лет, — призналась Марина.
— Ну, значит, самое время вернуться к себе, — улыбнулась женщина.
Этот вечер вдохновил её. Вернувшись домой, Марина впервые за долгое время не бросилась к уборке или готовке, а села за стол и взяла в руки карандаш. Алексей, проходя мимо, удивлённо посмотрел на неё.
— Чем занимаешься? — спросил он.
— Пробую вспомнить, что такое хобби, — ответила она с лёгкой улыбкой.
— Ну, удачи, — бросил он, садясь перед телевизором.
Раньше такие слова могли бы её задеть, но сейчас она чувствовала, что делает это не для него, а для себя.
Марина стала уделять больше времени своим увлечениям. Она регулярно посещала встречи клуба, рисовала и даже начала задумываться о небольшой выставке своих работ. Она чувствовала себя иначе — увереннее, свободнее, живее. Однако отношения с Алексеем оставались напряжёнными.
Однажды вечером, когда она собиралась на очередную встречу, Алексей сидел в кресле, уткнувшись в телефон.
— Ты опять куда-то идёшь? — спросил он, не поднимая глаз.
— Да, в клуб. У нас сегодня мастер-класс по акварели, — ответила она.
— Угу. И ужин я сам себе приготовлю? — бросил он с явной насмешкой.
Марина остановилась в дверях, посмотрела на него и спокойно сказала:
— Да, сам. Я оставила на плите суп. Но, знаешь, ты взрослый человек, вполне справишься и без меня.
Алексей недовольно хмыкнул, но ничего не ответил. Это был первый раз, когда она спокойно отказалась соответствовать его ожиданиям. Раньше она бы бросилась к плите, чтобы доказать, что хорошая жена заботится обо всём. Но теперь всё изменилось.
В клубе ей стало особенно уютно. Участницы стали для неё почти подругами. Она делилась своими переживаниями, слушала истории других женщин. Многие из них тоже рассказывали о сложностях в отношениях, о чувстве потери себя в семейной рутине.
Однажды Елена, одна из участниц, сказала:
— Ты знаешь, Марина, я вижу в тебе огромный потенциал. Когда ты говоришь о своём творчестве, глаза горят. А когда говоришь о муже — гаснут. Может, тебе стоит задуматься о том, что делает тебя по-настоящему счастливой?
Эти слова засели у неё в голове. Дома она снова попыталась поговорить с Алексеем.
— Лёш, — начала она за ужином, — я много думала о нас.
— И? — спросил он, не отрываясь от еды.
— Мне кажется, мы потеряли что-то важное. Ты перестал видеть во мне женщину, а я — в тебе мужчину.
Он отложил вилку и задумался.
— Я не знаю, что ты хочешь от меня, Марин. Тебя всё не устраивает. Теперь вот ещё клуб этот.
— Это не просто клуб. Это я наконец начала делать что-то для себя, — твёрдо сказала она.
— А для семьи? — усмехнулся он.
— Для семьи я делала всё последние годы. И что? Ты назвал меня прислугой. Это было справедливо?
Алексей отвёл взгляд. Он знал, что тогда перегнул палку, но гордость не позволяла извиниться.
— Может, ты просто перегибаешь? Ты же сама выбрала быть домохозяйкой.
Марина встала из-за стола, убрала тарелки и спокойно ответила:
— Я выбрала быть женой, а не прислугой. И если ты не видишь разницы, то это твоя проблема, а не моя.
Её слова заставили его задуматься. Впервые за долгое время Марина почувствовала, что начинает возвращать себе контроль над своей жизнью.